– Стоп! – хлопнул в воздухе возглас Гималайского. Эсмеральда даже вздрогнула от этого звука.
– Вот только врать не надо, хорошо? – попросил Гималайский, смягчив тон. – Знаю я эту легенду для желтой прессы. Ты регулярно скармливаешь эту историю журналистам, чтобы замаскировать нечто другое. Мне интересно – что же ты маскируешь?
– Значит, вам Марианна рассказала, – вздохнула Эсмеральда. – Понятно. Извините, я просто хотела проверить, насколько вы шарлатан.
– Это свидетельствует о том, что ты умная девочка, – усмехнулся Гималайский. – Я это понял, как только увидел твою фотографию на обложке диска. Только не забывай, что я умнее. Да и кроме того… Ты, конечно, можешь обхитрить меня. Чисто теоретически. Но в этом нет смысла, потому что ты не сможешь обхитрить себя. Ты пришла ко мне за помощью, а вместо этого начинаешь играть со мной в глупые человеческие игры. Давай без этого, окей? А теперь начнем сначала.
– Хорошо, вижу, Марианна вам уже все обо мне рассказала, – снова вздохнула Эсмеральда.
Гималайский прищурился, пронзил Эсмеральду взглядом и сказал:
– Да, конечно. И Марианна рассказала мне, что ты считаешь секс-символом Бориса Гребенщикова, каким он был в молодости.
– Откуда вы знаете? – Эсмеральда аж подпрыгнула в кресле. – Я ж это никому… никогда… потому что теперь-то БГ – отстой, но раньше он действительно…
– Милая моя, твоя душа для меня – что открытая книга! – рассмеялся Гималайский. – Я там вижу и твою коллекцию дисков и фотографий Гребня, и твой неудачный роман с богатым ресторатором пять лет назад. И вообще много чего вижу.
– Так чего же вы спрашиваете, раз все видите? – Эсмеральда была потрясена.
– Ко мне приходят сотни людей, и каждого я вижу насквозь, – улыбнулся Гималайский. – Но ни один человек не видит самого себя! Это удивительно! Люди так научились идентифицировать себя со всевозможными имиджами и брэндами, что перестали видеть себя такими, какие они есть! Я знаю, ты сейчас считаешь себя очень продвинутой и успешной – и все из-за того, что на тебе платье от Харакири! А ди-джей Квазиморда, мой постоянный клиент, считает себя дерьмом, потому что одевается на Черкизовском. И наоборот – одевается на Черкизовском, потому что считает себя дерьмом. Как вы не поймете, что все это – ложь и туфта!
– А вы знаете Квазиморду? – оживилась Эсмеральда. – Мне так нравится слушать его шоу, правда, он почему-то ни разу не пригласил меня в прямой эфир. Скажите, а какой он?
Гималайский хотел расхохотаться, но сдержался. Вместо этого он отделался краткой фразой:
– Вы с ним похожи. Оба набиты «шоколадом» и дошли до крайней степени несчастья. Больше ничего не скажу – я тщательно охраняю тайны своих клиентов.
– Это значит, что все, что я расскажу, останется между нами? – уточнила Эсмеральда.
– Непременно, – кивнул Гималайский. – Итак, поехали. С самого начала.
– Хорошо, – Эсмеральда собралась с духом. – Мужчины меня ненавидят.
– Не может быть?! – воскликнул Гималайский. – Я уверен, что ни один мужчина не сможет ненавидеть такую красивую и приятную во всех отношениях девушку!
– Спасибо за комплимент, Свами, – улыбнулась Эсмеральда. – И тем не менее, это так.
– Тогда расскажи подробнее, в чем выражается эта ненависть, – попросил Гималайский.
– Мужчины относятся ко мне, как к вещи, – вздохнула Эсмеральда. – Как будто я этакая дорогая кукла в магазине. Одни пытаются меня купить, другие – облить меня дерьмом. Чего обо мне только не писали в желтой прессе! Одна радость – есть на свете гомики. Вроде и мужики, и нормальные. Ну, почти. С ними общаться легко.
– Это все понятно, – кивнул Гималайский. – Типичные проблемы любой знаменитости. Дорогие куклы страдают от того, что они дорогие куклы. А представь себе, каково приходится дешевым куклам? На них никто не смотрит, их никто не берет.
– Я знаю, сама когда-то была замухрышкой, пока не попала в гламурную тусовку, – кивнула Эсмеральда. – Я думала, что если стану знаменитой, меня все будут любить. А оказалось наоборот – меня все ненавидят.
