Но посетителям, как видно, не терпелось отведать ячменного кофе и яичницы с салом, которое хозяйка кафе, сторонница безотходного производства, наловчилась изготавливать из свечных огарков. Мужчины обменялись парой фраз на иностранном языке. Маленькая служанка опознала его как английский. Она уже слышала это чудное наречие, когда один британец, столовавшийся у них, выловил из своей тарелки целый учебник по энтомологии. К сожалению, господин не обладал научным складом ума и не оценил всего разнообразия эндемических насекомых, с которыми владельцы кафе решили познакомить его исключительно по доброте душевной.

Девочка навострила уши, надеясь узнать еще парочку четырехбуквенных английских слов. Ее словарный запас был предметом восхищения всей окрестной детворы. Она знала как сказать «Боже, вы ЭТО называете котлетами?!» на 12ти языках.

Но к величайшему разочарованию лингвиста в переднике, высокий англичанин обратился к ней по-французски:

— Ступай позови своих хозяев, девочка. Наше дело не терпит отлагательств.

— А как доложить?

— Скажи, что мы из Императорской Комиссии по Предотвращению Холеры, — сверкнул очками англичанин, а его спутник одобрительно захихикал.

Нехотя волоча за собой метлу, будто ведьмочка наутро после Вальпургиевой ночи, служанка поднялась на крыльцо и крикнула в приоткрытую дверь:

— Сударыня, за вами пришли!

— Да кого еще черти приволокли в такую рань? — раздался хриплый бас из недр кафе.

— Тут господа из какой-то комиссии, вас видеть желают, — подумав, служанка выдвинула подходящую теорию, — наверное, снова насчет той крысы.

Голос хозяйки будто подогрели и обильно смазали маслом.

— Жанетта, милочка, пригласи гостей в кафе. А мы с мсье Лораном сейчас спустимся.

Зевнув, девочка отворила дверь пошире, и гости вошли. Когда Жанетта открыла ставни, англичане увидели столы с несвежими скатертями, теснившиеся в комнате, будто стадо на водопое. На лестнице, ведущей на второй этаж, к покоям хозяев, раздались гулкие шаги и гости имели честь лицезреть мадам Генриетту Лоран, владелицу кафе и по совместительству кухарку. Постоянное пребывание на кухне давало о себе знать — деревянные ступени жалобно скрипели под ногами дамы, а перила прогибались наружу, когда их касались ее полные бока. На голове мадам Лоран восседал помятый чепец, поверх ночной сорочки она накинула пеньюар таких размеров, что Гаргантюа чувствовал бы себя в нем вполне комфортно (зато мадам жаловалась, что он жмет ей подмышками).

За дамой семенил ее муж, сухонький старичок, на долю которого выпадали дипломатические переговоры, ибо он обладал большей долей деликатности. Завидев посетителей, он поклонился и приподнял за кисточку ночной колпак.

— Уж простите, что мы встречаем вас дезабилье, господа. Но ваш визит — это такая неожиданность…

Господин в очках вежливо кивнул.

— Да, мы всегда приходим без предупреждения. Такая служба, сами понимаете.

— Не хотим, чтоб люди успели припрятать улики, — поддакнул его спутник.

— В чем, собственно, дело? — спросил мсье Лоран. Его супруга стала поодаль, скрестив руки на титанической груди.

— Ах простите, мы не успели представиться. Я доктор Джон Сьюард, а это мой ассистент, мистер Гримсби. В настоящее время в Париже остро встал вопрос распространения холеры. Так что французские коллеги вызвали нас из Лондона, чтобы мы посоветовали им новейшие методы профилактики этой ужасной болезни.

— А методы заключаются в том, что насосы с зараженной водой мы закрываем, а тех, кто ту водичку использовал, штрафуем, — пояснил мистер Гримсби. — Нет воды — нет холеры.

Мсье и мадам Лоран переглянулись, и морщины на их лбах несколько разгладились. По крайней мере, этот визит не был связан со злополучной крысой, которую угораздило упасть в кастрюлю похлебки как раз в тот день, когда на кухню нагрянула санитарная комиссия. Скандал стоил Лоранам потрепанных нервов и похудевшего кошелька. Но когда конфликт с комиссией был улажен, на несчастную чету накинулось Общество против Жестокого Обращения с Животными им. св. Франциска. Владельцев кафе обвинили в том, что они морили несчастную крысу голодом — ведь проплавав полдня в кастрюле с супом, она так и не нашла там ничего съедобного!

