«Следуй своим инстинктам, — сказал он себе. — Полностью отдайся им».

Из вентиляционного отверстия послышался всплеск, а затем приветственные выкрики. Маларки был уже в пути. «Убойные бараны» подстрекали своего чемпиона, хотя никто ничего особенного от этой схватки не ждал. Потревоженная вода сотрясала колокол, и внутри возникло гулкое гудение.

«Нужно действовать быстро. Будь начеку».

Конор глянул вверх. Маларки остановился у иллюминатора, чтобы подольше помучить свою жертву. Постучал по стеклу и широко ухмыльнулся, хотя сквозь грязь на стекле его желтые зубы не были толком видны.

И едва Маларки исчез из виду, Конор принялся за дело. Быстро расправил на полную длину складное приспособление для вытаскивания алмазов и плотнее надвинул кольца, чтобы оно не слишком легко складывалось. Получилось — грубо, конечно, — нечто похожее на учебную рапиру, но отвратительно сбалансированную, поскольку почти весь вес был сосредоточен на ее кончике. Тем не менее это было все же лучше, чем ничего.

Потом он снял с пояса влажный мешочек для алмазов, взял его в левую руку и скатал в плотный шарик. Теперь Конор был готов настолько, насколько это вообще возможно, однако вся последовательность событий несла в себе привкус нереальности.

В ужасном темпе происходило то, во что верилось с трудом.

Как и любой мальчик его возраста, Конор часто представлял, как он участвует в сражении, однако то, что происходило сейчас, ничуть не походило на его фантазии. В них герои-солдаты сражались друг с другом на открытом всем ветрам поле боя под звуки барабанов и сигнальных труб. В нынешней реальности ничего героического не было. Тесное пространство, вонь масла, пота, страха и тошнотворное ощущение внутри при одной мысли о том, что он собирается убить человека, каким бы подлым тот ни был. В точности как не раз говорил его отец: в войне нет ничего благородного.

Из-под края колокола показалась бледная рука, от которой пошли небольшие волны. Возникло сильное искушение рубануть по ней трезубцем, но это было бы глупо. Чего Конор добьется? Утратит эффект неожиданности в обмен на несерьезную рану. Маларки отступит, соберется и вернется, исполненный мрачной решимости.

Конор сдержал себя и согнул колени, готовясь к прыжку. Маларки поднырнул под край колокола и появился с потоком воды, лицом вверх. Длинные пряди волос, словно водоросли, вздымались вокруг его головы. Он по-прежнему улыбался, изо рта вереницей поднимались воздушные пузырьки. Оказавшись полностью под колоколом, Маларки встал на четвереньки и выскочил из воды, словно морж.

Дыхание Конора участилось.

«Ударь сейчас, или упустишь момент и он получит свои два шиллинга».

Маларки начал подниматься, и, пока еще он был согнут почти вдвое, Конор использовал выпуклости его позвоночника как стремянку и молниеносно вскарабкался ему на плечи. Ненадежная позиция, и вряд ли он смог бы продержаться в ней дольше нескольких мгновений. Однако этого времени хватило, чтобы сунуть скатанный мешочек для алмазов в воздуховод, закупорив его.

Маларки, все еще с улыбкой, стряхнул Конора с себя. Хотя вообще-то он был ошеломлен.

— Что ты собираешься сделать, солдатик? Улететь? Здесь баран возьмет верх даже над орлом.

— Перекрываю воздух, — холодно ответил Конор. — В нашем распоряжении две минуты.

Последнее утверждение было бесстыдной ложью, но Конор не собирался терзаться муками совести по этому поводу. Воздуха под колоколом хватило бы по крайней мере на полчаса, но Маларки об этом наверняка не знал.

На этот раз, в виде исключения, удача улыбнулась Конору, и едва Маларки разглядел заткнутый воздуховод, как самодовольно-развязное выражение сползло с его физиономии, словно кусок жирного мяса с горячей сковородки.

— Ах ты окаянный тупица! — взвыл он, и колокол сочувственно завибрировал в ответ. — Хочешь прикончить нас обоих?

Конор держал свою рукотворную рапиру за спиной.

— Нет. Не обоих.

На лице Маларки появилось раздраженное выражение добродушного школьного учителя, чье терпение в конце концов иссякло.

