Я колебалась.

Он продолжил:

Я люблю вас, вы знаете! Меня повлекло к вам с самого начала нашего знакомства, а когда вы бросились преследовать Фанни, я почувствовал панику, поняв, сколь одинок был бы я, потеряв вас!

Брак — слишком серьезный шаг для того, чтобы Делать его поспешным…

— Согласен, я много думал об этом. А вы?

— Я не думала о браке, не уверена, что хочу этого… пока.

— Конечно, мы не слишком давно знаем друг друга, но нам довелось вместе пройти через некоторые испытания. Когда я увидел, как вы заботитесь о Фанни…

— Вы тоже проявили очень большую заботу о ней, привезли ее сюда…

— Да, я действительно забочусь о ней… Я думаю, и у нас сложилась бы неплохая совместная жизнь!

— Возможно…

— Я не вижу никаких препятствий: мы знаем друг друга, я восхищаюсь вами, вы уже понравились моим детям, да и Дженнет тоже.

Ребекка чувствует себя здесь как дома, а ваша мать очень расположена ко мне. Мне кажется, все складывается идеально?

— Да, с их точки зрения все выглядит идеально, но нужно еще кое-что, Тим! Мне кажется, вы все еще влюблены в свою жену…

— Она давно умерла!

— Она для вас единственная… и всегда такой и останется…

— С вами совсем другое дело. А вы сами? Вы же помните своего мужа! Должно быть, он был прекрасным человеком… как и моя жена. Мы оба были счастливы в браке, пока судьба не разлучила нас, жестоко, неожиданно.

Одно это может сплотить нас! Мы не можем носить траур всю жизнь, Анжелет.

— Конечно, — согласилась я, — но я еще не готова, Тим…

— Значит, вам нужно еще подумать?

— Возможно, вы не забыли жену, а я…

— Вы имеете в виду, что мы оба любим до сих пор?..

Я кивнула.

— Конечно, трудно занять в сердце место героя Джервиса!

Я не ответила, я думала не о Джервисе а о Бене, что было абсурдно. Этот мужчина стал моей навязчивой идеей, он постоянно появлялся в моих мыслях. Было глупостью думать о нем, следовало принять это предложение! Это было бы прекрасным выходом для нас обоих. Конечно, ситуация была уникальной: я могла бы избавить Тимоти от тягостного чувства, вызванного потерей жены; он мог бы доказать мне, что нет для меня надежды на счастливое будущее, пока я понапрасну думаю о Бене.

Это было разумно, это было рационально, и я уже прикидывала, как мы могли бы жить вместе в этом чудесном доме. Мы могли создать прекрасное будущее для Фанни и всех детей. Тимоти стал бы хорошим, добрым отцом для Ребекки. Наши семьи одобрили бы такое решение. Мы продолжали бы совместную работу в миссии. Было бы глупо отвергнуть такое предложение.

Но я и не отвергла его категорически, я понимала, что это было бы глупо. Я совершенно ясно видела, что мы с Тимоти могли устроить счастливую совместную жизнь, но мне хотелось еще подумать, побыть наедине с собой и с этой страстью к Бену. Но не делала ли я глупость? Бен был человеком, который женился на золоте, он был безжалостен, он был готов на все, лишь бы преуспеть. Как такой человек мог быть способен на любовь и преданность, на то, на что я вполне могла рассчитывать с Тимоти? Кроме всего прочего, Бен еще был и женат.

Я знала их обоих достаточно хорошо, для того чтобы понимать, что с Тимоти можно найти тихое и мирное счастье, а с Беном — ничего, кроме ударов судьбы и бурных чувств. Страсть Бена была бы огненной. Я действительно верила в то, что он любил меня, но еще больше он любил золото… и власть. Тимоти тоже любил меня, но больше он любил свою первую жену. Со временем мы с Тимоти могли бы очень сблизиться, я была уверена в этом; мы могли бы избавиться от привидений прошлого… возможно. Но можно ли на равных соревноваться с мертвыми?

Я была в замешательстве и вновь обратилась к тому же приему:

— Мне нужно время, чтобы подумать.

Тимоти прекрасно понимал меня, он всегда будет понимать меня.

— Мы подождем! Пусть все забудется, и потом, я Думаю, вы сами поймете, Анжелет, что мы способны подарить друг другу счастье!

Обратно мы ехали молча, размышляя.

В доме, похоже, были разочарованы, так как, судя по всему, ожидали, что мы объявим о помолвке.

На следующий день я сказала Тимоти:

— Я думаю, нам следует поговорить с Фанни. В газетах сообщается об убийстве, ее отчима будут судить, и результат суда предопределен. Я знаю, что она не умеет читать, но кто-нибудь может рассказать ей.

И мы решили сами рассказать ей все. Моя мать и Дженнет знали о нашем намерении и пообещали, что никто не прервет этот разговор своим вмешательством.

— Мы хотим поговорить с тобой, Фанни, — серьезно сказала я.

Она переводила взгляд то на одного, то на другого из нас, и в глазах ее появилось выражение паники.

