Что-то неведомое добралось все же до моей кровушки и внутренних тканей. Все как всегда — добегался, десантничек. И все же — ноги в руки, парень! По камушкам, по валунам — подальше от невидимого монстра, и прущего от него неизвесного смертельного излучения.

Мне действительно было худо — все тело было словно ватное, двигаться совершенно не хотелось. Просто прилечь, и лежать так до скончания времен, пока не пройдет эта слабость и тошнота. Но я все бежал и бежал короткими рывками, все время стараясь, чтобы меня от обломков шаттла закрывали крупные скалы и валуны. Вот только все равно я чувствовал, как что-то невидимое словно сдирает с меня заживо шкуру, и поднималась обжигающая изнутри, еле стерпимая боль во всем теле — блокираторы боли уже не справлялись, поражение было обширным, тотальным.

Быть может, я уже мертвец, просто не знаю об этом. Как те украинские парни, пожарники и пилоты вертолетов, под Чернобылем, которые все как один полегли, получив смертельную дозу радиации, но не допустившие, чтобы пожар на одном из самых первых атомных реакторов Земли не превратился во что-то намного большее и опасное. Многие из них уже догадывались о том, что являются живыми мертвецами, но продолжали выполнять поставленную перед ними боевую задачу, чтобы не обречь на невидимую смерть других своих товарищей…

Но все же от мысли, что придется идти несколько десятков километров до заданного района десанта, навалилось отчаяние. Но нужно было, стиснув зубы, бегом двигаться дальше. Вот только куда? Я, спустя еще сотню метров, забившись в щель между двумя крупными валунами, снова осмотрелся через бинокль с тепловизором, а затем, используя новенький энергорадар Джо. Записал телеметрию с данными о ближайших ко мне энерголовушках — данные обещания нужно выполнять.

Ущелье, ведущее на северо-восток, было узким в основании и было сплошь покрыто какими-то энергетическими аномалиями. А в противоположном, нужном мне направлении сейчас валялись подрагивающие обломки шаттла. Иногда раздавалось чавканье и лязг — невидимый Убийца все еще здесь. Пирует, блин, урод. И гадит на меня чем-то невидимым.

Как пройти мимо него? И возможно ли это…?

End 2ур. 10

Лучшим вариантом было пока двигаться в противоположную сторону. Это я печенкой чувствовал. От невидимого монстра явно излучалась какая-то враждебная энергия, не совместимая с человеческой жизнью. Да и биологи наши, изучив телеметрию погибших десантников, добравшихся все же до Планеты Хаоса, были того же мнения. Потому и советовали удаляться от места десанта короткими перебежками, все прячась за крупными валунами.

Но крошечные биофаги, скрытые в моем теле, уже начали свой нелегкий труд. Обнаруживая и удаляя из тела смертельные токсины и неизвестные земной науке вещества. Латая, синтезируя ткани и клетки, поврежденные излучением Планеты Хаоса и невидимого Убийцы-преследователя. Во мне уже была тридцать восьмая модификация этих миниатюрных помощников — постепенно биологи все же находили свои уловки и хитрости в борьбе с неведомыми излучениями планеты Хаоса. Нас, кстати, так негласно и называли на Земле — файтеры Планеты Хаоса. Уж больно специфичной была наша биологическая модификация, под такие-то условия.

Вот только и биофаги были уязвимы для смертельной энергетики. Пока всего лишь оттягивали заведомо трагичную развязку. Но что было бы с обычным, неподготовленным человеком, с Земли — мне даже представить страшно. А мы могли, по крайней мере, продержаться здесь хоть несколько часов, прежде чем…

Переждать какое-то время, пока невидимый Убийца не насытится? Вот только как я определю — убралась эта гадость из ущелья, или нет? Противника недооценивать нельзя. И эта слабость… Хоть бы в обморок не свалиться — со мной еще такого не бывало.

Мои ноги! Что с моими ногами!?

Влип…! Влип по полной!!! Невидимый Убийца все же задел меня!

Я пытался размять онемевшие колени, приподняться, и оцепенел от ужаса, обратив внимание на пепельно темные пальцы. И моя кожа на руках продолжала темнеть прямо на глазах. Пару мгновений меня хватило лишь только на то, чтобы глядеть на свои темнеющие руки.

