Манго устал. Хотел бы он сейчас остаться в одиночестве, иметь силы, чтоб наслаждаться солнечным светом. Просто посидеть несколько минут в тотальной тишине, выключив все телевизоры и радио, чтобы не работали никакие машины, чтобы все уснули и не совали нос в чужие дела. Чтобы никто не проповедовал, не указывал тебе, что думать и что делать. Он так толком и не услышал всей этой службы, то и дело пытался прислушиваться к словам викария, делал над собой усилие, а затем снова выключался. Переводя взгляд от разноцветного стекла к картинам и снова к стеклу. А надо было внимательно выслушать проповедь. Маленький мальчик пришел в школу, и учитель орет, что если он не будет обращать внимание на математическое уравнение па доске, дело кончится тем, что он останется тупым, и будет сидеть на пособии по безработице, и ничего не сможет сделать со своей жизнью. Но тот гроб, который выбрали Уилсоны, был самый дорогой гроб из всех предложенных, и Манго испытывал гордость за то, что расплатился за все своей кредиткой. Его старик и дядя торжественно кивай и головами и благодарили Джимми, парнишку, который вырос у них на глазах, и стал мужчиной, и сколотил себе состояние. Они гордились этим мальчишкой. Манго улыбнулся и посмотрел на движущиеся губы священника.

У викария было доброе лицо, и он казался вполне искренним. Манго сделал последнее усилие и понял, что викарий рассказывает историю. Нечто личное, из его собственной жизни. Событие, которое произошло несколько дней назад. Фактически в семь утра, потому что, видишь ли, этот викарий был ранней пташкой. Каждый день начинал с чистого листа. Выгуливал свою собаку на площадке и нашел сумочку, принадлежавшую одной из его прихожанок. Пожилой леди, у которой было не очень-то много денег, которая регулярно являлась в церковь – хорошо было бы увидеть, если некоторые из тех людей, что собрались здесь сегодня, придут сюда еще раз, потому что религия играет важную роль в повседневной жизни – и он пошел домой в обход. Ему это было не трудно. Он сунул сумочку в почтовый ящик этой леди, так как не хотел ее беспокоить. Может, она все еще спала или дорожила своим одиночеством. Дернулась занавеска, и он еще сам не понял, что произошло, а уже получил приглашение на чай с печеньем, и Лабрадор Регги сидел у его ног, и его погладили по голове и дали «Диджестив». Это самая важная в жизни вещь – дружба. Все, собравшиеся здесь сегодня, должны уйти умиротворенные, ибо теперь они точно знают, это ощущение единения и общности продолжается и за могильной плитой, и в будущем мире. Это действительно самое великое блаженство.

Манго согласился, но отвлекся, когда история подошла к своему счастливому завершению.

Он разглядел на цветном стекле новое лицо. Рот двигался и наполнялся пульсирующим красным светом. Юные губы, залитые вином и кровью, и временами уголки их искривлялись вверх, а затем вниз. Манго узнал это лицо. Оно было в окне сотни лет, и выражение его все время менялось, облака заслонили солнце, а затем вдруг стали не такими плотными, и солнечный свет струился сквозь них. Он понял, почему в церкви так темно, почему атмосфера была такой мрачной и почему сюда решили вмонтировать эти разноцветные стекла. Потому что так тебе захочется поднять голову и посмотреть на небо, на солнце, как растения, которые всегда находят путь к источнику энергии. В WorldView планировка офиса была такой, что весь день он оставался без солнечного света, места у окон остались на долю старших, более успешных, припасены для самых лучших.

Когда викарий закончил службу, похоронная процессия вышла из церкви и гурьбой отправилась на кладбище. Свежевскопанная земля казалась черной на фоне мокрой зеленой травы, тисовое дерево стояло на ветру, не шелохнувшись, и собачий лай звучал резко и нервирующе. Манго огляделся вокруг, слева от него теснились старинные надгробия, истертые и подернутые мхом, надписи смыло дождями и временем, а там, где собрались Уилсоны, надгробия являли совсем недавние даты.

