Ромка помолчал и немного успокоился.

— Завтра опять сюда придем!

— Погоди-ка.

Немного поколебавшись, Лешка подошла к девушке, сидящей на зеленоватом, словно мраморном, мотороллере с маленькими колесиками.

— Привет. Ты, случайно, не знаешь, как зовут того мальчика? — спросила она и пояснила: — Ну, того, кто сейчас с Маратом уехал. На желтой «Ямахе».

— С Маратом? Знаю. Это Димка. А что, он тебе понравился? — с интересом взглянула на Лешку скутеристка.

Словно не решаясь сознаться, Лешка смущенно пожала плечами и робко поинтересовалась:

— А не знаешь, где он живет?

— По-моему, где-то в центре.

— А какой у него телефон? Девушка покачала головой.

— Не знаю. Я с ними почти не общаюсь. У меня здесь своя тусовка.

— Ну, извини. — Лешка повернулась и медленно двинулась к поджидающему ее брату.

— Он здесь часто бывает, если захочешь, то еще его увидишь, — крикнула ей вслед девушка.

— Он здесь часто бывает, — повторила Лешка ее слова, трогая Ромку за руку. — Зовут Димка, живет где-то в центре. Видишь, как много мы уже знаем! Ой, я ее не спросила, где живет Марат. Теперь уже неудобно.

— Узнаем… — воодушевился Ромка. — Видишь, не зря мы сюда с тобой приехали. Слушай, а может, они на пару действуют? В общем, нам осталась сущая мелочь: вывести их на чистую воду.

— Совсем чепуха, — усмехнулась Лешка.

Но на следующий день на Воробьевых горах никого не оказалось. Мало того, над Москвой сгустились тучи, и полил мелкий холодный дождик. Несолоно хлебавши Ромка с Лешкой поехали в Медведково. Ромкина «пломба» на двери снова сорвана. но и никаких новых следов в квартире незаметно. Лешка накормила Кису, оставив ей на всякий случай побольше еды.

— Раз на раз не приходится, случаются и неудачные дни. Завтра снова и на Воробьевы поедем, и сюда тоже, — упрямо заявил Ромка.

Когда они вернулись домой, Эля разговаривала по телефону.

— Приеду, — пообещала она. — Завтра? Хорошо, обязательно.

Она положила трубку и обернулась к детям.

— Знаете, мои дорогие, кто сейчас звонил? Павел Демидович, знакомый Софьи Яковлевны и Лидочки. Оказывается, он только сегодня из больницы выписался. Интересовался, где лежит Софья Яковлевна, хочет ее завтра навестить. Я пообещала за ним заехать и отвезти к ней.

— Только давай после двух, мы тогда с тобой вместе к нему поедем, ладно? — попросил Ромка.

— Если вам так интересно навещать стариков, то пожалуйста, мне не жалко, — сказала Эля. — Мне с вами только веселее будет.

— Очень интересно, — заверил ее мальчишка. — Ты нас дома подождешь?

— Постараюсь быть к вашему приходу, — пообещала она и, вернувшись к компьютеру, от которого оторвалась для телефонного разговора, всплеснула руками: — Ничего не успеваю! Обедайте сами, все теплое.

— А зачем тебе к этому старику надо-то? — спросила Лешка брата, наливая в тарелки суп. — Ты же собирался снова на Воробьевы горы ехать? Тем более что завтра четверг, должно быть много народу.

— У него же завещание Софьи Яковлевны, ты что, забыла? Может, он нам его покажет и мы наконец узнаем, за чем охотятся скутеристы. А что толку просто так глазеть на них на Воробьевых-то горах?

Дом, где жил Павел Демидович, находился на Покровке, в центре Москвы. Набрав на домофоне номер квартиры и сообщив, кто они такие, Эля и ее юные друзья поднялись на лифте на шестой этаж, потом прошли пешком еще два лестничных пролета. Дверь им открыл молодой парень. Вне всякого сомнения, внук Павла Демидовича. Ромка тут же уставился на его кроссовки, а Лешка — на лицо. И оба в замешательстве переглянулись. Внуком оказался тот самый Димка, которого они встретили вчера на Воробьевых горах.

Внук вежливо поздоровался с гостями и со словами «дедушка вас ждет, проходите» сам проследовал вперед по длинному коридору. Все двинулись следом за ним.

