Что теперь? Пойти подгонять этих гонщиков хворостиной? С самозванцем еще, что-то делать надо. Хотя тут и думать нечего, заткну им недовольство капитанов проигрышами, пускай из него ломтики стругают, все лучше, чем из меня. Он меня чуть последнего нерва не лишил, седалищного. Так что и тут со своей совестью договорюсь. Что там у меня еще из наболевшего? Унитаз фаянсовый? Нет не то, что-то ведь было. Вот! Снаряды к пушке! Набивать то мне их нечем. Можно конечно моими нитробумажками, но тогда уж проще обычным дымным порохом, эффект будет не намного хуже а вот завод мне не так напряжет. Тут сразу вижу другую проблему, помниться, кидались линейные корабли друг в друга бомбами с порохом, и что? Неприятно, но не смертельно, несколько попаданий линейный корабль переживет запросто. А мне то по задумке издалека стрелять надо, даже близко к этим сто пушечным дурам подходить опасно, не попадут специально, так по закону вероятности, совмещенным с законом подлости какой ни будь гостинец прилетит. А издали, да с валкого судна, да на волне. Сколько там выстрелов в Цусимском бою на одно попадание было? Не помню, но много. Мне, чтоб линейный корабль пороховыми снарядами малого калибра потопить надо будет неделю стрелять. Цусима, Цусима, что-то ведь вертится. Шимоза! Ну конечно! Как наши потом кричали, дайте нам такого, дайте. Но вроде так и не дали, вроде разработчик наш на повторении той шимозы и подорвался, что-то с железом связанное, то ли стукнули, то ли искра, то ли химическая реакция пошла. Бррр, может нитроглицерин все же? Не, на нитроглицерине кто только не подрывался, шимоза все же не так кровожадна. А вот судя по тому, как в броненосцах все горело и перегородки вышибало от шимозы, на деревянное судно одного попадания хватит.

Тогда так, вспоминаю, как делать шимозу, делаю ее. Не вспоминаю, расслабляюсь и думаю дальше. А делали вроде так же, нитрированием. Только не целлюлозу, а кость — рога вроде использовали. Получались кристаллы желтые, их для покраски шерсти еще использовали. Вроде еще что-то с ними делали, но тут уже экспериментировать надо. И желательно не мне. А стартовые условия, только дерево и глина в цеху, даже гвозди от греха подальше — не забивать. Что еще? Греем только водной баней, тол на ней точно не взрывается, надеюсь, и шимоза не детонирует. Храним в глиняных чанах. Ага, а снаряд я то же глиняный сделаю? А с другой стороны, почему бы и нет. Сделать стальную обечайку, залить внутрь фарфорового раствора, осадить на стенки с днищем, да обжечь, хотя лопнет, наверное. А если не обжигать? Мдя, это все пробовать надо. А у меня снарядов нет, и пушки, так что сначала с пушкой разберемся, потом станет понятно со снарядами, и вот потом до изоляции начинки дойдем. Но синтезировать грамм сто на опыты надо. А то мало ли, что я помню, может она не получиться, или не взорвется. И как разрываться прикажите? Новые проекты внедрять, а значит чуть ли не спать в цехах, да еще и взрывчатку делать, что откровенно побаиваюсь, уж больно ярки воспоминания, как однокласснику выбило глаз осколками разлетевшегося ракетного двигателя.

Насколько все же интереснее заниматься понятными и простыми делами а не расшаркиваться с шишками. Надо быстрее заканчивать все эти пляски с бубнами и ехать в Вавчуг, а то придет вызов от Петра и снова дела по боку.

