6. Пусть ведущий встречи завершит ее словами благодарности или высказыванием положительных мыслей.

Важно, чтобы все следовали общим правилам: слушали не перебивая, избегали моделей поведения жертвы (обвинение, стыд, жалоба), предлагали свои советы только тогда, когда их об этом просят, и соблюдали конфиденциальность.

“СЧАСТЛИВАЯ ПРИВЫЧКА ОТНОШЕНИЙ” № 2

Воспринимайте мир как вашу семью.

Люди больше похожи друг на друга, чем не похожи…

Старайтесь дарить себя… даже тем людям, которые

не похожи на вас. Вы принадлежите всем,

и все принадлежат вам.

Майя Анжелу, писательница и поэт

В моих беседах со “ста счастливчиками” я заметила, что они воспринимают мир как свою семью. В своей любви, сочувствии, жалости и заботе, которые являются естественным результатом “счастья без причины”, они не ограничены только родственниками и друзьями, но дарят их всему человечеству. Национальность, раса или религия не являются для них камнем преткновения. “Счастливые без причины” видят, что люди повсюду похожи на них и что мы все хотим одного и того же: любви и счастья. Они всегда чувствуют себя частью большой семьи, у них входит в привычку отдавать другим все возможное, где бы они ни находились.

“Сто счастливчиков” считают, что их счастье — это один из лучших подарков, который они могут преподнести миру. В моем интервью с Лиз Гилберт[44] она рассказала, что после того, как была опубликована ее книга “Есть, молиться, любить”, журналисты часто задавали ей вопрос: “Вам не кажется, что это было немного эгоистично — путешествовать по миру, чтобы найти себя?” Она всегда отвечала: “Знаете что? Я думаю, что было бы эгоистичнее провести остаток жизни в самовлюбленном, депрессивном, тревожном страдании. Такой человек не может ничего дать обществу, его появление в любом месте ничего не изменит, он ничего не дает окружающим людям. Лучшее, что я могу предложить миру, это оставаться здоровой и разумной”.

Когда я искала «счастливчиков», мой коллега по бизнесу рассказал мне о своей подруге Хэппи Оэйсис. Когда я услышала ее имя, решила, что интервью с ней будет очень интересным. Так и случилось. Хэппи оправдывает свое имя. В следующей удивительной истории Хэппи описывает свой опыт, который она обрела больше двадцати лет назад, путешествуя по Азии. Она узнала, что в действительности означает воспринимать мир как свою семью и помогать другим людям, разделяя с ними свое счастье.

История Хэппи.

Мужчина-улыбка

Я всегда была свободным от забот человеком. И когда в 1983 году окончила школу, вместо того чтобы поступить в один из университетов “Лиги плюща”, как ожидали мои родители, уехала в Австралию. Следующие несколько лет я путешествовала и зарабатывала деньги, прокладывая себе дорогу по Австралии и Юго-Восточной Азии и следуя своему собственному курсу изучения антропологии.

Когда я уезжала из Соединенных Штатов, представляла собой наивную и обеспеченную восемнадцатилетнюю девушку. Мне казалось, что я счастливый человек, хотя, оглядываясь сейчас назад, понимаю, что даже не ведала, что такое счастье. Я просто не знала о страданиях человечества, пока не попала в страны третьего мира.

Я отправилась в Бангладеш, чтобы изучать местное население. И когда приехала в столицу, город Дакку, обнаружила, что, кроме муссонных дождей, там был широко распространен голод, из-за которого по всей стране болели и умирали люди.

Однажды утром я села в автобус в Дакке, следовавший через самые отдаленные области страны. В автобусе я была единственной уроженкой Запада. Вдобавок я была блондинкой с голубыми глазами и выглядела очень молодо — это в мусульманской стране, где женщин почти не было видно. Я пыталась одеться в мусульманском стиле, обернув голову черным саронгом и закрыв по возможности руки и ноги, но знала, что очень выделяюсь, поэтому чувствовала себя некомфортно.

