— Не утифлюсь, если так. Я уше нишему не утифлюсь, Ш-ш-ш! Нам тута. Слушайте!

В полутемном боковом отсеке, ответвляющемся от главного коридора, они остановились и стали всматриваться вниз. Все корабельные шумы были теперь далеко от них — на палубе возле концертного зала. Там томились пассажиры в ожидании концерта. А здесь, внизу, было так тихо, что снова стали различимы плеск волн и поскрипывание деревянных переборок. Но откуда-то доносились голоса. Некоторое время они прислушивались, а потом определили, что голоса доносятся из-за закрытой двери 47-й каюты.

— Фее ф порятке, — кивнул капитан. — Это фсефо лишь Спаркс и ефо кусен, Кроса Пермондси. Мы с Кросой распили путылочку «Старофо Ропа Роя», и тершу пари, он не хочет останафлифаться. Но не нушно их песпокоить, иначе притется опъяснять, зашем мы стесь. Ступайте тише!

Дверь в каюту доктора Кайла под номером 46 была закрыта. Они на цыпочках подошли поближе. Когда Морган взялся за ручку двери, он ощутил, как сердце подпрыгнуло ему в горло и бешено забилось. Он распахнул дверь…

Никого.

Одна опасность миновала. Если бы здесь кто-то был…

Он снова испытал приступ липкого страха, когда включал свет, но в каюте никого не оказалось. Каюта была большая; сбоку — дверь; Морган решил, что эта дверь ведет в ванную. Беспорядок здесь царил страшный. Даже частный детектив не назвал бы работу Уоррена хоть в малейшей степени искусной.

Прямо под иллюминатором стоял большой сундук с откинутыми створками и поднятой крышкой. Содержимое сундука валялось на полу. Морган показал на сундук пальцем:

— Смотрите, шкипер. Если вчера ночью стальную коробку бросили именно в этот иллюминатор, она упала бы за сундук и никто никогда не заметил бы ее, пока сундук не передвинули бы…

Валвик тихо прикрыл за собой дверь. Он устремил взор на два дорожных чемодана, стоящих открытыми на полу, и на отпертый портфель, небрежно брошенный на койку.

— Начнем, — сказал Валвик. — Нам нато тейстфофать пыстро. Фосьмите эти пумаки и сапихните их кута-нипуть. Ну и тела! Я чуфстфую сепя как фор! Мне это не нрафится. Шшто фы телаете?

Морган шарил за сундуком. Пальцы его коснулись металла, и он извлек на свет божий круглую коробку с защелкнутой крышкой. Мгновение он смотрел на нее, соображая, а потом передал Валвику.

— Вот она, капитан. А вот слон. — Он посмотрел на трофей Уоррена, лежащий у него на ладони, и невольно вздрогнул. — Ну, давайте же вернем его на место. Самое меньшее, что мы можем сделать…

— С-слушайте! — прошептал Валвик, резко поднимая голову.

Иллюминатор был открыт. Они слышали, как колышется занавеска на ветру; за иллюминатором шумел океан. Еще до них очень слабо доносился гул голосов из противоположного коридора, оттуда, где сидели Спаркс и Гроза Бермондси. Больше ничего.

— Бросьте, — шепнул Морган. — Вы становитесь нервным, шкипер. Распихайте эти бумаги куда попало, и пошли отсюда. Сделаем работу без сучка без задоринки; и никто нас не заподозрит…

Тут чей-то голос сказал:

— Вы так думаете?!

Морган почувствовал, как у него мурашки поползли по коже. А так как он стоял на коленях перед сундуком, он больно ударился головой о крышку. Голос был негромкий, но от него вся вселенная остановилась, словно часы, у которых кончился завод.

Он поднял глаза.

Дверь в ванную, до сих пор закрытая, распахнулась настежь. На пороге стоял капитан Уистлер, держась одной рукой за дверную ручку. Другая его рука сжимала пистолет. Он был в парадной форме, на синей куртке тускло мерцали завитушки золотых галунов. Даже в этот момент полнейшего оцепенения Морган явственно ощущал исходящий от формы слабый запах жидкого инсектицида номер два. Здоровый глаз капитана злобно сверкал: он наконец-то понял очевидную вещь, которая до сих пор не приходила ему в голову… Из-за капитанского плеча выглядывал второй помощник Болдуин…

Взгляд капитана упал на изумрудного слона в руке у Моргана.