Из пяти десятков стартовавших кораблей засчитали финиш тридцати восьми, но в течении недели вернулись все. Город шумел, как при приезде царя, матросы с Орла растаскивались по кабакам, не успевая ступить на берег. Настроения капитанов было значительно лучше, чем я опасался. Призеры шли более-менее плотной группой и теперь азартно обсасывали перипетии регаты. За неделю, прошедшую пока собирались суда, с Соловков успела вернуться ладья со списком. В списке был и самозванец. Это меня как обухом по голове тюкнуло. Как же так? Самозванец хоть и во второй десятке, но записан был. А почему же у него не было медали? И как он из второго десятка на Соловках пришел первым? А главное, что мне теперь говорить капитанам? Ведь однозначно решат, что протащил свое судно на первое место административными способами. А даже тень таких разговоров мне была не нужна. Только чистая победа. Опросил самозванца, не пожелавшего со мной разговаривать — а настаивать было чревато осложнениями с голландцами. Опросил сопровождающего груз, приказчик мямлил и путался. Даже пришедшие со мной стрельцы смекнули, что дело не чисто. Плюнул на договоренности с совестью и отдал приказчика стрельцам, для выяснения. На утро выяснилась интересная картина. Самозванец к Соловкам не ходил, отстаивался в устье Двины. Как заметили первые возвращающиеся паруса — пошли на финиш. Но вот каким образом запись о самозванце оказалась на Соловках, приказчик не знал. Свидетель, свидетелем — но доказательств у меня нет. Начал опрос команды самозванца, меня вежливо послали. Этим вопросом заинтересовались уже практически все прибывшие капитаны, и перед опросом команды самозванца опять собрал капитанов и комиссию по приему финиша, подробно рассказал о происшествии и проведенном дознании. А так же что и команда и самозванец разговаривать со мной не желают. Пошли все вместе. На этот раз команда заверяла капитанов, что на Соловки они ходили и вернулись первые, а злобный я всех арестовал, чтоб отдать победу своему. Их рассказ казался очень убедительным, и в подтверждение они трясли серебренной медалькой, которую якобы просто не успели передать капитану, так быстро я уволок его в поруб. Шах и мат. Вот теперь им поверят точно.

— Господа, на их медали номер 23, кто то из шедших впереди и позади может подтвердить, что видел этот корабль на Соловках?

— Я могу, пришел на Соловки номером 22 а они пришли за мной.

Так, гвоздей в гробу прибавляется. Значит, этот капитан в сговоре с самозванцем. Тогда схема мошенничества становиться понятна. Прибежали к писарю пара человек с одного корабля, сказали, что с разных, писарь их записал и выдал медальки. По прибытии, медальку передали команде самозванца, так как к самозванцу было сложно добираться. И как мне это доказывать?

— А что может сказать капитан, пришедший на Соловки двадцать четвертым?

— Ничего не могу сказать, не было никого.

Интересно, то же в сговоре или действительно не видел, надо будет на разрыв во времени между ними посмотреть, как до списка дойду. Ну а сей час-то что делать? Вон как на меня начинают подозрительно смотреть. Надо чем то атаковать, никакой обороны.

— Господа, я утверждаю, что этот корабль не мог придти первым, будучи на Соловках двадцать третьим. Для этого он должен был на возвращении с Соловков обогнать двадцать два судна. Теперь я спрашиваю всех остальных, видели ли вы, как вас обгонял этот галеот?

Капитаны кто пожимал плечами, кто отрицательно крутил головами. Но задумались все. Надо давит дальше.

— Теперь посмотрите на это судно и скажите, могло ли оно вообще обогнать ваши суда?

Разноголоситься, шум, толмачь не успевает переводить, но общий смысл, как и ожидал, сводился к — чтоб меня, да эта калоша… Даю нарасти возмущению и поднимаю руку.

— А теперь я расскажу, как было дело.

И рассказал, и про приказчика и про мои домыслы о номере двадцать два и как медалька, по моему мнению, попала к экипажу самозванца. Закончил мыслью, что правду можно вытрясти только из самого самозванца и его команды, и сам этого делать не хочу из политических соображений. Так же намекнул, что правду может сказать еще и двадцать второй капитан, и заодно было бы интересно, как они с самозванцем приз делить собирались. Капитаны ушли на галеот, остался курить на пристани. Думаю и эта страничка закрыта. А вот если бы все капитаны были в сговоре, то дело бы не выгорело. Однозначное обвинение в подигрывании и вместо всемирной славы — всемирное порицание. Петр такого бы мне точно не спустил. Был бы козлом отпущения для задабривания иностранных дворов — мол, это все он гад, полномочия превысил ну и…. Сказочно повезло, проскочил по краю пропасти, в очередной раз.