Теперь переправа значительно облегчилась и пошла вдвое быстрее. Вскоре следующий отряд присоединился к своим товарищам, а новые плоты прикрепили к предыдущим. Всю процедуру повторяли десять раз, до тех пор пока не образовался настоящий мост, по которому оставшиеся воины могли ехать верхом.

Амнелис с удовлетворением следила за происходящим. Первый этап похода близился к концу — у них появился мост.

— Гадзус, сколько времени? — спросила она.

— До восхода песок в часах пересыплется еще дважды, моя госпожа.

— Тогда — вперед!

Красные воины уже переправились, и на монгаульском берегу остались только Белые. Амнелис повернулась к Рикарду.

— Возвращайтесь в крепость, но оставьте часть своих людей для охраны моста. С первыми лучами солнца высылайте отряд строить укрепления и упрочнять мост. Вам должны докладывать о ходе работ дважды в день, на закате и на рассвете. Когда прибудет подкрепление из Тауриды, пусть оно хорошенько отдохнет, а потом также отправляется за реку для поддержания линии обороны. Вы все поняли?

— Да, генерал. И, пожалуйста, будьте осторожны, — в голосе графа слышалась искренняя забота, — Носферус — это владения Доала, а вы так нужны во Дворце Золотого Скорпиона.

— Я вернусь в крепость, как только мы поймаем беглецов. Если вода поднимется и снесет мост, восстановите его, сколько бы раз ни пришлось это делать.

— Да, генерал.

— И следите за ситуацией на стафолосском участке. Возможно, дикари снова пойдут в атаку…

— Я понял.

Амнелис кивнула, надела свой белый шлем, спрятала под него золотые волосы и опустила забрало. Потом, повернувшись к Влону и Линдроту, произнесла:

— Мы отправляемся!

Девушка направила коня к мосту. Развевающийся за спиною плащ делал ее фигуру несколько призрачной.

Белые воины пришпорили коней и разом двинулись по мосту. В середине отряда ехал гадатель Гадзус. Благодаря своему черному плащу, а также седлу и сбруе черного коня он казался чернильной каплей в молочной реке.

«Факелы на берегу создают обманчивое ощущение безопасности, — подумал Рикард, наблюдая за переправой. — Безрассудная… Эта девушка безрассудная и прекрасная. Если бы только на мне не лежала обязанность охранять границу! Я бы тоже перешел реку вслед за ней».

Амнелис и шестьдесят белых всадников достигли берега без происшествий. Красные воины с нетерпением ждали их прибытия, не выпуская из рук поводья. И как только переправа окончилась, войско тут же двинулось в пустыню.

В те дни район, известный как Приграничье, представлявший собой бесконечные пустыни и леса, заполненные неописуемыми тварями и злобными дикарями, неожиданно пришел в движение.

Жители Срединных Земель, считавшие себя единственными в мире цивилизованными людьми, полагали, что все человечество обитает на территории между Постным морем и морем Кор. Здесь был сравнительно небольшой участок плодородной земли, на котором и размещались все королевства. Срединные Земли простирались на тысячи тадов между реками Кес и Арго. На юго-востоке лежали зеленые равнины, выходившие к Постному морю. Теплые Южные земли находились довольно далеко. В них входили джунгли и пустыни, а также выжженные солнцем острова моря Кор — Симахра, Урания и Лодос.

Королевства холодных Северных Земель были покрыты льдами. О них сохранились лишь полузабытые мифы. Впрочем, жители Срединных Земель мало интересовались тем, что происходит за пределами их королевств.

Тракт Хенна, называвшийся также Красной Дорогой из-за рыжеватого цвета булыжников, которыми он был вымощен, служил главной артерией Срединных Земель и соединял различные королевства, герцогства и вольные города. Раньше по тракту можно было быстро добраться до Приграничья, но теперь он предназначался для сообщения только между внутренними селениями страны. Приграничье стало совершенно диким краем, где отваживались появляться лишь отчаянные головы.

Но даже эта земля казалась ухоженным садиком по сравнению с пустыней, в которую углубился экспедиционный корпус. Он двигался по безлюдному краю строго на восток, туда, куда, по-видимому, направились беглецы. В течение первого часа пути воины все еще могли, обернувшись назад, увидеть горящие на берегу факелы, напоминавшие издалека духов-стражей.

