— Черт с ней, Том. Я хочу подняться на стену, и плевать мне на то, что скажет начальник тюрьмы.

Том стащил с носа платок.

— Знаешь что? Ты прав. Эта девчушка и наша королева тоже. Начальника тюрьмы не убудет, если мы выкроим полчаса для себя. Никакой спешки нет. У него и так запасено достаточно свиного жира.

Мясники расхохотались и повесили свои фартуки на столбик ограды. Взорвался второй воздушный шар, рассыпав рой пляшущих золотых искр.

— Ого! Снайперы Соленых островов отрабатывают свои денежки. Красиво.

Мясники начали подниматься по крутым каменным ступеням на зубчатую стену. Двор опустел — если не считать заключенного, затаившегося в лестничном колодце. Взорвался третий шар, отбросив от стены густую тень и осветив ночь, словно фотовспышка.

«Уже трех шаров нет, — подумал Конор. — Уже трех. Слишком рано».

Он поднялся во двор, на ходу импровизируя дальнейший план действий. Все, что он обдумывал месяцами, разваливалось прямо на глазах. Расчет времени — вот что было важно, и как раз с ним все пошло не так. Конор двинулся вдоль края зубчатой стены, украдкой поглядывая вверх. Неподалеку от него стояло несколько солдат, но большинство расположились на дальней стороне, явно получая удовольствие от спектакля. И укрываться под защитой стены стало легче — по контрасту со вспышками фейерверков тени заметно сгустились.

«Все, все не так, — думал Конор, сдергивая со столбика фартук мясника. — Предполагалось, что у меня будет по крайней мере час на выяснение того, где привязаны шары. Биллтоу считает, что я залез в дымоход. Значит, пока снаружи искать меня никто не станет. Не нужно проявлять излишней торопливости».

И все же он торопился, и бороться с собой у него просто не было времени. Каждая потраченная впустую секунда приближала его к тому, что еще одна нитроглицериновая пуля найдет свою цель.

В кармане фартука он нашел окровавленный носовой платок, повязал им лицо и, сунув руки в свиное брюхо, испачкал их в крови. Форменный мясник, с головы до пят.

Ближняя к нему лестница была та, по которой только что поднялись мясники, поэтому он проигнорировал ее и смело пересек двор, направляясь к западной стене. Шел медленно, имитируя походку кривоногого Тома. Никто не окликнул его, никто даже не заметил. У основания лестницы были деревянные ворота, запертые на простую щеколду, скорее чтобы они не хлопали, чем из соображений безопасности. Конор открыл их и начал подниматься по лестнице. Под ногами хрустели песок и соль.

Наверху, прямо на ступенях, стоял охранник, мягко покачиваясь в такт музыке, плывущей с Большого Соленого. Конор не мог пройти мимо, не потревожив его, что он и сделал, пробормотав извинения.

— Господи, с тебя кровь капает, Том, — сказал охранник. — Это коронация, а не поле битвы. Смотри, как бы начальник тюрьмы не унюхал эту вонь. У него жуть какой нежный желудок, хотя об этом трудно догадаться, судя по его комплекции.

Конор достаточно убедительно изобразил смешок и потопал дальше сквозь толчею охранников и служащих, столпившихся на зубчатой стене. Здесь были и женщины, принарядившиеся по случаю коронации. Все одетые по нынешней моде — жесткие корсажи и широкие у плеча, сужающиеся к запястью рукава.

«Слишком много людей. Начальник тюрьмы явно закатил вечеринку. Еще бы! Лучшие зрительские места на островах. На это я не рассчитывал. Из соображений безопасности стену должны были очистить. Я говорил Биллтоу. Я говорил ему».

Парапет Малого Соленого имел в ширину три метра и со стороны океана был огражден стеной высотой по грудь, а с другой стороны отвесно обрывался во двор. Вдоль этого края между столбами натянули веревку, чтобы не дать какому-нибудь чересчур перебравшему оступиться и упасть. Конор узнал нескольких охранников, разносящих спиртное и одетых, как заключенные, в чистые голубые саржевые комбинезоны. Очевидно, начальник тюрьмы рассчитывал таким образом опровергнуть слухи о безбожном обращении с пленниками. На самом деле с пленниками обращались прекрасно, им даже доверяли разносить шампанское и закуску за стенами камер. Буквально в каждом уголке стояли жаровни и вертела с креветками и раками для гостей. Беглому пленнику и приткнуться было негде, чтобы перевести дух.

