— Чуть позже, ваша светлость, я непременно вам все расскажу, — едва справляясь с собственным голосом, извинился жрец, порывисто поднимаясь из-за стола. — К несчастью я должен идти. Это очень срочное и важное дело.

— Что ж, вы здесь хозяин, и вы вольны поступать, как сочтете нужным, — благосклонно ответил герцог, — К тому же в кувшинах еще осталось вино, и нам с Кабралем не придется скучать.

Жрец неловко поклонился и стрелой выскочил за дверь, в шею вытолкнув перед собой нерадивого стражника. Он ураганом мчался по коридорам и лестницам, так что горе-воин едва за ним поспевал, задевая стальными латами за перила и стены.

Яхм-Коах словно разрушительный шторм ворвался в свой кабинет, даже не заметив, что опрокинул и разбил дорогую вазу кхитайской работы. Разбойники, толпившиеся у выбитой неведомой силой дверцы, ведущей в подземный ход, в ужасе расступились перед магом.

— Он все-таки пришел, да поразит Сет всех варваров на свете! — воскликнул жрец, потрясая кулаками. — Что стоите, бездельники?! Вы обыскали тело?

— Простите, мастер, — побелевшими от страха губами пролепетал Яма. — Но там нет никакого тела.

— Сам знаю! — досадливо отмахнулся маг, украдкой заглядывая в темный проход.

Он тут же пожалел о содеянном, ибо слабый желудок чародея не выдержал этого зрелища и выплеснул все содержимое прямо на стигийский ковер.

— Проверьте… Ведь что-то должно остаться: пряжки, пуговицы, оружие… — простонал Яхм-Коах, задыхаясь от спазмов. Глаза мага увлажнились от слез.

Более привычные к подобным картинам разбойники без особого рвения кинулись выполнять приказ.

— Вот — это все, что мы нашли, — доложил Яма.

Успев выпить стакан воды, жрец почувствовал себя немного лучше, и с любопытством взглянул на находку. Лицо его посерело, и к горлу вновь подкатился комок.

— Это что, печень или желудок? — процедил он сквозь зубы, закипая от гнева.

— Нет, господин! — поспешно откликнулся Яма, на всякий случай отступая на шаг. — Похоже, это кошелек.

— Вот как, уже интереснее! — жрец с брезгливостью разглядывал забрызганный кровью кожаный мешочек, не решаясь к нему прикоснуться. — Мне кажется, я его узнаю. Ну-ка, развяжи шнурок!

Яма неловко потянул за тонкий шнур, и на ковер посыпались монеты, целый дождь золотых монет.

— Да, этот кошелек я сам отдал в руки киммерийца! — торжествующе воскликнул Яхм-Коах. — Что же, одной проблемой стало меньше. Упрямый самонадеянный варвар, а ведь ты мог спокойно прогулять эти деньги в какой-нибудь грязной таверне, захлебнуться вином или потратить их на проституток. Но ты выбрал иное и получил по заслугам! — маг бесшумно рассмеялся. — Уберите там все, а золото оставьте себе, — распорядился он уже с порога.

В приподнятом расположении духа жрец отправился на женскую половину, решив лично сообщить Ремине о гибели киммерийца. Это известие должно превратить ее сердце в мягкую глину и окончательно сломит строптивость девчонки, через которую он шагнет в бессмертие.

Жрец нашел девушку в маленьком алькове, у распахнутого окна с видом на речную долину.

Ремина с бледным, словно выточенным из мрамора лицом, неподвижно сидела перед окном, а девушки-рабыни расчесывали ее волосы: одна держала перед баронессой круглое серебряное зеркальце, другая перебирала пышные белокурые локоны черепашьим гребнем. Маг окинул Ремину критическим взглядом и остался доволен.

"Перед ее красотой даже этот «железный» герцог не устоит! — ликуя, подумал он. — Все-таки удивительные существа женщины, даже будучи в заточении, они стремятся произвести впечатление на мужчин".

— Оставьте нас, — холодно бросил жрец, и девушки, подхватив свои нехитрые инструменты, поспешно выскользнули за дверь. — Добрый день, госпожа.

Ремина не удостоила его ответом, напряженно глядя за далекую линию горизонта, где острые пики гор качали на своих вершинах белоснежные облака. Маг зашипел от злости, и встал перед баронессой, загораживая вид в окне. Только тогда взгляд девушки медленно переместился на него и встретился со стальным блеском глаз жреца. Ремина мужественно выдержала их ледяной холод, и уязвленный маг первым отвел взгляд в сторону.

