— Нет! — вопил он. — Никакой вы не друг мадам Фаюм, я знаю вас! Нет, вы не из «Дейли экспресс», все репортеры уже ушли. Нет, никаких автографов на сегодня…

Его заглушил фанатический рев.

— Джонсон, — сказал Батлер, сдернув с себя черную накидку и перебросив ее через руку, — я ждал чего угодно, кроме обезумевших толп. Тут снова понадобятся фальшивые визитные карточки.

После чего он их вытащил, выбрал одну с надписью «Высокочтимый маркиз Данвич», торжественно вручил шоферу, который столь же торжественно ее принял, козырнул и, набычившись, врезался в толпу.

— Вас опять шокируют мои методы? — спросил Батлер каким-то безжизненным голосом, оглядывая одним глазом улицу, явно имея в виду антикварную лавку, с мрачным и озабоченным выражением лица.

— Оставим в покое ваши методы, — спокойно отмахнулся Хью. — Бог с ними! Почему вы в себе сомневаетесь?

— Что?

— Пока мы не пришли в магазин Коттерби, вы были уверены, что решение проблемы лежит на тарелочке у вас перед глазами. А как только вы увидели старые перчатки и услышали имя отца Билла, пережили настоящее потрясение. Почему?

Пару секунд Хью не сомневался, что ответа он не получит.

— Нет! — рявкнул охранник у служебного входа в театр. — Мальчик, тебе не больше шестнадцати лет, а ты хочешь…

В поднявшемся шуме Батлер четко проговорил:

— Помните первую пару перчаток? Некогда серые или белые перчатки с крагами на довольно маленькую мужскую руку…

— Помню, конечно. А что?

— В них король Карл I принял смерть на эшафоте, — провозгласил адвокат.

— …хочешь встретиться с мадам Фаюм, потому что у нее потрясающая фигура? На месте твоего отца я бы…

Мерцавший уличный фонарь и приглушенный свет из служебного входа освещали мрачное лицо Батлера.

— Серьезно? — пробормотал ошеломленный Хью.

— Да, да, да! Извините, сорвался. Вторая пара еще старше — шестнадцатого века. Принадлежала очень известной женщине, казненной в замке Фотерингей.

Свет, рассеиваясь в тумане, отбрасывал фантастические пляшущие тени над головами толпившихся у служебного входа людей. Хью стоял неподвижно.

— Неужели…

— Снова да, — кивнул барристер. — Если соблаговолите заглянуть в книгу «Суд над Марией, королевой шотландцев», имеющуюся у меня в библиотеке, найдете свидетельства очевидцев казни. Перчатки были черно-алые, в тон костюму.

— Нет, нет! Представление окончено. Эй, вы, там, в шоферской форме…

Батлер расправил плечи.

— Кажется, я припоминаю: вторая пара была продана на аукционе «Сотби» месяцев восемь назад. Досталась одному дельцу с Бонд-стрит, который, как обычно, выступал в качестве подставного лица весьма состоятельного клиента, имя которого не называлось. Ну и что из всего этого следует?

— Говорите, — попросил Хью, — вам больше известно. Попробую догадаться.

— Во-первых, — начал Батлер, — ловушку расставил некто дьявольски богатый. Во-вторых, тот, кто может позволить себе приобрести подобную историческую реликвию в тот самый момент, когда ее выставили на продажу. Кстати, в том, что это ловушка, вы не сомневаетесь?

— Не сомневаюсь. Но для кого из нас она предназначена?

— Ясно, что для нас обоих! — пробормотал Батлер. — Смотрите. Если бы вы один проходили мимо антикварной лавки и увидели объявление, то зашли бы?

— Конечно. Немедленно.

— Почему?

— Потому что на табличке написано «Исторические реликвии для истинных ценителей». Я бы не устоял.

— Я тоже. В-третьих, — отчеканил Батлер, — ловушку расставил некто, хорошо нас с вами знающий, осведомленный о наших увлечениях и, главное, о нашем сотрудничестве. Очень хорошо. Над чем мы вместе работаем?

