— А где ж еще-то дома? — удивилась Лешка. — Мне двадцать первый нужен. Катька развела руками.

— Других нет, только эти. Остальные давным-давно снесли, даже не знаю, когда, должно быть, еще до моего рождения.

Лешка хотела было огорчиться, но передумала. Лицо ее расплылось в улыбке, и она с облегчением вздохнула. Значит, с глупым Ромкиным заданием покончено. Нет дома — нет и проблемы, то есть клада, который надо в нем искать. Так она и скажет Ромке вечером по телефону. Пора ему перестать дурью маяться и дать им с Катькой наконец отдохнуть.

Второе намеченное на этот день дело было менее сложным и более приятным. Вернувшись домой и взяв пакет, который передала Дарья Кирилловна, они направились на улицу Сакко и Ванцетти, где находился маленький зеленый домишко Серафимы Ивановны.

Лешка проверила, на месте ли новенький «Сони», и порадовалась за старушку: теперь она не будет чувствовать себя в изоляции от родных и друзей. Увидев сотовый телефон, Катька вообще пришла в полный восторг.

— Класс! — воскликнула она. — Теперь, если Серафиме Ивановне что-нибудь срочно понадобится, она мне звякнет — и все дела! Не придется лишний раз бегать, чтобы узнать, как она себя чувствует и что ей нужно купить.

— И Дарья Кирилловна из Москвы с ней будет связываться напрямую, — поддакнула Лешка. — Скучать ей теперь не придется.

Первой навстречу девчонкам выскочила собака Альма. Приветливо лая и виляя хвостом, собака то и дело оглядывалась на дверь, призывая хозяйку поскорее разделить ее радость. Шерсть у Альмы была гладкой и блестящей: Катька покупала для нее в магазине сахарные косточки, а также регулярно снабжала Серафиму Ивановну зерном амаранта, которое ей по дружбе щедро отсыпали в университетской лаборатории. Из амаранта старушка варила Альме кашу.

Серафима Ивановна ничего не знала о визите девочек, поэтому Лешкин приезд явился для нее настоящим сюрпризом.

— Здравствуйте, мои хорошие, проходите, — приветствовала их старушка. Войдя в дом, она чуть не заплакала, когда Лешка выгрузила на стол целую гору московских подарков. — Как же приятно, когда на старости лет о тебе помнят и заботятся, — прошептала Серафима Ивановна, осторожно дотронувшись до прозрачного футляра, в который был облачен новенький мобильник. Похоже, до этого она никогда не держала в руках подобных вещей.

— Это ваш новый телефон, — деловито объяснила Катька. — Дайте нам свой паспорт, мы сбегаем в салон сотовой связи и подключим его, а уж потом посидим и поговорим.

— А я тем временем пирог испеку, — захлопотала Серафима Ивановна.

— Как сказал бы Ромка, да здравствует технический прогресс! — проговорила Лешка, когда они вышли из компании сотовой связи «Кодотел», где две приветливые девушки в два счета оформили все необходимые документы и даже предложили на выбор несколько телефонных номеров. Катька выбрала тот, который легко запоминался.

— Скоро наша Серафима Ивановна Интернетом начнет пользоваться, вот увидишь. Будет себё продукты по Сети заказывать, — улыбнулась Катька. — Она у нас бабка способная, быстро научится.

Побегав по свежему воздуху, подруги успели проголодаться, и свежеиспеченный пирог Серафимы Ивановны пришелся как нельзя кстати.

Увидев, с каким удовольствием уплетает выпечку Лешка, Серафима Ивановна тут же вспомнила еще об одном юном москвиче, любящем вкусно поесть.

— А где же Ромочка? — спросила она.

— У него экзамены, — сообщила Лешка. Эти слова за последнее время она произносила уже, наверное, в сотый раз. Люди настолько привыкли к тому, что брат с сестрой всюду появлялись вместе, что при виде одной Лешки этот вопрос сам собой слетал у них с языка. — Я сюда с Мариной приехала, у нее съемки закончились. Она к вам тоже зайти собиралась.

— Рада буду ее повидать. А Рома небось переживает, что с тобой не поехал.

— Еще как! Исстрадался весь родимый. Но мы этому очень даже рады, — ответила за подругу Катька. — Можете себе представить, он поручил Лешке найти несуществующий дом. Его снесли, поди уж, лет двадцать назад. На нашей Скорняжке стоял.