Манго глубоко вдохнул и узнал сочный запах почвы, внимательно рассмотрел землю, края камней и белые корни раскопаны, выставлены всем на обозрение. Он заметил червя. Толстого сочного червя, который пытался прорыть дорогу назад, под землю, торопился спастись от хищников. Говорились слова и снова лились слезы, викарий все же оказался хорошим человеком, он с уважением относился к умершим, помогал их друзьям и семьям найти в этот трудный час утешение. Когда опустили деревянный ящик, Манго почувствовал очередной прилив гордости – за качественное дерево и красивые ручки. Первая горсть земли ударилась о крышку фоба с каким-то хрустом, этот звук постепенно утих, когда собравшиеся подошли ближе, встали в очередь.

Уилл стоял у ворот и наблюдал за всем действом на некотором отдалении. Он видел Манго и всех остальных Уилсонов. В своем новом костюме Манго выделялся на их фоне. Уилл не был близко знаком с умершей женщиной, но когда он был ребенком, она относилась к нему по-дружески, и этого было достаточно. Он не собирался задерживаться здесь надолго, потому что это семейное мероприятие, и он не хотел мешать Уилсонам. Уилл раздумывал, интересно, где сейчас обретается миссис Манго. Он посмотрел на часы и ушел, оставив Уилсонов наедине с их горем.

– Ты будешь пить лагер или биттер, сынок? – спросил мистер Манго, когда они вернулись домой.

– Меня вполне устроит лимонад, – улыбнулся Джимми.

Старик выглядел внушительно. Его глаза сияли, и он по-прежнему оставался высоким. Джимми Бой смотрел, как тот наливает лимонад из двухлитровой бутылки «Ол Уайт». Качественная хреновина. Никакого отношения не имеет к современному мусору известных фирм. Его старик держался прямо, он боролся со своей печалью, которую ощущал после потери сестры.

– Спасибо, папа.

Манго подошел к столу, на который накрывали его сестра и кузины, и взял колбасный рулет. Он раздумывал, как это будет выглядет, когда придет время хоронить его собственных сестер. Что при этом он почувствует? Джеки станет старухой, и ее отвезут на карете в морг к мясникам, которые проткнут ее и разрежут на кусочки. Молодость уходит но капле, и ее место занимает – что бы это ни было, они впрыскивают это тебе в вены, когда ты умираешь. Они снимают верхушку черепа. Исследуют мозг маленькой девочки, она играла летом на улице, прыгала в прыгалки с Дебби. Он сейчас не может думать об этом.

– Твоя тетя была хорошая женщина, – сказал дядя Кен, стоя рядом с Манго.

– Да, была, Кен. Была.

– Какое несчастье, что твоя мать не смогла пойти с нами в церковь.

– Я знаю. Она расстроена. Это было для нее тяжелым ударом.

Кен поднес свою пивную кружку ко рту и сделал три больших глотка биттера «Чизвик». Это сравнительно дорогой напиток, но Джимми оказался более чем щедр. Парень определенно, преуспел в этой жизни и был не прочь поделиться своим богатством с окружающими. Дядя Кен улыбнулся Манго и похлопал племянника по плечу своей огромной ручищей.

– Ты хороший парень, Джимми. Подошла тетя Стелла.

– .Я только что виделась с твоей мамой, Джимми, она уйдет через минуту. Я ей дала кое-что от головной боли. Она чувствует себя виноватой за то, что не появилась на похоронах, но я сказала ей, что не стоит переживать об этом. Это всего лишь церемония. Мы же семья.

Манго улыбнулся.

– Невозможно состязаться со своей семьей, – сказал Кен, обвив рукой Манго за шею. – Семейные ценности, Джимми. Следи за собой, и тогда не собьешься с пути истинного. Вот она, проблема страны. Слишком много эгоистичных ублюдков, которые думают только о себе. *

Манго кивнул. Его дядя был прав. Он прикончил свой колбасный рулет и наклонился, чтобы взять пару сэндвичей с яйцом. Стелла положила голову Кену на плечо. Манго улыбнулся Кену и Стелле и сказал, что пойдет на улицу подышать свежим воздухом. Кен спросил, в порядке ли он, потому что Манго был очень тих, ты в порядке, сынок, вот только Кен приходился Джимми дядей, и он ему не сынок. С ним все хорошо. Просто грустно. Это вполне естественно. Манго вышел на улицу и сел, прислонившись спиной к стене, у двери, под наполовину отворенным окном. Кто-то включил компакт-диск. Ирен всегда говорила, что хочет, чтобы после ее похорон включили музыку. Что не хочет, чтобы люди грустили.