Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И дважды подчеркнул слово «полк» тем самым толстым красным карандашом, который держал в руке.

— Так это же не просто «полк», а слово из названия древнего произведения! — пытался защищаться я. — В заметке говорится, что солдат прочитал в библиотеке среди прочих книг «Слово о полку Игореве». Что тут крамольного?

— А то, что газету в таком виде я подписывать не стану, — разорался Корсаков. — Либо убирайте к чертям собачьим «полк», либо завтрашняя газета не выйдет. Посмотрим, что вы тогда запоете! Ставят тут всяких новичков, черт возьми! Совсем Смирнов распоясался!

Что было делать? «Свежая голова» уже смотался. Из офицеров я один. Печатники смотрят на меня волками: «Кочевряжится еще, ночь здесь с этим прокукуешь».

— Как же быть?

— Сказано вам: либо статью снимайте совсем, либо слово «полк» замените на «подразделение». «Слово о подразделении Игореве» — все, кому надо, поймут.

Никаких запасных заметок, как на грех, не оказалось, хотя я добросовестно пошуровал во всех столах сотрудников редакции. И мне пришлось, тихо кляня «земляка», пойти на позорную капитуляцию. Сам, своей собственной авторучкой вычеркнул слово «полк», заменив его на «подразделение». И получилось точно так, как говорил Корсаков: те, кому надо, поймут. А остальным не обязательно.

Следующим утром я был вызван к редактору газеты полковнику Леониду Васильевичу Смирнову. Он-то как раз был из тех, кто понимал.

— Что за злодейство! — с молнией во взгляде вопрошал он, многообещающе постукивая очками в руке по злополучному «подразделению».

— По... полковник Корсаков! «Иначе, говорит, не подпишу газету».

— А-а, Корсаков! Так мне сразу и следовало подумать... Надя! — уже на ходу бросил секретарю-машинистке. — Я к начальнику политотдела армии.

Мне больше ни слова.

Но я, мучаясь и от сознания содеянного злодейства и от ожидания кары за него, топтался у редакторской двери. Ожидал возвращения Смирнова.

И вот он идет, большой, нахмуренный, злой.

— Ну что, капитан, переживаешь? Переживай, переживай, все правильно! Такова наша реальность... Заходи, не топчись! Полы недавно красили, а ты опять дырку сапогами провертишь, — распахнул дверь, пропуская меня. — Ну что тебе сказать? Тут два аспекта. Аспект первый: влетело Корсакову по третье число. Начполитотдела поставил его по стойке «смирно» и орал: «Последний раз!» Это уже, наверное, десятый «последний раз», — Смирнов ругнулся. — Понимаешь, у меня в соседях живет начальник тыла. Хреновый такой мужичонка, хоть и с большими звездами. Представляешь, жену тайком лупит да еще рот ей зажимает, чтобы орала не слишком громко. Так вот, у него пес. Хрен его знает, каких кровей, похоже мешанин. Но злой, дьявол! И он, этот герой перед овцой, пса своего подзуживает, натравливает тайком на людей. Бросится с лаем на проходящего паренька, порвет штаны, Герой перед овцой поругает пса: ну, безобразник, ну, я тебе дам! Больше того, отцу мальчишки за штаны заплатит, сколько положено. А потом пса втихомолку нахваливает: «Молодец, сукин сын, не давай чужим проходу!» И косточку сахарную в награду кинет. Вот так и у нас — это уже второй аспект. Поставили оказавшегося за штатом политработника Корсакова на цензуру и приказали: «Воли им не давать!» Тот и старается. Его ведь, бедолагу, давно пенсия дожидается, только волею начальника политотдела и держится пока на плаву. Перестарается — не беда. Поставят по стойке «смирно» в присутствии простака редактора Смирнова, вот как сейчас, поругают. А потом, когда Смирнов, удовлетворенный, удалится, похвалят: «Молодец, бдительность проявляешь! И то, что в данном случае перебдил — не велика беда. А вот недобдишь хоть раз, тогда, считай, каюк. На пенсию выскочишь пробкой, да еще и без партбилета. Так что бди, бди!» Вот Корсаков и бдит... И особо не переживай, капитан. Твоей вины тут нет. Конечно, с опытным газетчиком Корсакову еще схватиться пришлось бы и, может быть, отступить. А с новенькими он храбрец! Так что переживать брось, а на ус себе все-таки мотай!

