Но я была уверена, что Бенедикт не забудет. Я еще долго думала о нем, а потом воспоминания стали потихоньку стираться.

Прошел год. Время от времени мы получали сведения от тети Амарилис. Питеркин и Френсис пристроили еще одно крыло к своему дому; Джонни и Джеффри очень заняты своими школьными делами; надежды Питера и Мэтью реализовались с момента смещения правительства Маленького Джона — их зять получил пост в кабинете лорда Дерби. Внук Питера довольно сильно изменился.

«Бенедикт все больше и больше становится похож на нас. Он стал самым настоящим английским джентльменом., ну, почти. Питер очень заботится о нем. Он считает, что мальчику было бы неплохо заняться управлением поместьями, и собирается просить Вас принять Бена в Кадоре на некоторое время… скажем, на месяц-другой, просто посмотреть, насколько он приспособлен к такому образу жизни. Питер полагает, что Бенедикт очень хорошо справился бы с этим делом».

— Ну разумеется, пусть приедет и погостит у нас, сказал отец. — Я уверен — это для него самое подходящее. Бенедикт очень часто сталкивался с вопросами такого рода еще в Австралии. Несомненно, он рожден для такой жизни.

Мать сказала, Что немедленно напишет Амарилис, а я разволновалась в ожидании встречи с Бенедиктом.

Через несколько дней я впервые встретилась с Грейс Гилмор. Я вела свою лошадь Глорию в поводу к берегу, где любила скакать галопом по краю прибоя. Этот отрезок побережья, расположенный всего в полумиле от гавани, был частью поместья Кадор, и здесь редко встречались люди.

Я удивилась, увидев молодую женщину. Она сидела на днище перевернутой лодки, лежавшей возле старого лодочного сарая, которым давным-давно никто не пользовался, и смотрела на море.

Казалось, она тоже удивилась, услышав приближающийся стук копыт. Я остановила лошадь.

— Добрый день! — сказала я.

Женщина тоже поздоровалась. Она была совсем молодой, я решила, что ей еще нет и двадцати. Что-то в ней заинтересовало меня: она была серьезной, озабоченной, а после того, как увидела меня, — несколько встревоженной.

Я задумалась, кем она может быть, и мое естественное любопытство, столь осуждаемое миссис Пенлок, разгорелось. Девушка была не из местных, а чужаки здесь появлялись крайне редко. Люди, приезжавшие сюда, обычно посещали родственников, и их появление всегда вызывало множество слухов. Об этой женщине я ничего не слышала.

— Хороший сегодня денек выдался! А вы здесь гостите? — спросила я.

— Я остановилась на несколько дней в «Приюте рыбака», — ответила она.

Я знала, что Пеннилег немногое может предложить своим нечастым гостям. По-моему, у него были всего две комнаты для постояльцев, да и те маленькие и неудобные. Свои доходы он в основном получал от ежедневных посетителей — шахтеров и рыбаков.

— А вы здесь надолго?

— Я еще не знаю…

Девушка была не слишком разговорчива. Вдруг она спросила:

— А вы живете здесь?

Я кивнула и указала на вершину утеса, где стоял Кадор.

— Дом просто великолепен, — похвалила она.

Я тут же прониклась к ней теплыми чувствами, как ко всякому, кто хвалил наш Кадор.

— А это ваш лодочный сарай? — спросила она.

— Думаю, что наш, но им никогда не пользуются. Девушка заинтересовала меня. Мне показалось, что я заметила в ней некоторое напряжение, но потом решила, что это мое воображение.

Я попрощалась и поехала вверх по склону, через заросли, к Кадору.

Я забыла о ней до следующего дня, когда мы вновь встретились. Мы были в саду вместе с матерью. Девушка прошла через внутренний двор и остановилась, глядя на нас. Она казалась очень печальной и трогательной.

— Добрый день! — сказала мать. — Вы хотите кого то повидать?

— Вы — хозяйка этого дома? — спросила девушка. — Я встречалась с вашей дочерью.

— Это верно, — подтвердила я. — На берегу моря, возле старого лодочного сарая. А вы все еще живете в «Приюте рыбака»?

Она кивнула.

— Нет ли где-нибудь для меня работы?..

— Работы?! — удивилась мать.

