Ганзейцы дозрели до предложений слишком быстро, уже к следующему утру. Лишний раз, подтвердив мои подозрения, никаких сил за ними нет, кроме, может быть, наработанного годами авторитета. Их предложения просчитал еще в Тронхейме, после визита к коменданту. Только вот стоит ли возрождать умершего, своими вливаниями — было не ясно. Решил откровенно поговорить с купеческим старшиной. Да, понимаю, они тут все равны и так далее, но в жизни не поверю, что не найдется кого-то, бывшего в этом равнении первым. Посетил званный обед, порадовавший новыми вкусами, выслушал предложения купцов, которые мог озвучивать за них, рассыпался в благодарностях за столь интересные, щедрые и далее по этикету. Просил время подумать и пригласил вечером на борт апостола пару купцов, которые будут принимать все решения. По поводу настойчивых вопросов о силе моей охраны каравана, предложил купцам пройтись вдоль наших кораблей, посмотреть заделанные пробоины, и подумать, легко ли нам дался этот переход, а так же о нашей способности обороняться.
Купцы сразу согласились, чем напрягли мои нервы еще больше. Думаю, нет уже этого ганзейского союза, есть осколки, мечтающие о былой славе.
Пол дня подготавливали кабинет на апостоле, для проведения важных переговоров. Поднявшимся на борт купцам показывал апостола, они впечатлились еще проходя по рейду, а теперь были просто раздавлены. Потом был тяжелый разговор.
В крайне вежливой форме обрисовал пришедшим старшинам свое видение состояния их союза, точнее отсутствие оного. Задал один единственный вопрос — зачем оно мне в том виде, в каком есть сейчас. Спокойно выслушал закономерные возмущения купцов, и гневные отповеди моему неверному пониманию ситуации. Ждал, когда они повернуться и уйдут, хлопнув дверью. Не ушли. Теперь дорогие мои, будем вас прессовать. Слегка успокоившиеся купцы стали, вменяемы, они уловили мою основную оговорку, про тот вид, который есть сейчас. Стали обсуждать, какой вид может быть вообще. К концу штофа убедил их, что возрождение союза возможно, но надо меняться под изменившееся время. Их свободный союз городов, это замечательно, но вот когда доходит до охраны караванов или до отражения нападений на фактории — все начинают перекладывать друг на друга, а единых сил у союза нет. Да, в прошлом союз собирал силы, для отпора, спасибо, что просветили, только вот где этот союз теперь?
Набросал концепцию торговой организации, занимающейся тем же самым, что и ганзейский союз, но имеющую централизованное, выборное руководство и членские взносы, на которые и будут содержаться конвойные силы и аппарат управления. Купцы распрощались крайне задумчивые, приглашали вечером следующего дня собраться у них и обсудить. Решил не терять позиций, пригласил тех, кто заинтересуется — посетить вечером апостол, на чем и расстались.
Днем сворачивали выставку. Продавать принципиально ничего не стал, всем говорил — веду переговоры с купцами, вот если договоримся тогда и будут продажи. Приходилось давить, слишком мало времени в запасе, нам еще вернуться до зимы и штормов надо.
Вечером пожаловали пятеро купцов, их собрание выставило на деловые переговоры. В том, что ганзейцы захотят возрождения былой значимости союза — не сомневался ни секунды. То, что они готовы будут делать для этого что угодно, если это не зажимает их интересов — догадывался. А вот то, что они готовы отправляться по старым связям прямо сейчас, было приятным сюрпризом. Купцы не были бы купцами, не придумав в каждом деле выгоду для себя лично. Посчитали, раз мы такие смелые и умелые, по нашим же рассказам, то добавить в конвой еще несколько купеческих судов мы можем совершенно спокойно. Ну, удлиним путь на денек-другой, заходя в не нужные нам порты, зато это будет веским аргументом, для возрождения союза. Жуки. Согласился, мне действительно не трудно. Если же купцы решат просто меня разик использовать, то в следующем году разговоров с ними уже не будет. Так им и обрисовал ситуацию, заметив еще, что если и от реанимации их старых связей не будет толку, то и дальнейшие походы теряют смысл.
