— Блин-каша поспела! — вторил ему Женька. Костя сразу выскочил из палатки.
— А! Кто это?! — успел услышать он за спиной испуганный голос встрепенувшейся ото сна Наташки.
Умывшись холодной речной водой, скауты спешили к завтраку. У костра, с полотенцем, перекинутым через руку, их встречал Женька.
— Прошу к столу-с, — вежливо кланяясь, говорил он каждому, — на завтрак блин-каша-с.
Лыков раздавал миски, наполненные какой-то клейко-студенистой массой.
— Это что? — удивился Сема. — Вы ж молочную лапшу обещали.
— Никак-с невозможно-с, — возразил Женька, — по пятницам у нас всегда-с блин-каша.
— Какая еще… — недоуменно протянул Сема, но решился и, не продолжая расспросов, зачерпнул ложкой варево.
Дежурные и остальные с интересом смотрели за его реакцией.
— М-да, — проглотив первый липкий сгусток, произнес инструктор, — есть можно.
Ребята дружно заработали ложками. Костя тоже попробовал. Блин-каша оказалась съедобной, но склизкой, приторной, с горелым запахом и чересчур сытной. Уже после первой ложки у Кости возникло ощущение, что он наелся. После третьей ложки поставила на песок свою миску Наташка.
— Я больше не могу, — жалобно простонала она, — меня стошнит.
— А мне по фигу, — возразил Димка, — каша как каша.
После пятой ложки Костя понял, что тоже наелся досыта.
Дочиста свои тарелки доели только Сема, Димка и сами дежурные. Наташка смотрела на них с ужасом. Заметив это, Димка попросил добавки. Наташка встала от костра.
— Как вам это удалось? — поинтересовался Сема, справившись со своей порцией.
— Я говорил ему, что лапшу в кипящее молоко кидают. А он сыпанул все вместе, и сухое молоко, и лапшу, едва воду на огонь поставили, — пояснил Лыков. — Говорил: «Так быстрее будет».
— Ну ведь быстрее, — не сдавался Женька, — и так еще полчаса не закипало, а если бы в кипяток кидать, так еще бы полчаса ждали. Полчаса да полчаса — целый час.
— Олухи, — заметил Сема.
— Я ж говорил…
— Так ведь быстрее… — оправдывались дежурные.
— Чай-то хоть будет? — поинтересовался кто-то.
— Обязательно.
Семен распорядился выдать к чаю по дополнительному ломтю хлеба со сгущенным молоком. Наташка повеселела и снова уселась у костра.
Завтрак окончился короткой речью инструктора, в которой он возвестил, что такая запоздалая побудка была в первый и последний раз только по причине первой ночевки. Со следующего дня все, включая дежурных, истают и восемь утра и занимаются зарядкой. После чего дежурные готовят завтрак, а остальные готовят лодки к плаванию.
Семен не стал сверяться по карте. Он прекрасно помнил маршрут. Память у него профессиональная. Что увидел, если надо, не забудет. На карте перекат был отмечен через пятнадцать километров от места их ночевки. Семен с Костей плывут первыми, он первым этот перекат и увидит, тогда и отдаст приказ чалить к берегу.
Погода радовала. Второй день без дождя. И солнце светит, даже облака почти совсем разбежались. Такое на севере редкость — облачный край. Глядя через белесую макушку Кости на несущуюся навстречу водную гладь, адмирал Сема благодушествовал. Он позволил Косте самому управлять лодкой до переката. И скаут уверенно правил веслом, удерживая «Зеленого змия» на стремнине. Все складывалось хорошо. «Проскочим этот Чертов угол, — думал Семен, — а там еще две ночевки максимум, и озеро. Оттуда вернемся, пойдем на Кивач. Потом Кондопога; Кижи надо посмотреть, а там уж и в обратный путь».
Байдарка летела зеленой стрелой средь зеленого леса. Замечтался инструктор скаутов. Замечтался и потерял бдительность. Можно сказать, хлопнул ушами. Еще и берег помешал. Река все время потихоньку изгибалась, сужаясь, левый берег неумолимо поднимался выше и выше, вставал отвесной каменной стеной. Но настоящего переката все еще не было, все время впереди расстилалось видимое водное пространство. Вот оно стало еще уже, по правому берегу вылез в реку лесистый и низкий мысок. «Ах черт! Да это ж не мысок! Это ж и есть поворот, поворот реки — перекат!»
