– Уясни это раз и навсегда, Джо, Лиззи не просто кусок мяса. Она живой человек, И у нее есть свои чувства. Может, тебе она кажется просто какой-то неодушевленной горой жира, но я знаю, что это не так. Я вижу по ее глазам, когда она радуется и когда она грустит. Если я оставляю ее на несколько часов одну, когда я возвращаюсь, то замечаю, что ее лицо переменилось. И она радуется, когда я приближаюсь к ней. Она прекрасно понимает, Джо, кто ее любит.
– Это ты все себе нафантазировала.
– Нет, Джо, это не фантазия! И ты знаешь, что я права. Просто тебе бы хотелось, чтобы я избавилась от нее, вот и все. – Заметив, что перешла почти на крик, Кэти прикрыла ладонью рот и заключила более спокойным тоном:
– Это бесполезный разговор. Я ни за что не отдам ее в приют.
– Но так не может продолжаться до бесконечности, – теперь Джо тоже говорил резко. – Ты загубишь свою жизнь, потому что Лиззи связывает тебя по рукам и ногам. И мы не знаем, когда это закончится – сестра может пережить нас обоих. А ты собираешься до конца своих дней сидеть при ней? Но ведь это несправедливо, Кэти!
– Да, да, Джо, я знаю, это несправедливо. Это несправедливо по отношению к тебе.
Они взглянули друг на друга, и Джо быстро проговорил:
– Я имел в виду не себя, а тебя. Я не сижу с ней целыми днями.
– Обо мне можешь не волноваться, Джо. Я вполне удовлетворена этой жизнью. Мне только жаль, что тебе приходится кормить нас обеих.
Сказав это, она улыбнулась ему, и эта улыбка напомнила Джо улыбку прежней Кэти – так она улыбалась, когда они оба были детьми, еще до того как начались их беды. Сейчас он подумал, что мистер Хеверингтон прав: его сестра – на редкость красивая девушка.
– Насколько я поняла, в порту у тебя нет шансов получить работу, – сказала она, желая сменить тему.
– Никаких шансов, Кэти. Я проторчал там все утро и только нарвался на грубости. Они там обходятся с людьми, как с бешеными собаками. Они сразу понимают по виду человека, что он ищет работу, и, прежде чем он успевает открыть рот, обрушиваются на него с бранью. Я сегодня чуть не сорвался и не заехал по морде одному парню на мельничной плотине. Он был ирландцем, и я сказал ему, что если бы он и его приятели убирались к себе в Ирландию, для нас бы была работа. Потом я пошел вдоль пирса, и один парень сказал мне, что мне лучше уйти из порта, если я не хочу, чтобы меня побили.
Когда где-то в городе забастовка, бесполезно искать работу. Слишком много таких безработных, как я.
Он подошел к окну, и некоторое время смотрел в пасмурное небо, потом, обернувшись, продолжал:
– Чарли Рош говорит, мы могли бы пойти в Сихэм. Его кузен организовал там свое собственное дело, у него кузница и столярная мастерская, и вся его семья работает там. Они обычно управляются сами, но иногда нанимают на время помощников. Чарли говорит, может, у его кузена найдется для нас работа на несколько дней. Он изготавливает в своей мастерской стулья и разную другую мебель, а ты ведь знаешь, я умею работать с деревом. Чарли не хочет идти туда один – это слишком далеко, и он сказал, что пойдет только вместе со мной. Он уверен, что даже если его кузен не даст нам работу, то даст нам продуктов – столько, сколько мы сможем унести. Они держат свиней, и у них в кладовой всегда полно копченых окороков и разных колбас… – Джо улыбнулся. – У меня уже текут слюнки, когда я думаю об этом.
– Сколько времени туда идти? – спросила Кэти.
– Если идти быстро, можно успеть за день. Мы выйдем с утра пораньше и будем там к вечеру. Плюс еще один день на обратный путь. Если он даст нам работу на два-три дня, мы с Чарли заработаем по нескольку шиллингов. Этого будет достаточно, чтобы уплатить за квартиру, а еду я принесу с собой, и мы сможем продержаться еще с неделю или больше. Я думаю, это было бы неплохим выходом – как ты считаешь?
– Да, это бы очень нам помогло, – согласилась она.
– Ты не боишься остаться на несколько дней одна?
Она насмешливо улыбнулась, слегка сощурив глаза.
– Я же не маленький ребенок, Джо, чего мне бояться?