В Носферусе не было ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего дорогу. Лишь кое-где виднелись заросшие лишайниками тропинки между массивными валунами — единственным украшением пейзажа. Даже ночь казалась здесь темнее, и лишь один Доал знал, какие твари в ней таятся.

Амнелис прекрасно осознавала сложившуюся ситуацию. Рядом с ней ехали в полной тишине пятьсот воинов, поднявших факелы вверх. Она понимала, что пламя выдает их присутствие, но двигаться без света по этой пустыне было бы просто безумием. Всадники держались как можно ближе друг к другу, так, чтобы каждый чувствовал едущего рядом. Благодаря этому они могли тут же вновь зажечь погасшие факелы.

Там, куда не доставал свет, мрак будто бы еще сильнее сгущался. Казалось, что ночь — это живое существо, какая-то студенистая масса, неотступно следующая за людьми и поглощающая все вокруг. И внутри нее двигались какие-то твари, какие-то пятна тьмы, следившие за незваными гостями. Несмотря на стоявшую кругом тишину, здесь было гораздо больше чудовищ, чем в Крестовом Лесу.

Амнелис держалась посреди колонны, окруженная сотнями хорошо вооруженных воинов. Внезапно ее мысли нарушил странный звук — как будто вопила женщина, которую секли кнутом. Затем прямо над девичьей головой захлопали огромные крылья. Когда охрана подняла факелы выше, летающее существо исчезло, но тут же все увидели на земле нечто среднее между пиявкой и сороконожкой.

Никакие опасности пустыни ничуть не смущали Амнелис. Она снова углубилась в свои мысли. Ее лицо было скрыто забралом и капюшоном плаща, так что невозможно было понять, о чем она думает.

Уже близился рассвет, но землю все еще окутывала тьма, а в воздухе витал отвратительный запах. Это была неописуемая вонь, прежде незнакомая всадникам. Она забивала ноздри и притупляла все прочие органы чувств, так что люди будто бы ничего не видели и не слышали, а могли лишь бороться с этим запахом. Больше всех страдал Гадзус. Он зажал рот и нос краем капюшона, чтобы не вдыхать зловонный воздух, и забормотал что-то странное:

— Этот запах… он исходит от ползучих растений… или нет, от самой земли. Кажется, тут водятся родственники большеротов. Они больны, очень больны! Но звезды привели мою госпожу сюда. Таков был выбор судьбы. Она должна была выступить в поход…

С тех пор как гадатель заглянул на заставе в хрустальный шар, мысли о звездах не покидали его. Было слишком много противоречивых факторов, не дававших понять, какой же исход ожидает их впереди. Какой причудливый путь прописан для них на небесах! И будущее только начинало принимать конкретные очертания.

Лишь немногие из гадателей могли бы верно истолковать послание этих звезд — мудрый Лонкандросс, западный оракул, или, возможно, Агриппа, проживший, как говорили, двадцать тысяч лет! И конечно, сам Глатеис, Жрец Тьмы. По сравнению с ними, развивавшими свои магические способности не один десяток лет, Гадзус казался совершенно ничтожным. Однако такое расположение звезд могло поставить в тупик и более искусных гадателей. Агриппа глядел на звезды тысячи лет и лишь после этого понял, что они говорят. Да, кроме этих троих, пожалуй, никто бы не смог правильно определить предначертанное ныне.

«А возможно, что и они не смогли бы тут разобраться, — подумал Гадзус. — Великий Глатеис, Жрец Тьмы, главный из приспешников Доала, вряд ли пришелся бы ко двору любого из монархов. А Агриппа, величайший из чародеев? Он скорее легенда, чем живой человек. Никому не известно, где он находится, а значит, его и вовсе может не быть. Если бы кто-то отправился разыскать Агриппу, то это могло бы послужить сюжетом для целой поэмы. Коли уж я и решился бы искать кого-то из них, то выбрал бы Лонкандросса. Это белый маг, которому доступны небеса. Но говорят, что он удалился в горы и проводит все свое время в созерцании звезд, равнодушный ко всему мирскому. Возможно, он уже умер и его остекленевшие глаза не отрываются от Полярной звезды».