— Что тебе нужно, Яхм-Коах? Ты вновь пришел смеяться и глумиться надо мной? — устало спросила она.

— О, нет! — наигранно запротестовал жрец. — Но, к сожалению, у меня лишь печальные новости. — Видя, что девушка не собирается отвечать, он продолжал: — Не знаю, насколько крепко судьба связала вас с киммерийским варваром, но думаю, тебе будет горько услышать, что с ним случилось большое несчастье.

— Конан! Что с ним!? — Ремина вскинула ресницы и с мольбой посмотрела на упивающегося победой жреца.

— Как не прискорбно мне об этом сообщать, но киммерийца больше нет! — выдохнул Яхм-Коах, едва сдерживая проявление радости. — Он пал жертвой собственной недальновидности и упрямства. — И тут уже, не скупясь в красках и выражениях, маг вывалил на бедную девушку подробности ужасной смерти Конана. — Тебе лучше забыть о нем и смириться со своей судьбой. Герцог Ренальд уже прибыл в замок, сердце его разрывается от любви.

Известие о смерти Конана так глубоко потрясло Ремину, что девушка не слышала назидательных слов жреца. Глаза ее наполнились слезами, сердцу вдруг стало тесно в груди. Пока Конан был жив, он оставался единственным человеком, способным помочь ей в ее беде. Но теперь — все кончено.

Вместе с гибелью киммерийца исчезла и последняя надежда. Теперь она может рассчитывать только на собственные силы. Ремина медленно поднялась и встала перед магом с гордо поднятой головой и застывшим презрением во взоре.

— Будь ты навеки проклят, жрец! И твой герцог! Убей меня, можешь рвать по кускам, жги железом, но этой свадьбе никогда не бывать!

Яхм-Коах не сразу пришел в себя, так стремителен и яростен был напор девушки, но когда к нему вернулся дар речи, заговорил медленно, взвешивая каждое слово:

— Можешь не сомневаться, если потребуется, я без колебаний, сделаю это. Но сначала я хочу, чтобы ты увидела кое-что!

Он схватил ее за руку и грубо потащил за собой.

Ремина вырывалась и пыталась сопротивляться, но рука Яхм-Коаха, стальным кольцом сомкнувшаяся на запястье, и неумолимо тянула ее вниз по лестничным маршам, в подвалы замка.

— Куда ты меня тащишь, мерзкий слизняк! — упиралась Ремина, но маг лишь убыстрял свой шаг и крепла стальная хватка на руке баронессы.

Словно огромная старая жаба из сказки, похитившая принцессу, маг прыгал сразу через три ступеньки, увлекая за собой несчастную жертву. Все ниже и ниже опускались они в подвалы, пока не оказались в длинном и мрачном коридоре, по стенам которого потоками стекала вода, где пахло плесенью и тленом.

Маг вырвал из стены едва тлеющий факел и, не сбавляя шага, двинулся в темноту. Под ногами захлюпала смрадная жижа. Крысы притихли, с удивлением и беспокойством глядя на эту странную парочку. Маг ногой распахнул железную решетку в стене и втолкнул. Ремину под темный свод помещения.

Козим сидел верхом на столе и колол орехи щипцами для вырывания ногтей, когда в камеру влетела растрепанная, перепуганная Ремина, а следом вошел Яхм-Коах! Девушка остановилась у дверей, ожидая, пока глаза ее привыкнут к полумраку темницы.

Но прежде чем это случилось, надтреснутый, слабый голос окликнул ее из глубины помещения:

— Ремина, доченька! Как ты здесь… А это ты, злодей, привел ее сюда! — крикнул барон Сантос, заметив мага. — Клянусь, я выцарапаю тебе глаза, если хоть волос упадет с ее головы!

Худой, заросший до бровей барон, покрытый коркой засохшей крови и грязи, висел на громоздких цепях, прикованный к стене. Ремина видела, скольких усилий стоило ему поднять голову, и сердце девушки сжалось от боли и жалости. Слезы хлынули из ее глаз, и она бросилась на шею отцу.

— Дочка, зачем ты здесь? Что нужно от тебя этому негодяю? — барон слезящимися глазами с любовью смотрел на дочь, покрывающую поцелуями его искалеченные железом руки.