«Движение» началось, когда первая записка появилась на ветровом стекле «Эксплорера». «Воздействие» пришло бы с последним убийством, которое тем самым, по замыслу выродка, заставило бы Билли задуматься о самоубийстве.

А пока, с нарастающей скоростью, Билли будут подкидывать все новые и новые проблемы, чтобы вывести его из равновесия. Слово «скорость» обещало, что раньше были цветочки, а ягодки ждут его впереди.

Самоубийство — смертный грех, но Билли знал, что он — полый человек, в чем-то слабак, с недостатками. В данный момент он бы не пошел на самоуничтожение; но разбить можно и сердце, и душу.

Ему не составило труда представить себе, что может подвигнуть его на самоубийство. Собственно, он и так это знал.

Сама смерть Барбары Мандель не заставила бы его покончить с собой. За почти четыре года он подготовил себя к тому, что она в любой момент может покинуть этот мир. Он мог представить себе жизнь без надежды на ее выздоровление.

Но вот ее насильственная смерть вызвала бы стресс, перед которым разум Билли не смог бы устоять. В коме она не почувствовала бы боли, которую причинил бы ей убийца. Тем не менее само предположение о том, что ей причинили боль, надругались над ее телом… такого кошмара Билли бы не вынес.

 «Этот человек забивал молодых учительниц до смерти и «срезал» женские лица».

Более того, если выродок подстроил все так, что выходило, будто Билли сам убил не только Гизель Уинслоу, Лэнни и Ральфа Коттла, но и Барбару, тогда Билли не хотел бы на долгие месяцы стать героем средств массовой информации, как при подготовке судебного процесса, так и на нем самом, а потом жить под подозрением, даже если суд его оправдает.

Выродок убивал из удовольствия, но при этом имел некую цель и планомерно к ней приближался. И какой бы ни была эта цель, план состоял в том, чтобы убедить полицию в виновности Билли: все убийства, начиная с Гизель Уинслоу и заканчивая Барбарой, которой, возможно, предстояло умереть в ее постели в «Шепчущихся соснах», — на его совести. Тем самым выродок выходил сухим из воды, а Билли становился серийным убийцей, действующим на территории округа.

А поскольку в изощренности ума убийцы сомнений не было, по всему выходило, что полиция проглотит эту версию, как ложку ванильного мороженого. В конце концов, с их точки зрения, у Билли был веский мотив для того, чтобы отправить Барбару в мир иной.

Все медицинские расходы оплачивались инвестиционным доходом, который приносили семь миллионов долларов, положенные в доверительный фонд корпорацией, ответственной за то, что Барбара впала в кому. Билли был главным из трех попечителей, управлявших фондом.

Если бы Барбара умерла, не выйдя из комы, Билли стал бы единственным наследником ее состояния.

Он не хотел этих денег, ни единого цента, не взял бы их, даже если бы они достались ему. В случае смерти Барбары он собирался отдать эти миллионы благотворительным организациям.

Никто, разумеется, не поверил бы, что у него были такие намерения.

Особенно после того, как выродок подставил бы его под удар, чем, собственно, он сейчас и занимался.

Об этих намерениях, безусловно, говорил звонок по номеру 911. Звонок привлек к Билли внимание управления шерифа, с тем чтобы там о нем помнили… и гадали, а почему все-таки по этому номеру позвонили из дома Билли.

Теперь Билли свел все три документа воедино и распечатал на листе бумаги:

 «Потому что я тоже ловец человеков.

 Жестокость, насилие, смерть.

 Движение, скорость, воздействие.

 Плоть, кровь, кость.

 Мое последнее убийство: в полночь четверга.

 Твое самоубийство: вскоре после этого».

Ножницами Билли аккуратно вырезал бумажный прямоугольник с текстом, намереваясь сложить его и убрать в бумажник, чтобы он всегда был под рукой.