– Значит, ты считаешь, мне стоит пойти?
Она кивнула.
– Конечно, иди. Тебе самому тоже будет полезно развеяться – ты уже больше трех недель сидишь дома.
«И ты будешь рад хоть на несколько дней уйти подальше от Лиззи», – добавила она про себя, зная, что Джо раздражают вне всякого предела крики Лиззи, а с тех пор, как работа на заводе приостановилась, и он вынужден проводить целые дни дома, он уже успел возненавидеть сестру.
Впрочем, Джо всегда недолюбливал Лиззи. Кэти никогда не могла понять его антипатии к этому несчастному существу, которое у нее, напротив, вызывало чувство сострадания и нежности. Ей было достаточно только взглянуть на бедняжку, и сердце переполняла такая жалость, что ей хотелось плакать. Правда, иногда она думала, что для самой Лиззи было бы лучше умереть. Но она вовсе не хотела, чтобы сестра умерла: если Лиззи не станет, больше не за кем будет ухаживать. Лиззи в некотором смысле заменяла ей дочь, от которой пришлось отказаться. Сестра была беспомощна, как маленький ребенок, и нуждалась в заботе и постоянном уходе. Кэти до сих пор плакала по ночам, думая о Саре.
– Сбегай к Чарли и скажи, что ты согласен идти с ним. – Она встала из-за стола и подошла к камину. Взяв с каминной полки маленькую коробочку, она достала оттуда последний соверен, оставшийся от денег Бантинга. – Разменяй его и возьми с собой в дорогу пять шиллингов, – сказала она, протягивая соверен брату.
– Нет, нет, Кэти, – он оттолкнул ее руку с монетой. – Давай лучше не будем его трогать.
– Послушай, Джо, – ее голос снова зазвучал резко, – в дороге тебе могут понадобиться деньги. Ты не можешь пускаться в такой длинный путь без гроша в кармане. Мало ли что может случиться? И вообще нельзя идти целый день пешком на голодный желудок. Тебе надо будет перекусить по дороге… – Заметив, что он снова собирается возразить, она добавила:
– В конце концов, если ты не потратишь эти деньги, принесешь их назад.
– Ну ладно, чтобы ты успокоилась, я возьму пять шиллингов, – нехотя согласился он. – Но имей в виду, я принесу их назад. Ведь я иду зарабатывать деньги, а не тратить их.
Она улыбнулась.
– Делай, как знаешь, Джо. А о нас можешь не волноваться. Здесь все будет в порядке, обещаю.
Она вложила ему в ладонь соверен, и он стыдливо опустил голову, так, словно, согласившись его разменять, он преступался каким-то важным принципом. Пройдя быстрым шагом через комнату, Джо вышел на крошечную лестничную площадку – такую маленькую, что там едва хватало места для деревянного столика, на котором стояло ведерко с водой, кувшин и таз для умывания. Их верхняя одежда висела на крючке возле двери. Набросив на плечи пальто, он спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Они жили вблизи от набережной, и сквозь серую завесу дождя он мог видеть реку и очертания пароходов.
Когда Джо ушел, Кэти прошла в комнату Лиззи, которая полулежала на высоких подушках, и, взяв ее за руки, подняла с постели. Заботливо обернув сестру клетчатой шерстяной шалью, повела на кухню. Лиззи была такой толстой и распухшей, что напоминала огромный шар. Но вес ее не зависел от того, сколько она ест, – ее чрезмерная полнота была вызвана врожденной прогрессирующей с годами болезнью щитовидной железы. Эта болезнь, по всей видимости, и повлияла на ее умственное развитие. Рядом с сестрой Кэти казалась тоненькой, как тростинка. На самом же деле Кэти не была слишком худа, она была просто стройна. За последние годы она подросла, и сейчас ее рост равнялся пяти футам шести дюймам. У нее была очень женственная, грациозная фигура, но ее бедра оставались узкими, как у подростка. Это отличало ее от других женщин из простонародья, обычно ширококостных.
На кухне она усадила Лиззи на большую скамейку возле огня, – на стуле Лиззи бы не поместилась.
– У тебя все в порядке? – спросила она, погладив сестру по пухлой щеке.
В ответ Лиззи что-то невнятно промурлыкала, и мускулы на ее лице зашевелились под слоем жира. Этим она выражала радость по поводу того, что Кэти позволила ей посидеть вместе с ней на кухне.