— Вы собираетесь отослать меня?

— Об этом ты даже не думай, — сказал Тимоти. — До тех пор пока ты этого хочешь, здесь будет твой дом.

— Тогда в чем дело? — спросила она.

— Твоя мать… — начала я. — Она… мертва.

Фанни уставилась на нас.

— Когда? — спросила она. — Это он! Кроме него некому, верно?

— Да, — подтвердила я.

Ее лицо исказило горе. Я обняла ее.

— Я убью его! — воскликнула она. — Я точно убью его!

— В этом нет никакой необходимости, Фанни: это совершит закон.

Она улыбнулась.

— Значит, его заловили?

— Заловили, — повторила я.

— Меня там не было, — пробормотала она. — Была б я там…

Я прижала к груди ее голову.

— Нет, Фанни, хорошо, что тебя там не было! Маме следовало идти к нам…

— Ей нельзя было…

— Люди имеют право совершать выбор в жизни. Она знала, что это может произойти, и тем не менее осталась с ним.

Тимоти подошел к нам и обнял нас обеих.

— Все будет в порядке, Фанни; Ты будешь жить здесь! Ты — наша, теперь уже насовсем.

— Я вам не нужна, у вас свои есть… у обоих. Ты нам действительно нужна, — с жаром сказал Тимоти. — Мы хотим, чтобы ты осталась с нами… Мы очень этого хотим!

— Почему? — спросил она.

— Потому что мы любим тебя! — сказала я.

— Чудно! Мне такого никто никогда не говорил!. И она вдруг расплакалась. Я впервые видела, как Фанни плачет. Она прижалась ко мне, а потом протянула руку и присоединила к нам Тимоти. Фанни опиралась на мое плечо, а слезы ручьем лились по ее щекам. Я осторожно вытирала их.

— Я люблю ее! Она была хорошей, она была моя мама… А его я ненавижу, всегда его ненавидела! Зачем он ей был нужен? Папа у меня нормальный был, это точно.

Так складывается жизнь! — сказала я. — Приходится принимать ее такой, какая она есть, и стараться вести себя достойно…

— Мне нравится здесь! Я думала, меня взяли полы скрести или еще чего, но мне с малышами нравится. Ребекка мне понравилась, она здесь будет жить?

Тимоти сжал мою руку.

— Нет, мы живем в Лондоне, — ответила я. — Мы здесь в гостях.

— Но вы здесь будете жить, верно? Вы вдвоем… В ее голосе слышалась мольба.

— Возможно, все именно так и обернется! — заявил Тимоти, бросив на меня взгляд.

Фанни вдруг бросилась к нам и обняла — вначале меня, а потом и Тимоти. Он сказал:

— Все уладится, Фанни, не беспокойся. Я думаю, мы еще счастливо будем жить все вместе!

Он взял за руку ее, а затем меня и крепко сжал их. Тогда, в тот момент, я действительно считала, что мне следует жить здесь с ними обоими.

На следующее утро мы сидели за завтраком: моя мать, Тимоти, Дженнет и я. Мать просматривала утренние газеты.

— Здесь есть кое-что, что может вас заинтересовать, — сказала она. — Прямо какой-то скандал! Здесь написано про Бенедикта Лэнсдона. Это значит, что дела у него в Мэйнорли идут настолько хорошо, что кое-кто всерьез забеспокоился. Просто безобразие, что разрешают печатать такие вещи!

Она взяла в руки газету и прочитала:

«Бенедикт Лэнсдон, кандидат в депутаты от Мэйнорли, действует весьма впечатляюще. Похоже, он намного опережает всех своих соперников. Он неутомим, он — здесь, он — там, везде излучая очарование в обмен за обещание голосов. Уже считают, что впервые за много лет депутатское кресло сменит окраску. Бенедикт Лэнсдон сумел сделать карьеру до того, как занялся политикой: он стал миллионером на золоте, то есть одним из немногих, кому повезло в Австралии. Счастье Бенедикта пришло к нему через брак, принесший ему шахту, содержавшую золотые жилы. Миссис Элизабет Лэнсдон появляется на всех мероприятиях вместе со своим мужем, но кем является элегантная дама — третий представитель их команды? Мы можем сообщить вам: это миссис Грейс Хьюм, невестка Мэтью Хьюма, министра в кабинете администрации тори. Миссис Грейс является стойким сторонником партии, стоящей в оппозиции к ее свекру. Буря в семейном стакане воды? Возможно, но миссис Грейс оказывает самую горячую поддержку кандидату Бенедикту. Именно миссис Грейс поддерживает контакты с прессой. На губах миссис Элизабет печать. Отчего же столь печально выражение ее лица? Возможно, она обеспокоена шансами ее супруга в округе Мэйнорли? Похоже, такое беспокойство в данных обстоятельствах совершенно необоснованно. Может быть, это беспокойство объясняется наличием элегантной и страстной сторонницы ее мужа, являющейся настоящим третьим членом этой семейной команды?»