Покончив с этим, Билли вдруг понял, что бумага — та самая, на которой он получал записки. Если документы на дискете, вложенной в руки Коттла, набирали на этом компьютере, возможно, что и четыре первые записки готовились здесь же.

Он вышел из «Майкрософт Уорд», вновь вошел в программу. Вызвал на экран директорию.

Список документов был коротким. Он пользовался этой программой, только когда писал. Узнал ключевые слова в названиях единственного романа и тех рассказов, которые так и не закончил. Только один документ был ему незнаком: «СМЕРТЬ».

Загрузив его, Билли нашел текст первых четырех записок от выродка.

Задумался, вспоминая процедуры. Наконец нажал соответствующие клавиши, чтобы узнать дату составления документа. Оказалось, что с документом начали работать в 10:09 утра в прошлую пятницу.

В тот день Билли уехал на работу на пятнадцать минут раньше, чем обычно. Собирался заглянуть на почту, чтобы отправить некоторые счета.

Первые две записки, оставленные на ветровом стекле, третья, приклеенная к рулевой колонке «Эксплорера» так, что он не смог вставить ключ в замок зажигания, даже та, которую он обнаружил у себя на холодильнике этим утром, были составлены и распечатаны на этом компьютере более чем за три дня до того, как он получил первую записку, до того, как вечером в понедельник начался весь этот кошмар.

Если бы Лэнни не уничтожил первые две записки, чтобы спасти свою работу, если бы Билли отнес их в полицию в качестве вещественных доказательств, рано или поздно копы проверили бы этот компьютер. И пришли бы к безусловному выводу, что Билли сам и сочинил их.

Выродок застраховался на все случаи жизни. Не упускал ни единой мелочи. И не сомневался в том, что «представление» будет играться по его сценарию.

Билли стер документ под названием «СМЕРТЬ», который все еще мог использоваться против него, в зависимости от того, как развернутся события.

Он подозревал, что документ, убранный из директории-папки, тем не менее остается на жестком диске. И потому отметил, что должен под каким-то благовидным предлогом спросить об этом у кого-нибудь из специалистов по компьютерам.

Выключив компьютер, Билли вдруг понял, что так и не услышал, как завелись двигатели патрульных машин.

Отодвинув полоску жалюзи на окне в кабинете, Билли увидел, что залитая солнечным светом подъездная дорожка пуста. Документы на дискете так захватили его, что он не услышал, как сержанты завели двигатели своих автомобилей и уехали.

Он ожидал, что дискета станет еще одной запиской: опять ему предложат выбирать между двумя невинными жертвами, а на решение отведут еще меньше времени.

Он не сомневался, что вскоре последует очередное убийство, но пока мог заниматься другими, срочными делами. Благо накопилось их предостаточно.

Билли сходил в гараж и вернулся с мотком веревки и полотнищем полиуретановой пленки, одним из тех, которыми накрывал мебель, когда весной делал косметический ремонт. Расстелил полотнище на полу кабинета.

Не без труда извлек тело Коттла из ниши между тумбами письменного стола, перетащил из-за стола на расстеленную на полу пленку, уложил.

Его мутило от перспективы обыскать карманы покойника, но он это сделал.

Билли не собирался искать улики, которые могли бы изобличить его. Если выродок и оставил их, то наверняка не в карманах, так что Билли едва ли смог бы найти их все.

А кроме того, он намеревался переправить труп в такое место, где его никогда не смогли бы обнаружить. По этой причине он не волновался из-за того, что на пластиковом полотнище останутся отпечатки его пальцев.

В пиджаке были два внутренних кармана. В одном Коттл держал плоскую бутылку виски, часть содержимого которой разлил на крыльце. Из второго Билли вытащил точно такую бутылку рома и тут же вернул ее на место.

В двух наружных карманах пиджака обнаружились сигареты, дешевая газовая зажигалка и упаковка «Лайфсэйверс»^[16].