— Я могу делать все, что угодно, — сказала она, и в ее голосе прозвучали нотки отчаяния, которые, как я заметила, тронули мою мать не меньше, чем меня.

— Наймом работников занимается Уотсон, наш дворецкий, — сказала мать. — Вы можете поговорить с ним.

Я представила себе Уотсона. Не знаю, что бы придумал Уотсон, какую работу он мог предложить ей? Насколько мне известно, в слугах мы не нуждались, да она и не была похожа на горничную, камеристку или еще кого-нибудь в таком же роде. Держалась она с достоинством и, пожалуй, даже сурово. Вряд ли это могло привлечь Уотсона.

— Я… я умею шить, — вдруг сказала она.

Мать взглянула на меня. Я поняла, что девушка вызвала в ней симпатию и что мы обе хотели бы ей помочь.

Я прямо-таки читала мысли матери. Возможно, это удачный случай. Одежду мы покупали во время поездок в Лондон или даже в Плимут, но мать часто говорила: «Как бы мне хотелось, чтобы здесь жила старая добрая мисс Семпл». Мисс Семпл жила в комнатке наверху, в ее распоряжении была большая и светлая комната, использовавшаяся в качестве швейной мастерской. Мисс Семпл работала там до самой смерти, а умерла она три года назад.

В этот момент девушка слегка покачнулась. Она непременно упала бы, если бы ее не подхватила мать.

— Ах, бедняжка, ей стало дурно! — вскрикнула мать. — Помоги мне, Анжела, опусти ей голову вниз, так она придет в себя!

Через несколько секунд девушка открыла глаза:

— Ах, простите меня!

— Дорогое мое дитя, — сказала мать, — мы отведем тебя в дом.

Мы провели ее в комнату рядом с холлом, где люди, желавшие встретиться с родителями, обычно ожидали их.

— Позвони, и пусть кто-нибудь принесет бренди, — попросила мать.

Я выполнила поручение. Девушка сидела в кресле.

— Со мной уже все в порядке, извините меня! Это было глупо с моей стороны.

— С вами не все в порядке! — твердо возразила мать. — Вам необходимо отдохнуть.

Служанка принесла бренди, и девушка, слегка поколебавшись, отхлебнула глоток. Похоже, она немного пришла в себя и попыталась встать, но мать мягко усадила ее в кресло.

— Скажите мне, откуда вы здесь появились? И почему такая девушка, как вы, ищет работу?

Та слабо улыбнулась:

— Притворяться без толку, правда? Я должна найти работу… и быстро.

Я в отчаянном положении, мне некуда податься!

— Вы сказали, что остановились в «Приюте рыбака»?.. — сказала я.

— Завтра мне нужно выезжать оттуда, у меня больше нет денег…

— Но откуда вы приехали? — спросила мать.

— Я знала, что в этих местах есть богатые поместья. Вот я и решила, что мне удастся найти здесь работу. Так что…

— Я понимаю, — повторила мать, — но все-таки, откуда вы здесь появились?

— Мой дом в Баритоне… в Девоне. Мой отец был приходским священником. Он гораздо старше моей матери, да и вообще мои родители были немолоды, когда поженились. Я была у них единственным ребенком, а когда мать умерла, дела пошли совсем плохо. Отец долго болел, и ему пришлось распрощаться с земной жизнью… Все наши сбережения были потрачены, и после того, как все было распродано и выплачены долги, у меня ничего не осталось. Мне нужно было найти какую-нибудь работу. Видите ли, я ничему специально не училась, но много шила для соседей и знакомых. Я действительно хорошо шью… — закончила она свой монолог умоляющим голосом.

Мать приняла решение.

— Посмотрим, как вам здесь понравится! Многие годы у нас шила мисс Семпл, но она умерла три года назад. Мы все очень любили ее и не нашли замены. Ее комната до сих пор свободна, а к ней примыкает швейная мастерская.

Лицо девушки засветилось радостью:

— Неужели вы серьезно?..

— Конечно! — ответила мать. — Давайте поднимемся наверх и осмотрим помещение.

Девушка взяла мать за руку. Я боялась, что сейчас она разрыдается, но она сдержалась. Мать была явно тронута этим выражением благодарности и сказала: