Он назвал меня сукиным сыном.

Я махнул в его сторону пистолетом.

— Брось, Ларри. Сукин сын всадил бы тебе пулю за правое ухо. А теперь ты сможешь похвастаться еще одним шрамом.

Он закрыл глаза, тихонько повторяя:

— Сукин сын, сукин сын. — Казалось, он придумал новую мантру.

— Вот видишь, — сказала Кимберли, — некоторых людей очень трудно удовлетворить.

Она отступала назад до тех пор, пока не уперлась спиной в полки. Большой зеленый аквариум с мертвой рыбой находился справа от нее. И почему блондинкам так идет зеленый цвет?

Она не казалась особенно напуганной.

— Что ты делаешь? — спросила Кимберли.

— Убрал с дороги Ларри. Конечно, он глуп, но достаточно силен. И полон злобы. — Я улыбнулся ей.

— Мне больно! — сказал Ларри.

Кимберли расслабилась. Она даже не посмотрела в сторону Ларри, но ее плечи слегка опустились, а руки вытянулись вдоль тела, и она больше не стискивала зубы. Я представил себе окошко на ее лбу, за которым, тихонько поскрипывая, поворачивались маленькие колесики и шестеренки. Моя улыбка стала еще шире. Она улыбнулась в ответ.

— Тебе удалось узнать, что случилось с Мортом?

— Угу.

— Слава богу. Теперь я могу вернуться в свою квартиру?

— Нет. Не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты отдала мне кокаин.

Глаза Кимберли невероятно расширились. Но она продолжала молча стоять. Колесики завертелись быстрее. Скрип стал громче. Я подумал о самых ужасных вещах.

Я слегка помахал пистолетом. Перестал улыбаться.

— Домми хочет получить свою наркоту обратно, Кимберли.

Она оглядела Ларри, но потом уставилась на меня.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я взвел курок и прицелился в Ларри.

— Она не понимает, Ларри. — Он смотрел на дуло пистолета, продолжая сжимать левое колено, — Она увидела порошок, лежавший у Дюрана без всякого присмотра, верно? И сказала: послушай, было бы здорово прихватить эту дурь и поиметь этого дурика. Вот только у нее не было никакой возможности вынести два килограмма кокаина из дома. Тогда она нашла телефон и позвонила тебе. Так ты ввязался в эту историю. Она открыла окно, сказала тебе, где лежит порошок, а ты незаметно пробрался в дом. Рискованно, Ларри. Для этого нужно мужество, ведь в доме было полно головорезов Дюрана. Но ты все это проделал, а теперь я навел на тебя пистолет, только вот она не понимает, о чем я говорю.

Кимберли тряхнула головой, чтобы волосы не падали на глаза, и улыбнулась мне так, словно я только что сказал ей, какие чувственные у нее пальцы ног.

— Это глупо. — Она отошла от полок, склонила голову набок, втянула в себя живот, слегка качнула бедрами — все это она видела множество раз в кино.

— Ну так как, Ларри? Расскажешь мне до того, как я разберусь с твоим вторым коленом?

Они молчали, но я слышал «общий» напряженный шум их дыхания.

— Сейчас у вас еще есть шанс спастись. Если сюда ввалится полиция, вас лишь обвинят в хранении с намерением продажи и в препятствовании отправлению правосудия. Возможно, вам также предъявят обвинение в соучастии в убийстве Морта, но у них ничего не получится. А если вы отдадите мне кокаин сейчас, вы перестанете быть его обладателями. Если вы отдадите мне кокаин, я замолвлю за вас словечко перед полицией, хотя вы оба порядочные говнюки.

Они продолжали молчать, но звук дыхания стал громче.

— Ладно, — вздохнул я, — вернемся к нашим баранам. — Я навел пистолет на правое колено Ларри. — Я выстрелю в кость, Ларри. Ты будешь хромать до конца жизни.

Ларри кивнул.

— Ладно. — Его голос дрогнул.

— Не говори ему. — Кимберли сохраняла спокойствие.

— Конечно, — сказал я, — это не твое колено.

Глаза Кимберли Марш потемнели.

— Эта штука стоит много денег, — сказала она. — Мы можем поделиться. Ты получишь хорошую долю.

— А как насчет мальчика?

— Насчет мальчика?

В голове у меня запульсировало что-то горячее, и я почувствовал, как застыло мое лицо.