— Что за улица такая?

— А наша Скорняжка, вернее, Скорняжный переулок. Десять домов стоят, а остальных больше нет.

— А ведь у нас там после войны знакомые жили, — вспомнила Серафима Ивановна.

— Да что вы? — удивилась Лешка. — Жаль, что мы мемуары мамы Дарьи Кирилловны с собой не прихватили. А вы, случайно, не помните женщину по имени Камилла?

— Еще бы не помнить! Когда я была маленькой, то мечтала хоть чуть-чуть быть похожей на Камиллу, такой она была красивой. Она была уже не молода, но всегда привлекала к себе внимание.

У Лешки вспыхнули глаза.

— И вы, наверное, дружили с ее дочерью?

— С Анастасией? Да. Не то чтоб дружили, скорее она мне была как старшая сестра, я-то ведь моложе ее. В войну, когда фашисты заняли Воронеж, мы вместе в Куйбышев эвакуировались, Самару нынешнюю. В землянке одной семьей жили, помогали друг другу, чем могли. Вернувшись, поначалу часто виделись, потом все реже и реже, а после смерти Камиллы и вовсе перестали; у каждого была своя жизнь. Даже не созванивались, ведь у меня нет телефона.

— Теперь есть, — напомнила Катька.

— Даже не верится. — Серафима Ивановна поднесла к глазам чудо техники. — А адресок ее послевоенный у меня где-то записан. Сейчас найду.

Она подошла к кровати и вытащила из-под нее большой жестяной короб. Лешка таких никогда в жизни не видела, ему, наверное, тоже лет сто было, не меньше. Порывшись и коробе, Серафима извлекла пожелтевшую бумажку.

— Вот. Переулок Скорняжный, дом номер двадцать один.

— Его-то нам и велел найти Ромка, — уплетая пирог, сказала Катька.

— Значит, им квартиру дали в каком-нибудь новом микрорайоне. А до войны, между прочим, они на проспекте Революции жили. А мы с мамой — на Никитинской. Это потом, когда я замуж вышла, мы сюда переехали. Во время войны почти все дома на проспекте были разрушены, Анастасия с мужем построили себе дом в Скорняжном переулке. Муж-то ее полковником был, так что деньги нашлись. Интересно, жива ли еще Анастасия? — задумчиво проронила Серафима Ивановна.

— Значит, Камилла ваша до революции на проспекте Революции жила? — уточнила Лешка.

— Ну да, только тогда эта была Большая Дворянская улица. А Рома дал вам ее более поздний адрес.

— Тогда там, в Скорняжном, и подавно никаких кладов быть не могло. Скорее всего мама Дарьи Кирилловны ошиблась, написав этот адрес в своих мемуарах. А сколько же вашей Анастасии может быть сейчас лет?

— Под девяносто уж, наверное, — вздохнула старушка.

— А как вы думаете, фамильные бриллианты у нее еще целы? — предвидя вопрос, который непременно задаст ей вечером Ромка, поинтересовалась Лешка.

Серафима Ивановна даже руками всплеснула.

— Что ты, деточка. Во время Гражданской войны люди бриллианты на черных рынках на хлеб меняли, чтобы с голоду не умереть.

Научив Серафиму Ивановну пользоваться сотовым телефоном и показав, как ставить его на подзарядку, подруги крупно написали на листке бумаги номер и отправились домой.

— Что-то сегодня мне больше никуда не хочется идти, — сказала Лешка, забираясь с ногами на Катькин диван.

— Конечно, ты же с поезда. Отдохни. Катька принесла плед, укрыла Лешкины ноги и включила телевизор.

— У нас кабель подключен, все каналы есть. Какой хочешь смотри. — Она кинула Лешке «Антенну» с телепрограммой.

Лешка выбрала свою любимую «Планету животных», но зазвонивший телефон не позволил ей наслаждаться покоем.

— Если это опять Ромка, то я его убью, — прошипела она зловещим голосом и схватила трубку. Но это был не Ромка, а Серафима Ивановна.

— Это Катенька? — робко спросила старушка.

— Нет, это Оля, — ответила Лешка. — Я вас узнала, Серафима Ивановна. Ну как, телефон хорошо работает?

— Замечательно, но я к нему еще не привыкла. А звоню вот зачем. Всколыхнули вы мне душу, после вашего ухода старое вспомнилось. Не знаю, удобно ли попросить-то, вы и так для меня столько делаете…