В подобной квартире Ромка с Лешкой никогда в жизни не бывали. Один этот длиннющий коридор чего стоил! С маленькими полукруглыми окошками, расположенными с одной стороны, он напоминал старинную музейную галерею. И, как в музее, по обеим сторонам коридора висели картины и огромные театральные афиши в рамках.

— Наша бабушка была актрисой, — пояснил Димка, заметив, что Лешка не отводит от них глаз. — А прадедушка — музыкантом и дружил с самим Римским-Корсаковым. Великий композитор ему даже пианино подарил. Вот, смотри, они здесь рядом сидят.

Лешка посмотрела на стену между окошками. На снимке, в рамке под стеклом, сидела группа бородатых, старомодно одетых людей, в одного из них и ткнул пальцем внук Павла Демидовича.

— А вот пианино, — приоткрыл он дверь в одну из комнат, где, кроме музыкального инструмента, девочка увидела много шкафов со старинными книгами.

— Как интересно! — восхитилась она. А Димка вдруг широко улыбнулся и бесхитростно сказал:

— А я тебя вчера на Воробьевых горах видел. Ты что там делала?

«Тебя искала», — чуть не сорвалось у Лешки с языка, но она его вовремя прикусила и ответила:

— Так, гуляли.

Внук распахнул дверь в одну из последних комнат. Сколько всего их в квартире, Лешка так и не усвоила.

Навстречу им с высокого кресла поднялся седой, но совсем еще не дряхлый, подтянутый старик. Он старался держаться так же прямо, как и Софья Яковлевна при их первой встрече, и девочка сразу вспомнила о том, что он генерал.

— Элеонора… — попытался припомнить он Элино отчество, но она его перебила:

— Можно просто «Эля». А это мои юные друзья, Рома и Оля, дети моей лучшей подруги, у которой я остановилась.

— Очень приятно. Спасибо, что заехали за мной, — сказал Павел Демидович и предложил: — Может, сначала выпьем по чашечке чаю?

Ромка взглянул на Элю и, почувствовав, что она собирается отказаться, быстро уселся в кресло за небольшой столик.

— Мы с удовольствием, — заявил он. Эля покачала головой, посмотрела на часы, но смирилась и присела тоже. Лешка последовала ее примеру.

— Дима, а где Наталья Егоровна? — крикнул генерал.

— В магазин ушла, — отозвался внук.

— Тогда, будь добр, сам сооруди нам чайку. — И церемонно обратился к Эле: — Лидочка мне вчера звонила, дала ваш телефон, вот я и позволил себе вас побеспокоить. По поводу Сонечки. Мы с ней дружны с самого детства, даже не стану говорить, сколько лет, вы просто не поверите. А виделись с ней в последний раз… ну, наверно, с месяц назад, а потом я угодил в больницу. Она, похоже, решила от меня не отставать, — грустно пошутил старик. — Чувствовала, наверное, приближение беды, иначе бы не стала составлять завещание. А ведь собиралась жить долго-долго, Вику успеть повидать.

— И повидает, теперь уж скоро, — с уверенностью сказала Эля.

Димка принес красивый заварочный чайничек, включил стоящий здесь же черный чайник «Тефаль», расставил чашки с блюдцами. Потом вышел и вернулся с вазочкой, где лежало печенье.

— Мне интересно, почему Софья Яковлевна так скудно живет? — окинув красивую старинную мебель, какой обставлена комната хозяина, спросила Эля.

Павел Демидович поднялся с места и открыл ящик огромного письменного стола.

— Вот, — сказал он, протягивая ей сберегательную книжку. — Она отдала ее мне.

Эля открыла серую книжечку и воскликнула:

— Здесь же семь тысяч долларов!

— Соня попросила меня сходить в банк, заполнить книжку и держать ее у себя. Эти деньги присылала ей Лидочка.

Сокрушенно покачав головой, Эля с недоумением спросила:

— Но почему, почему она ничего себе не брала?

— Наверное, берегла на черный день. Или откладывала Виктории в наследство. Я и сам этого не знаю. Пытался поговорить с ней на эту тему, но Соня всякий раз от разговора уклонялась. И умудрялась как-то жить на свою небольшую пенсию.

— А… о чем ее завещание? — наконец решился спросить Ромка. — Вот эту книжку она ей, что ли, и завещала?