Вскоре мы выбрались из города и поехали по сельскохозяйственным районам и маленьким деревенькам. Все время шел сильный дождь, и в определенный момент автобусу пришлось съехать с размокшей дороги на поле, чтобы избежать аварии. Я видела, как началось наводнение в маленькой деревушке поблизости. Место, где остановился наш автобус, быстро оказалось в окружении воды, и толпы людей из деревни направились к нашему островку размером с футбольное поле, так как тут земля была чуть выше. Скоро здесь столпились сотни худощавых людей, в основном дети, босые и одетые в лохмотья, они ложились на землю рядом с автобусом. К своему ужасу, я поняла, что они умирают: дизентерия и недостаток еды сделали свое дело.

Вскоре я осталась единственным человеком, который не высадился из автобуса, чтобы посмотреть, что происходит, или, возможно, чем-то помочь другим. Я сидела одна и спрашивала себя, что я могу сделать для них. Первой наивной мыслью было обналичить дорожные чеки на 2000 $, лежавшие в моем поясе и предназначенные для того, чтобы оплатить еще год или два моих путешествий, и купить на них еды для этих людей. Однако я сразу поняла, что не смогу добраться до банка.

Затем я подумала: “А что, если использовать 150 $ в бангладешской валюте, чтобы купить каждому еды в продуктовом магазине?” Но, поглядев на наводненную деревушку и на рисовые поля вокруг нашего островка, поняла, что еды нигде купить нельзя.

Моей следующей отчаянной мыслью было: “Конечно, скоро появится Красный Крест. Должен появиться!” Дождь продолжал лить, и через час я уже не верила в то, что работники Красного Креста находятся на пути к нам. Судя по тому, как далеко мы находились от их офиса, я сомневалась, что они вообще когда-нибудь приедут.

Я начала плакать. Меня не очень беспокоило собственное спасение, у меня с собой был маленький рюкзак с водой, немного еды и смена одежды. После года путешествий я привыкла к очень тяжелой жизни. Но я чувствовала себя такой беспомощной, думая, что ничего не могу сделать в данной ситуации!

Я что-то услышала и, подняв голову, увидела мужчину в набедренной повязке, вставшего на ступеньку автобуса. Он был хилый, тощий, и, хотя ему, наверное, было лет тридцать пять, он выглядел очень старым. Он проковылял ко мне, держась за спинки деревянных автобусных сидений, чтобы не упасть. Остановился рядом, некоторое время пристально глядел на меня, потом протянул руку и дотронулся до моих волос, которые слегка виднелись из-под платка на голове. В другой раз я бы не позволила незнакомцу трогать мои волосы, но меня смутили его глаза. Это были глаза привидения — кого-то, кто уже умер. Когда он убирал руку, я обратила внимание на его пальцы или, вернее, на то, что от них осталось. Это были покрытые чешуйками обрубки, в два раза короче длины обычных пальцев. Я застыла: мужчина оказался прокаженным. Прежде чем я успела как-то отреагировать, он повернулся и, ковыляя, вышел из автобуса, растворившись в толпе. Потрясенная этой встречей, я сидела в тишине, чувствуя себя как рыба без воды, еще более беспомощной, чем раньше.

Я все еще была очень встревожена, когда через несколько минут другой мужчина подошел к окну автобуса и начал глазеть на меня. Он выглядел так же, как и другие люди в Бангладеш, — полуголый, очень худой и босой, единственное его отличие от других заключалось в том, что он широко улыбался.

Мне вдруг показалось страшно неуместным то, что он улыбается при таких обстоятельствах. Сквозь слезы я грубо сказала ему: “Как вы можете улыбаться в такой ситуации?»

К превеликому удивлению, он ответил мне на чистейшем английском языке: “Улыбка — это все, что я могу подарить, мадам”. Меня потрясла сила этих простых слов. Они перевернули весь мой внутренний мир и мои понятия о помощи другим людям с ног на голову. Я не успела ответить, как он кивнул мне и сказал: “Идем, идем со мной”.

Я вышла из автобуса и пошла рядом с ним под дождем. Мы провели десять часов, перемещаясь по полю и напевая песни то одному умирающему человеку, то другому. «Мужчина-улыбка», как я назвала своего спутника, вставал на колени рядом с каждым человеком и выводил красивые, трогательные мусульманские напевы, я же пела христианские песни, которые выучила в летнем лагере.