Так состоялось мое первое знакомство с «земляками-литовцами ».

Говорят, подобные случаи с «подразделением Игоревым» происходили и в некоторых других армейских газетах и даже вошли в обойму классических анекдотов о служебной ретивости военных цензоров.

А через несколько лет, когда я демобилизовался из армии и приехал на Алтай, в газету «Молодежь Алтая», конфликт с цензором повторился, хотя я уже и на ус порядком намотал и опыта в газетном деле поднабрался.

Опять случилось так, что я был дежурным по газете. Видно, во многих редакциях традиция: новичков в первую очередь ставить на линию огня, пусть обстреливаются.

Редакция помещалась в здании крайкома комсомола, по улице Горького. А типография далеко от нее, на Короленко, там, где высилась в гордом одиночестве длинная двухэтажная бревенчатая изба «Алтайской правды». В той высотной избе помещались и наша корректорская, и прочие технические службы. Там же восседал и цензор. Это мы так говорили «цензор». А вообще-то известно, что никакой цензуры, а следовательно, и цензоров у нас, в Советском Союзе, и в помине не было. «Лито», «литературный отдел», Какая еще там цензура?..

У меня зазвонил телефон.

— Кто говорит?

— Это Чебышев, завлит. Я вашу газету не залитирую, пока безобразие из номера не уберете.

— Что вы имеете в виду? «Слово о полку Игореве»? — съехидничал я для собственного удовольствия, вспомнив про самое-самое первое свое дежурство.

— Какой там еще полк?.. У вас верстка четвертой полосы на столе? Возьмите в руки.

— Ну« взял.

— Ответы на кроссворд из предыдущего номера.

— Вижу.

— Номер восемнадцать. «Зенит»... Вот этот «Зенит» и убирайте.

— Почему?

— А вы что, не знаете, по какому ведомству проходит футбольная команда «Зенит»? Это же авиазаводы!

— В кроссворде читателям предлагается определить популярную советскую футбольную команду из пяти букв и вписать ее на определенное место. Ни слова здесь нет ни о заводах, ни о чем-либо подобном.

— А народ не знает, чья команда «Зенит»? Вы, может, и не знаете, а ваши читатели отлично разбираются в футбольных командах.

— Ну и что?

— А то, что «Молодежь Алтая» — орган краевой комсомольской организации, — стал разъяснять завлит мне, неразумному. — Прочитает про «Зенит» тот, кому не положено, и смекнет сразу: ага, значит, у них на Алтае авиазавод завелся. Так-с! Ставим галочку, посылаем шифровочку.

— Но ведь у нас нет никаких авиазаводов.

— А он подумает — есть.

— Ну и пусть себе думает. Дезинформация. Введем врага в заблуждение.

И тут последовал ответ, который я запомнил на всю жизнь. «Литовец», завлит, цензор сказал сурово и властно:

— А МЫ НИКОГО НЕ ИМЕЕМ ПРАВА ВВОДИТЬ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ. Вычеркивайте, иначе я не подпишу номер. И поторопитесь, нет у меня времени ждать.

Я подумал и вычеркнул. Номер восемнадцать исчез из кроссворда безвозвратно.

Почему я не стал упираться и спорить? А потому, что в том же номере мы допустили куда более серьезный ляп, исправление которого действительно задержало бы выход газеты. Его-то бдительный цензор, озабоченный тем, как бы не ввести в заблуждение противника, пока еще, к счастью, не заметил.

Как раз в это время шло выдвижение кандидатов в депутаты Верховного Совета. Наш фотокорреспондент по заданию редакции сделал двухколонный снимок под рубрику «Наши кандидаты». Прямо на зрителя мчалось крупным планом стадо упитанных жизнерадостных поросят. И лишь далеко-далеко за свиньями, на самом краю снимка, угадывалась, как в тумане, крошечная фигурка, очевидно свинарка. Разумеется, она и была кандидатом в депутаты, а не крупные жирные свинтусы на переднем крае. Но поди-ка докажи! Тем более, что рубрика называется не «Наш кандидат», а «Наши кандидаты».

Так вот, рассуждал я, если затеять спор о «Зените», разозленный цензор начнет по новой придирчиво разглядывать газету и наткнется на фотоляп. И тогда уже не только переверстка, но и всякие другие пакости обеспечены. Поэтому лучше пожертвовать малым и не нарываться на крупные неприятности.

48
{"b":"132638","o":1}