— Над раскрытием убийства Омара Испахана! — тихо ответил Хью. Хотя он трясся на холоде без пальто, его охватило горячее волнение. — Значит, по вашим словам, — это в-четвертых, — исторические перчатки не случайное совпадение. «Некто», о котором вы говорите, знал, что Абу перед смертью говорил о моих перчатках; знал о запачканных кровью белых хлопчатобумажных перчатках, которых я даже не видел, и, стараясь максимально запутать дело, расставил ловушку с помощью других перчаток…

— Совершенно верно. Хотя, — всплеснул руками Батлер, — в этом случае моя теория рассыпается в прах.

— Почему?

— Потому что мы знаем, кто действует против нас, — отец Билл. Это точно. Однако если он велел своим наемникам убить Омара, а потом убить нас или жестоко избить в качестве предупреждения, то я допустил идиотскую ошибку. Совершенно дурацкую, черт побери. А я никогда не ошибаюсь.

— В последний раз спрашиваю, — воскликнул дошедший до белого каления Хью, — кто такой отец Билл?

— Этого никто не знает. Впрочем, я, кажется, знаю. Исключительно благодаря тому, что ко мне стекается больше осведомителей с секретной информацией, чем в Скотленд-Ярд. Я им гораздо больше плачу.

— Хорошо. Еще раз спрашиваю…

— Кто такой отец Билл? — Батлер бросил на собеседника непонятный взгляд. — Вроде бы один из крупнейших в стране букмекеров, открывший в разных городах больше шестидесяти филиалов своей конторы. Дела ведет вполне честно, хотя помоги Бог тому, кто не заплатит вовремя. По вполне очевидным причинам отец Билл остается в тени. И, оставаясь в тени, ведет доходный рэкет, включая столь жуткий, что даже я не смею о нем говорить.

В туманном свете толпа заколыхалась в разные стороны под ропот и крики тех, кто пробовал из нее выбраться. Батлер снова загадочно взглянул на собеседника. И небрежно добавил:

— Надеюсь, вы догадались, что Памела де Сакс — дочь отца Билла?

Некоторые психологические удары действуют на мозги хуже физических. Стараясь распутать каверзное дело, Хью получил еще не последний, но на данный момент самый тяжкий удар.

Разумеется, он об этом не догадывался, что хорошо знал Батлер, снова игравший какую-то роль. И все-таки мысленный образ Пэм всплыл в его кружившейся голове вместе с определенными замечаниями о «папуле». Его мнение о ней снова перевернулось, нисколько не изменившись.

— Ее отец? — автоматически пробормотал он, лихорадочно припоминая титул. — Неужели лорд Саксемунд?…

— Именно.

— Да ведь он известен благотворительностью и добрыми делами!

— Конечно. Почему бы и нет?

— Он же пэр!

— Ну-ну. Вы, англичане, вечные романтики. Некоторые благородные лорды, к примеру, наживают состояние самым гнусным мошенничеством. Разве старая милая профессия букмекера, существующая столько же лет, сколько кровавый спорт, такая уж честная?

— Да-да, я просто не правильно выразился. Я имею в виду, разве может знаменитый отец Билл, гангстер с телохранителями…

Батлер совсем потерял терпение.

— Мой дорогой Прентис, — изрек он, высясь, как башня, особенно впечатляющий в официальном фраке, — вы чересчур начитались так называемых «крутых» триллеров. Что значит знаменитый отец Билл? Вы о нем когда-нибудь слышали до нынешнего вечера?

— Гм… нет.

— И он вовсе не гангстер, просто имеет возможность дергать за сценой за ниточки. Для чего ему телохранители, черт побери? — Батлер задумался. — С определенным трудом можно было бы доказать, что именно он стоит за букмекерским бизнесом. Ну и что? Никого это не интересует. А его причастность к грязному рэкету даже за миллион лет не докажешь. Если я заявлю об этом публично, он привлечет меня к суду за клевету.

Поблизости замаячили три фигуры — две крупные, одна маленькая. Чей-то голос громко, даже грубо заговорил. Чья-то рука легла на локоть адвоката. Но ни Хью, ни Батлер, охваченные бурными эмоциями, не обратили на происходящее никакого внимания.

— Тем не менее, — твердил Батлер, сверкая глазами, — пожалуй, я вскоре устрою красочное представление для старого грешника.

— Из-за убийства Абу?

— Нет. Он позволил себе кое-какие замечания на мой счет, они попали в газеты, чего я ему никогда не прощу. Сначала я решил побольше о нем разузнать, учинив его дочке беспристрастный допрос.