— Так, значит, изумруд все-таки стащили вы! — злорадно заметил Уистлер. — Мне следовало догадаться. Дурак я был, что сразу не понял этого, еще вчера ночью… Не двигаться! Все в порядке, мистер Болдуин. Идите и обыщите их: вдруг они вооружены. Спокойно, ребята…

Впоследствии они поняли, что даже из их положения было несколько выходов. Однако любой внимательный человек пришел бы к выводу, что двое заговорщиков крепко влипли. Если раньше Морган или капитан Валвик еще могли бы что-то объяснить капитану Уистлеру, то теперь оба поняли: богини судьбы, парки, настолько переплели и запутали все, что сейчас объяснить что-либо практически невозможно. Морган сам сомневался, сумеет ли он разобраться в случившемся даже при условии просветления сознания.

И все же, как размышлял он впоследствии, им следовало бы избрать более благоразумный выход из положения. Тот способ действия, который они избрали, благоразумные люди сочли бы предосудительным, однако они повиновались инстинкту, более древнему, чем разум. Например, капитан Валвик мог бы прежде всего избавиться от стальной коробки. Он мог бы бросить ее на пол, к ногам Уистлера, а затем сдаться на милость победителя и все объяснить.

Капитан Валвик не сделал ничего подобного.

Коробку-то он швырнул. Ловким, закрученным движением метнул ее прямо в люстру на потолке. Стеклянный абажур со звоном разбился. Свет погас. Потом, чуть не выкрутив Моргану руку из сустава, он поволок его за собой в коридор и захлопнул за ними дверь.

Морган слышал отдаленные ругательства Уистлера. Его швырнуло на противоположную переборку, и он едва успел снова навалиться на дверь снаружи, в то время как капитан Уистлер с помощником изо всех сил навалились на дверь изнутри, пытаясь ее открыть.

— Проклятый Старый Морж, шштоп ему! — ревел Валвик, чьи сильные руки уверенно удерживали дверную ручку. — Старый пень!!! Я ему покашу! Он шшто, решил, шшто мы форы? Клянусь фсеми сфятыми, я ему покашу; никто никокта не кофорил мне, шшто я фор! Никто! Ну, он у меня попляшет. Пыстро, трук… ферефку. Мы ее прифяшем и утершим тферь…

— В-в чем д-дело? — осведомился сиплый голос за спиной у Моргана.

Говорившему пришлось повысить голос, так как изнутри доносился беспрестанный стук в дверь, смешанный с приглушенными воплями капитана «Королевы Виктории». Морган крутанулся на каблуках и увидел, что дверь 47-й каюты открыта. На пороге, упираясь плечами в дверной косяк, стоял молодой человек, такой высокий, что ему пришлось нагнуть голову, чтобы разглядеть их. У него был приплюснутый нос, он жевал жвачку, словно задумчивая корова.

— Ну и тела! — загрохотал капитан Валвик. В его голосе послышалось облегчение. Он обернулся, тяжело отдуваясь. — Пермондси! Это фы?

— Хо! — Лицо Грозы Бермондси просветлело. — Сэр!

— Пермондси… пыстро… нет фремени опъяснять. Помните, я фам фылечил супы?

— Хо! — повторил Гроза Бермондси.

— И фы скасали, шшто фы мой толшник. Отлично! Окашите мне услуку. Потершите эту тферь, а мы сходим са помощью и… принесем ферефку, шштопы сфясать их. Фот, тершите…

Еще раз повторив свое многозначительное восклицание, Гроза Бермондси одним прыжком подскочил к ним, ударившись головой о дверной косяк (впрочем, он этого, кажется, не заметил), и всей тяжестью навалился на дверь.

— Что случ-чилось? — поинтересовался он.

— Там крапители, — объяснил капитан Валвик.

— Хо?

— Сперли мою шемчушную пулавку, — пророкотал капитан Валвик, быстро жестикулируя, — и еще платинофые сапонки, которые потарила мне моя старая матушка. Они украли часы у этого тшентльмена и пумашник со фсеми теньками…

— Они обокрали в-вас?

— Точно. А фас я попрошу только потершать эту тферь, пока мы…

— Хо! — воскликнул Гроза Бермондси, отступая на шаг от двери и застегивая ремень. — С-сейчас я им…

— Нет! — заревел Валвик, с ужасом сообразив, какого джинна выпустил из бутылки его, если можно так выразиться, поэтический порыв. — Нет! Не нушно! Только тершите тферь! Кофорю фам, там капитан…