— Не будем терять времени. Проводите нас в кухню, — скомандовал доктор.

Кухня располагалась в подвальном этаже, куда и направилась наша небольшая процессия. Спускаясь, Жанетта заметила, что ступив на полутемную грязную лестницу, доктор заколебался и поморщился. Небось, англичане и правда такие задаваки, как про них говорят.

Оглядевшись на кухне, половину которой занимала плита, Джон Сьюард попросил освободить ему рабочее место. Служанка сгребла со стола закопченные сковородки и спихнула пушистого рыжего кота, который, подобно падишаху, развалился в самом центре. Кот направился в угол, где свернулся в клубок и недобро блеснул глазами в сторону наглецов, посмевших потревожить его утреннюю негу. Из дырки в стене тут же выбежали две крупные, лощеные крысы. Они уселись рядом и принялись с любопытством наблюдать за манипуляциями пришельцев. Осознав равенство сил, кошки и грызуны в этом кафе давным-давно заключили договор о ненападении, по — братски делили еду и ходили друг к другу на крестины.

Между тем из саквояжа была извлечена деревянная коробка, в которой в свою очередь находился странный медный предмет с узкой трубкой. Под трубкой располагалась подставка со стеклышком, а под стеклышком — круглое зеркальце. Рядом доктор Сьюард поставил еще одно стеклышко, прикрепленное к тонкой ножке, и постарался поймать луч света. Заинтригованные, французы подались вперед.

— Это микроскоп, — пояснил доктор, — позволяет рассмотреть микроорганизмы в капле воды.

— Да у нас этих микро-как-вы-их-там-назвали штук отродясь не водилось! — возмутилась мадам Лоран, — У нас и тараканов-то нет, не говоря уже о подобной дряни!

— И все таки будьте добры, принесите мне образец воды из того насоса, которым вы пользуетесь.

Схватив бутылку с узким горлышком, служанка Жанетта выбежала за дверь и через пару минут, наполненных недовольным сопением мадам Лоран, вернулась с образцом. Доктор повертел бутылку в руках, взболтал воду, наблюдая за осадком, посмотрел ее на свет, покачал головой. Борцы с холерой обменялись многозначительными взглядами.

Капнув водой на стекло, англичанин склонился над микроскопом, покрутил винтик сбоку. Внезапно лицо его просияло от восторга.

— Гримсби, вы только полюбуйтесь! Видите?

— Ну да… вообще да, вижу конечно.

— Каков экземпляр, а? Прямо иллюстрация из журнала!

Но чета Лоранов не разделала эти восторги. Когда врач радуется чему-нибудь столь бурно, это зачастую означает одно — дела у вас настолько плохи, что он уже предвкушает, какой гонорар сдерет за будущее лечение.

— Там холера плавает, да? — Жанетта привстала на цыпочки, стараясь хоть одним глазком заглянуть в диковинный инструмент.

— Хуже, — доктор Сьюард выдержал паузу. — Там инфузория-туфелька.

— Нам с женой нужно поговорить! — прохрипел мсье Лоран, и супруги торопливо удалились в коридор.

(- Он говорит, что нашел в нашей воде какую-то обувь.

— Да быть не может! Кажись, последний ботинок мы выловили из насоса аж полгода назад. Помнишь?

— Как не помнить. Бульон из него получился наваристый.

— Ну так ступай и скажи им, что с нашей водой все в порядке!)

— Уж не знаю, о чем вы толкуете, господа, — елейно улыбнулся мсье Лоран, возвращаясь в кухню, — да только вода в нашем кафе очень качественная.

— Мы ее сами иногда пьем, — подтвердила маленькая служанка, схлопотав от мадам Лоран щипок под ребра.

— И никаких инородных предметов в насосе от века не было.

— Ну разве что попадается иногда угорь…

— Но это лишь означает, что вода чистая! Угорь — он не дурак, в мутной воде жить не станет.

Скептически улыбнувшись, доктор Сьюард пожал плечами.

— Не хочу разочаровывать вас, но дела серьезны. Инфузория-туфелька очень опасный паразит.