— Теперь я понимаю, почему Морт на тебя запал, Кимми. Ты классная баба. — Я ткнул в больное колено Ларри. Он вновь побагровел. — Наркота.

— Нет! — закричала Кимберли, схватила что-то с полки и бросила в меня, а сама быстро сунула руки в аквариум.

Ларри тут же схватил меня за ноги. Я ударил его рукоятью пистолета, но он не отпускал, пытаясь добраться до моего паха. Я ударил его сильнее. По рассеченному лбу потекла кровь. Кимберли вытащила из водорослей и морских растений нечто, по форме напоминающее большой кирпич, и бросилась к кухне. Ее руки были зелеными от тины и ила, а рыбная вонь усилилась. Ларри застонал, все еще пытаясь увлечь меня вниз, но его руки слабели. Я еще дважды ударил его где-то за ухом, и он разжал руки.

Я перескочил через него и вбежал в кухню. Кимберли Марш пыталась открыть заднюю дверь, когда я догнал ее и очень сильно ударил ладонью по лицу. Она застонала и уронила кирпич. Он был размером с пятифунтовый пакет муки. К нему все еще прилипали кусочки водорослей.

Она поползла к кокаину, издавая утробные звуки. На подбородке остались следы слюны. Я поднял ее за руку и снова ударил. В кухне было жарко. Я встряхнул Кимберли и еще разок ей врезал — достаточно сильно, чтобы она потеряла всякое желание шевелиться. Впрочем, в этом не было необходимости — многие вещи делать совсем необязательно.

Оказавшись на полу, она заплакала.

Я поднял кокаин и направился к выходу. Ларри лежал на спине и смотрел в потолок. Так выглядят профессиональные борцы после того, как они раздавили капсулы с фальшивой кровью у себя на лице, только ему было больно по-настоящему. Он сильно пострадал.

— Она стояла за тебя до самого конца, Ларри, — медленно проговорил я. — Как и за Морта.

Из глаз Ларри покатились слезы.

Я распахнул дверь и стал спускаться по лестнице. Он плакал. Она плакала. Вот только плакали они совсем по разным причинам.

Я вернулся в свой офис, позвонил одной знакомой из телефонной компании и дал ей адрес Доминго Дюрана в Лос-Фелизе. Она сообщила мне четыре телефонных номера, зарегистрированных по данному адресу. Когда я позвонил по первому, мне ответил женский голос с сильным акцентом. Я попросил, чтобы меня связали с мистером Дюраном; последовала долгая пауза, мне показалось, что она ничего не поняла, наконец в трубке раздались короткие гудки. Наверное, я попал на кухню.

Когда я набрал второй номер, мне ответил голос с едва заметным акцентом:

— Резиденция мистера Дюрана.

— Это Элвис Коул, мне нужен мистер Дюран.

— Сейчас мы не можем связаться с мистером Дюраном, — вежливо ответили мне.

— Со мной он не откажется поговорить.

— Боюсь, это невозможно. Понимаете, мистер Дюран принимает гостей.

— Скажите ему, что это Коул. Скажите, я хочу поговорить о наркоте.

Наступила мертвая тишина. Я повесил трубку. Глаза Пиноккио двигались из стороны в сторону, большая стрелка медленно ползла по его лицу. Я взял одну из фигурок Джимини Крикета, осмотрел и сдул с нее пыль. Нужно чаще наводить в офисе порядок.

Я стал вспоминать, а что там у нас говорил Джимини Крикет? «Эй, достаточней достаточного!» Так?

Зазвонил телефон.

— Коул.

— Ты не хочешь себе помочь, — сказал Эскимос.

— Такой уж выдался денек. Давай поговорим об обмене. У меня есть кокаин.

— Ты будешь внизу на тротуаре возле здания, где находится твой офис, через двадцать минут.

— А если я не хочу?

Он ничего не ответил.

— Это я так, пошутил.

Пятнадцать минут спустя подкатил лимузин, и задняя дверь распахнулась. Я сел, и лимузин свернул на соседнюю улицу. Като за рулем не было. На его месте сидел другой тип, наверное, его выписали специально из Бразилии — убийца с мачете. Эскимос спросил:

— Где он?

— Мы будем болтать попусту или займемся делом?

Он посмотрел на меня, даже не пошевелившись. Мне показалось, что он жует жвачку. Эскимос кивнул.