— Вчера я уложил тебя быстро, солдатик. Одним ударом. На это, знаешь ли, требуется талант. Сегодня я постараюсь растянуть удовольствие, и потом не сетуй на синяки или сломанные кости.

— Давай-давай, «баран», — сказал Конор. — Продолжай говорить, трать воздух.

Маларки протянул руку и схватил Конора за горло.

— А теперь залезай снова мне на плечи и убери затычку. Может, тогда я и сегодня ударю тебя всего раз, правда, с двойной силой.

Судя по тону Маларки, он считал это проявлением величайшей доброты.

Конор выхватил трезубец из-за спины так быстро, что тот со свистом рассек воздух.

— Затычка останется на месте, — сказал он и ткнул крошечными головками вилки в бедро Маларки.

«Баран» уронил его и взвизгнул, словно собачонка, которую пнули ногой. Отпрянув, он стукнулся головой о колокол, и тот издал долгий глухой звук.

От удара в глазах Маларки потемнело, а в ушах зазвенело. Конор воспользовался моментом, чтобы сделать стойку: колени согнуты, рукотворная рапира вытянута вперед, левая рука за спиной.

«Нападай! — требовал здравый смысл. — Сейчас не время проявлять благородство».

Однако дело было не в благородстве. Конор хотел, чтобы Маларки осознавал, что с ним происходит. Конор дождался, когда Маларки придет в себя, и сказал:

— En garde!

Маларки нахмурился.

— Хочешь напугать меня этими словами? Думаешь, я не слышал их от всяких там офицеров-ханжей, от которых сейчас остались лишь кости да форма? — Маларки широко раскинул руки и двинулся к Конору. — En garde так en garde, солдатик.

Голос Виктора зазвучал в ушах Конора:

«Спокойно, не торопись. Жди, пока он сделает ход».

Долго ждать не пришлось. Маларки обрушил на него в точности такой же удар, что и вчера. Сейчас, когда Конор ждал его, этот удар не показался ему таким уж молниеносным. Он прибег к приему attaque au fer,[72] который сводится к нападению путем отклонения клинка противника, хотя поистине он скорее отклонился сам, а не отклонил руку Маларки, которую можно было с полным основанием приравнять к боевому палашу.

Вот! Сейчас бок Маларки открылся, и Конор нанес ему три резких удара, с такой скоростью, что вилка превратилась в размытое пятно, напоминающее золотистый веер. На участке тела между рубашкой и поясом штанов Маларки проступили три красные полосы. Эти удары преследовали цель причинить боль.

Маларки взвизгнул и громко завыл, ощущая жгучую боль. Конор с силой толкнул его плечом в задницу, прикасаться к которой было не слишком приятно даже на мгновение, однако это привело к тому, что Маларки врезался лбом в колокол и тот зазвенел снова.

Конор нанес новый удар сквозь воду, сзади и чуть повыше пятки Маларки, ощущая, как зубцы вонзаются в жесткую плоть. Этот удар преследовал цель обездвижить противника.

Маларки рухнул, словно стена от выстрела пушки; в воздух полетели брызги. «Баран» продолжал выть, сходя с ума от боли и ярости. Конор почувствовал, что его решимость слабеет.

— Убью тебя! — всхлипнул Маларки. — Сдеру все мясо с костей.

Решимость Конора снова окрепла. Он нанес несколько ударов плашмя по спине и плечам Маларки, загоняя его глубже в море. Напряженно вытянутыми пальцами свободной руки ткнул противника в почки, заставив его рефлекторно втянуть в себя два литра воды — прием, заимствованный из каратэ.

Маларки оказался практически беспомощен — барахтаясь в мелкой воде, ослепленный болью и солью. Сейчас его мог убить даже ребенок, не обладающий никакими особыми способностями. Конор, тяжело дыша, отступил к стене колокола. Ненависть к Маларки исчезла так же быстро, как и появилась. И тем не менее эту проблему следовало разрешить сегодня. Прав ли Винтер? Должен ли он убить этого человека?

Маларки перекатился на спину и лежал, всхлипывая. Лицо лишь на несколько сантиметров выступало над поверхностью воды, волны, образованные его падением, набегали на живот.