На следующий день выгружали часть диковинок и получали за них деньги, очень нужны были расходные средства, а то корабельная казна уже дно показывает. К вечеру средств, стало в избытке. Купцы готовили к отплытию четыре судна. Одному судну в конвое отказал, злорадно ухмыляясь и ставя первый крестик в блокноте напротив имени некоего купца, попавшего в раздел «ужасных мстей».
Утром выходили из гавани Бергена конвоем из двух орлов, двух апостолов и трех купцов. Купцы старались придерживаться кильватерного строя, о котором, а так же о сигналах, с ними была проведена лекция. Очень надеялся, что на такой внушительный конвой нападать не станут, больно уж не хотелось светить мощь орудий. В крайнем случае, буду стрелять только порохом.
Шли к Гетебургу, а потом придется провожать купцов дальше. Неповоротливые и тихоходные купцы ощутимо задерживали конвой, хорошо еще, что путь наш повернул к югу, стали идти по ветру, а то бы затянулась эта история надолго.
Море стало оживленнее, иногда на горизонте мелькали паруса, но пока никто к нам не подходил. Купцы несли на гротах длинные вымпелы, может это, и были регалии ганзейского союза, надо будет спросить потом.
На четвертые сутки вошли в пролив Скагеррах. За эти дни торговцы немного освоились в кильватерном строю и начали реагировать на сигналы, что было проблемой первые два дня. Ход у них, правда, так и не улучшился, но тут уже было ничего не сделать.
В проливе нами заинтересовался военный корабль. Некоторое время шел с конвоем параллельным курсом, а потом начал сближаться с Орлом. Велел расчехлить башни и поднять сигнал остановки для конвоя. Прошелся по башням и велел стрелять только по команде, порохом и по пушечным портам вояки. Но без команды не начинать, даже если он начнет первым. Стоит выяснить, чего этому вояке надо, не на абордаж же он будет семь судов брать. Замедлялись до дрейфа, вояка, оказавшийся англичанином, судя по флагам, плавно подошел к нам менее чем на сотню метров и лег в дрейф рядом с Орлом, считая его флагманом конвоя. Пушечные порты у него были нараспашку. Орел так же был в боевой готовности, башни выбрали себе цели и теперь старались их не упустить. Встать в дрейф постарался так, что бы прикрыться апостолами от судов купцов. Если что, им не так хорошо будет видно всю процедуру. Теперь остается послушать, что хочет сказать, спешащий к нам на шлюпке офицер с группой подтанцовки аж из восьми солдат.
Расставил морпехов вдоль борта, противоположного сброшенному трапу, велел не светить оружием и сделать скучающие лица.
Поднявшийся на борт англичанин был совершенно не вежлив, и чего это об их манерах столько говорят, нет у них в море манер. Перевод толмача и то был длиннее фразы англичанина, помор явно старался подобрать слова в менее резкой форме. Прибывшие с офицером солдаты стояли за ним плотным строем, только что из ружей не целились. Пожелание, у англичанина, было незамысловато, конвой должен следовать за ним, а там будут разбираться, что, где и как мы нарушили. Было очевидно, что спорить и доказывать совершенно бесполезно. Изобразил страшно напуганного купца, сказал, что мне от господина офицера надо бумагу, о том, что он, такой-то и такой-то забирает конвой и снимает с меня ответственность за сохранность грузов. А то меня в гильдии не поймут. И не изволит ли господин офицер пройти в каюту, где у меня есть все письменные принадлежности и бутылочка аквавита. Англичанин усмехнулся, взял с собой двух солдат и указал мне на дверь, мол показывай дорогу.
Сидели в каюте, этот скромный ловец удачи написал опус в четыре строчки и высосал пол штофа аквавита под мои причитания. Все расслабились. Обычный запуганный купец.
Провожая его по трапу не забывал кланяться, и что бы пушкарям через порты видно было, пусть пойдут кофе пить. На корабле офицер оставил четырех солдат, и указал двигаться за ним. Подобострастно покивал, все будет в лучшем виде. Зачем же портить настроение покойнику. Когда шлюпка отвалила от борта, проводил ее взглядом, пошел на мостик, сопровождаемый солдатом. Остальные осматривали по хозяйски судно.