Я уже видел это на видео. Местное излучение. Смертельное… Все — как всегда… Даже гибель шаттла у самой поверхности, при десантировании. Такое было уже не раз… Почернение — это конечная стадия перед жестокой развязкой. Ослеплением, а затем — смертью.

Какую дозу я получил? Есть ли у меня еще шансы выжить? Сколько часов… Нет, минут — мне еще осталось жить?

Я спохватился, но сумел сдвинуться всего на полметра. По крайней мере, заполз обратно, в щель между двумя крупными валунами. Немного полегчало — невидимое давление на лицо и кожу уменьшилось. Все же, крупный валун, нависающий над моей головой, экранировал часть смертельного излучения. Мне не требовалось усилий, чтобы понять это. Но все равно, ноги меня уже не слушались. Затем начали неметь руки.

Значит, не судьба…

Я ненавидел эту подлую бестию, довольно дожевывающую останки шаттла прямо на моих глазах. Меня она оставила в покое лишь потому, что я уже никуда не денусь. Есть ведь добыча покрупнее и вкуснее. А маленького вкусненького десантника мы оставим на десерт — пускай поваляется рядом. Мы ведь никуда не спешим…

В глазах что-то защипало.

Нет, это не слезы. Десантники не плачут… Они умирают с достоинством.

Подробнее — 2 ур. 11

Я, отложив бинокль-тепловизор, с трудом вытащил немеющими руками из-под защитного слоя рюкзака две миниатюрные видеокамеры. Главная камера, с широким обзором, спаренная с направлением моего взгляда, была вмонтирована в каску. Я снял ее, с трудом подтянулся руками и положил на край валуна так, чтобы она снимала трапезу Убийцы-невидимки, пожирающего шаттл. Туда же положил энергорадар и бинокль-тепловизор, сканирующий в инфракрасном и некоторых других диапазонах. Там — у обломков шаттла и капсулы, пока происходило самое интересное. Надеюсь, я все же смогу завершить свой первый и последний репортаж с Планеты Хаоса на базу.

Расставить две остальные камеры было непросто. Но я справился. Моя смерть и гибель шаттла должны быть засняты и переданы наверх, к крейсеру Дальней Разведки. Передатчик Дальней Связи сработает автоматически, отправив на базу отчет с моего нейрокомпьютера и видеокамер, в момент моей смерти. Если я, сориентировавшись, что так лучше, не начну передачу раньше.

Сообразив, что мне положено делать при таком раскладе, я, как ни странно, успокоился. И уверенно продолжал привычную мне по тренировкам работу. Моя правая рука занемела тогда, когда я надиктовывал свои субъективные ощущения для последнего доклада на базу. Заодно я посоветовал нашим ребятам присматриваться к почти невидимым, узеньким звериным тропам — видимо, проложены они были по более безопасным участкам земли. А там где смогли выжить животные — выживут и люди. Впрочем, судя по моему собственному опыту, бывают и исключения. Левой руке тоже досталось, но она все еще двигалась. А вот коленей я уже не чувствовал — ноги превратились в безжизненные колоды. Онемение поднималось от коленей все выше и выше…

Итак, я оказался в нужном месте и в нужное время. Ну и что — ты рад этому, Дэн? Где же выжившие колонисты, на чью помощь ты так рассчитывал? Их нет — не так ли?

Да и откуда им здесь взяться!? Даже следы зверей на камнях — двухдневной давности. А следов человека, даже месячной давности — вроде как, не наблюдается…

С каждой новой минутой моя надежда угасала. Дар предвидения все слабел с покидающей мое тело жизнью. Мне совсем недавно казалось, что я все еще держал в руках невесомую, такую нужную мне нить вероятности, ведущую в будущее… Но невидимое излучение выжало из меня остатки дара предвидения — мне все тяжелей удавалось коснуться своего дара, активировать его.

На какое чудо могу я надеяться здесь — в десятках километров от зоны высадки, посреди безлюдных гор? Почему невидимая тень вероятности привела меня именно сюда — в это место и это время? Кто может помочь мне здесь — среди гордых, безлюдных вершин?