Сема понял все это слишком поздно. В тревоге он обернулся назад, там вдали сверкали на солнце лопасти весел с «Барракуды». Снова глянув вперед, Семен понял, что не успеет уже ничего. Ни подать сигнала: «Чалить к берегу» — ни даже предупредить как-то ребят. Сейчас его «Зеленого змия» кинет в перекат за скалистый левый берег и, если он не возьмется всерьез за весло, разнесет к чертовой матери о камни.
— Суши весла, — выкрикнул он, и Костя мгновенно выполнил приказ.
Перекат оказался не прост, ох не прост. Он бурлил и плевался холодной водой, обжигая лицо и тело. Он не ревел, как водопад или серьезный порог, но все же шумел и стонал. Нельзя, ох нельзя идти через него в груженой байдарке с неопытной командой.
Мелкая водная пыль висела в воздухе, и Семен не успел даже сосчитать число бурунов, преградивших русло реки. Он только направил «Зеленого змия» между двумя ближайшими к нему с трудом, чуть не чиркнув правым бортом. Шум воды поглотил все звуки. Влага на мгновенье наполнила легкие, и вдруг прямо перед носом вынырнула невесть откуда еще одна белая кудрявая голова буруна. Семен уперся веслом, но не устоял бы и въехал бортом на подводный камень, только вдруг Костя вопреки всем приказам макнул в воду и помог ему как надежный друг. «Зеленый змий» почти замер на мгновенье среди стремительной воды и, дернувшись, обогнул бурун справа.
Перекат позади, впереди только гладь. Семен направил лодку к берегу, поминутно оглядываясь: что там, не вынырнет ли из брызг острый байдарочный нос или бурная вода выкинет перевернутый бок «Барракуды».
Они выскочили совсем не там, где прошел «Зеленый змий», и совсем не там, где ждал их увидеть Семен. Женька и Сергей вылетели на «Барракуде» ближе к левому берегу, там, где, казалось, никак нельзя пройти. Но они проскочили и направили байдарку туда, где уже пришвартовался у валунов флагман маленькой эскадры.
Очередь оставалась за «Титаником».
Семен вглядывался в бриллиантовую пыль сверкающих на солнце брызг. Вот он! Идет, где надо. По правому берегу. Наташка пока молодец. Только ни к чему тут руль. Эх, поднять бы его, да поздно. Тяжелую тройку вынесло на правый крайний бурун. Наташка круто заложила руль. В мгновенье зеленая сигара байдарки стала поперек струи и… перевернулась. Ребята посыпались, как горошины из перезревшего, лопнувшего стручка. Их оранжевые спасательные пояса поплавками замелькали среди белых бурунов. Семен ударил веслом по воде, направив лодку на перехват. Ему не пришлось отдавать приказаний, Женька и Сергей сделали то же в тот же момент.
Наташку Семен ухватил сам, и она тут же вцепилась тонкими побелевшими пальцами в борт «Зеленого змия». Костя тем временем правил самостоятельно. На «Барракуде» подобрали Вовку. Двое пронеслись мимо. Один из них упорно цеплялся за несущуюся кверху днищем темно-зеленую блестящую тушу «Титаника». Казалось, будто неведомое чудище, вынырнувшее из холодных глубин, схватило и тащит мальчика неведомо куда. Но за него Семен не волновался: раз цепляется, значит, цел. А вот другой — кто его знает, может, ударило парня головой о камень, и несется сейчас по Шойне безжизненное тело с полными легкими воды. Поэтому Семен выдернул Наташку, как котенка, за шиворот из холодной Шойны, бросил ее поперек байдарки между собой и Костей, а затем, не приставая к берегу, пустился в погоню за оранжевым спасательным поясом, удаляющимся вниз по течению.
Семен был сильный и хороший гребец, расстояние между носом «Зеленого Змия» и выпавшим из байдарки скаутом сокращалось стремительно. Но лишь когда оставалось каких-нибудь метров десять, Семен мысленно перекрестился. Он понял, что мальчик жив и борется с упругим, влекущим его потоком. Егор, а это был он, пытался плыть по-лягушачьи, поэтому и не было видно издали его движений. Вскоре «Зеленый змий» принял на борт еще одного пассажира. Вернее, Егор прилип к лодке, ухватившись за фальшборт, и так, на буксире, помаленьку Семен доставил его и всех к правому берегу реки.