– Любовь и ненависть есть одно и то же, – констатировал Гималайский. – Мне недавно один парень жаловался, что он ненавидит весь мир и не может никого полюбить. Я ему долго объяснял, что его ненависть к миру – это просто доступное ему на данном уровне развития проявление любви ко Вселенной.
– И он вас понял? – спросила Эсмеральда.
– Нет, конечно, – рассмеялся Гималайский. – Поэтому я могу сказать тебе то же самое – то, что ты принимаешь за ненависть, на самом деле есть любовь. То есть, ты добилась своего – тебя все любят. Просто мир так устроен, что любовь кажется человеку чем-то постыдным. Это касается всех людей без исключения. Когда человек кого-то любит, ему кажется, что это стыдно, что если он будет выражать свою любовь, его высмеют, смешают с дерьмом. Поэтому большая часть людей выражает свою любовь в виде ненависти. Ведь ненавидеть кого-то – это так приятно! И всегда найдется другой лузер, готовый поддержать тебя в твоей ненависти. Разве нет?
– Интересно вы мыслите, – кивнула Эсмеральда. – Да, я и сама что-то такое замечала, но никак не могла сформулировать.
– Вот для этого я тут и сижу, – усмехнулся Гималайский. – Чтобы помогать людям осознать то, чего они выразить не могут. Но мы даже не начали обсуждать твои проблемы.
– Как?.. – удивилась Эсмеральда.
– Погоди, не спорь, – сказал Гималайский. – Мы обсудили одну стандартную проблему всех публичных людей. Тебя эта проблема касается лишь постольку, поскольку ты тоже публичный человек. Но, чтобы тебе помочь, мне нужно знать не проблемы публичных людей, а ТВОИ проблемы, Лиля.
– Откуда вы знаете мое имя? – удивилась Эсмеральда. – Ах, да, Марианна сказала.
– Не угадала, – улыбнулся Гималайский. – Просто я знаю все. Ну что, какая твоя главная проблема, Лиля?
Эсмеральда задумалась. С минуту они просидели в молчании. Звучал Karunesh.
– Одиночество, – наконец сказала Эсмеральда. – Не то, что обычно называют публичным одиночеством, а мое личное одиночество. Может быть, дело в том, что я никого не могу полюбить. У меня, конечно, было много мужчин…
– С каких пор четыре – это много? – со смехом спросил Гималайский.
– Знаете, у меня возникло желание схватить эту вазу и швырнуть ее вам в голову, – призналась Эсмеральда. – Не знаю, где вы узнали такие подробности, но пожалуйста, сохраните это в тайне! Даже Марианна не знает. Да что Марианна, этого вообще никто не знает!
– Это знаешь ты, – кивнул Гималайский. – И этого достаточно. Просто я хочу, чтоб ты была предельно честной.
– Итак, теперь вы знаете, что у меня было мало мужчин, – вздохнула Эсмеральда. – И вообще, я не умею с ними… ну, не умею так, как Марианна. Она к любому может прыгнуть в постель, а утром сказать ему: «Прощай навсегда». Я бы так не смогла, даже если бы захотела.
– Значит, ты хочешь найти своего единственного принца? – спросил Гималайский.
– Ну, наверно, да. – тихо сказала Эсмеральда. – Думаете, я полная дура, да?
– Нет, – ответил Гималайский. – «Полной дурой» будет Марианна, если она свяжется с Скачущим Развратником. Хотя, с другой стороны, они идеально подходят друг другу. Но большинство людей осудило бы их именно так. Я вообще никого никогда не сужу. Ни по себе, ни по гламурным брэндам.
– А что, кого-то судят по гламурным брэндам? – удивилась Эсмеральда.
– Ты сама себя судишь по брэндам тех шмоток, что пылятся у тебя в шкафу, – сказал Гималайский.
– Удивительно, как вы умеете так кратко и точно… запустить в самое яблочко! – воскликнула Эсмеральда. – Бьете прямо в душу.
– Если человека никто и никогда не ударит в душу, человек никогда и не узнает, что у него есть душа, – рассмеялся Гималайский. – Кто уж там первым придумал, что души у человека нет? Философ, наверно, какой-то. Нет, я допускаю, что у философов нет души, раз уж они стали философами. Но это не значит, что надо всех по себе мерить. Представления людей о душе совершенно неверны. Душа – это тот нематериальный орган, которым мы чувствуем боль. Свою или чужую. Почему люди так часто говорят, что у них душа болит? И так редко говорят, что душа поет?