Конор стер с лица приятную по ощущению соленую влагу. В воздухе висел создаваемый морскими брызгами туман. Туман. Он забыл и его тоже. Как может островитянин забыть про туман? Еще одна вещь на счету Бонвилана. Будет стоить нескольких алмазов, если, конечно, Конору дьявольски повезет и он сумеет выбраться с этого проклятого острова.

Новый воздушный шар взорвался, рассыпав по небу вперемешку золотые и алые искры. Цвета Соленых островов. Толпа была в восторге. Искры водопадом летели вниз и гасли в водах океана, а некоторые продолжали светиться даже тогда, когда волна накрывала их — словно ребенок, поймавший звезду. Несколько искр имели смелость приземлиться на стене, прожигая дорогие шелковые платья. Ужасная трагедия, если разобраться.

«Я предупреждал его, — думал Конор, огорченный тем, как развиваются события. — Здесь небезопасно».

Зрителей охватила паника. Бокалы с шампанским и тарелки с дарами моря полетели в океан, богатые гости бросились к лестницам, опасаясь, что низко летящие фейерверки могут превратить их в горящие факелы.

«Столпотворение. Хорошо».

Конор двинулся навстречу людскому потоку к следующему воздушному шару и потянул за прочную веревку, привязанную к медному кольцу на зубчатой стене. Судя по звукам, на Большом Соленом властвовали огни и музыка. Мелодии духового оркестра плыли по воде. Там было так много факелов и фонарей, что, казалось, весь остров в огне. Едва пальцы Конора коснулись веревки, как она провисла — это взорвался воздушный шар.

Конор выругался и ускорил шаг. Осталось всего шесть воздушных шаров. Он проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на сердитые взгляды. Если кто-то из этих джентльменов пожелает сразиться с ним на дуэли из-за того, что его грубо толкнули, придется ему потерпеть до другого раза. Вслед Конору неслись крики и протесты. Он начал привлекать внимание, но ничего не поделаешь. Это была уже настоящая гонка. Конор против снайперов Соленых островов. Оставалось надеяться, что отец не стоит там с ружьем, поскольку Деклан Брокхарт редко промахивался.

Следующий воздушный шар взорвался, и, казалось, сотрясся весь остров.

«Этот точно перегружен».

Четыре шара были наверху, а пятый находился на причале, под брезентом. Движущиеся цели. Парящие шары ярко сияли, словно луны какой-то далекой планеты. Они покачивались на ветру. Трудно попасть.

А вот и нет — еще два взорвались почти сразу друг за другом. Конор слышал, как на Большом Соленом зааплодировали. Действительно грандиозное зрелище. Он принял решение. Нет времени возиться с мечущимися на ветру шарами, нужно заняться тем шаром, что остался на берегу. Его, возможно, охраняют, но придется рискнуть. Это последний шанс нынче ночью, учитывая, что все его планы пошли вкривь и вкось.

Приняв решение, Конор побежал. Фартук мясника хлопал по ногам, запах свиной крови бил в ноздри. На пути у него возник охранник — не намеренно, просто стоял тут на посту. Мелькнула мысль с разбега сбросить его со стены, но в последнее мгновение Конор передумал и оттолкнул охранника к стене. Голова в синяках предпочтительнее разбитого черепа.

Сейчас стена более или менее опустела. Представители высшего общества могут двигаться удивительно быстро, если под угрозой оказываются их прекрасные наряды. От последнего воздушного шара Конора отделяли лишь веревка и второй охранник, который стоял, посасывая разожженную трубку.

«Горящая трубка рядом с наполненным водородом шаром!»

— Эй! — крикнул Конор. — Вы, там! Охранник!

Тот стоял, дремотно шаря взглядом по сторонам.

— Сэр. Да, сэр. Что я могу… Кто вы такой?

Не замедляя шага, Конор перепрыгнул через веревку и помчался к охраннику, стуча подошвами по неровному булыжнику. Причал на сотню метров уходил в пролив Святого Георга, служа одновременно и волнорезом, и семафорной станцией.