Василий подробно рассказал Чернову варианты, которые он обсуждал с Захаровым. Миша предложил начать со звонка якобы из английского посольства:

— Это более естественно. Зайцев ждет звонка. И приглашение на конспиративную квартиру перед вылетом в Лондон ему будет понятно. Дашь ему адрес этой квартиры, — Миша подал бумажку, — здесь нам будет действовать удобно, тихий район, отдельный вход. Запиши телефон Зайцева. Я привезу хорошее снотворное, а ты подготовишь напиток. Да смотри, не перепутай, а то сам уснешь! Заботы с кораблем мне поручено взять на себя. Ну, я отправился, а ты отдыхай — харчи для тебя, выпивка и угощение для клиента в холодильнике. Завтра с утра начнем действовать. Медлить нельзя, из английского посольства могут позвонить Зайцеву раньше нас. Давай, укладывайся спать, набирайся сил — нас ждут великие дела!

Ромашкин недолго посидел у радиоприемника, слушал резкий гортанный турецкий говор, поймал и послушал новости на английском и лег спать.

Рано утром появился Чернов, он был уже чисто выбрит и благоухал хорошим одеколоном.

— У меня порядок. Вот тебе славный порошочек, его даже не надо подсыпать, натри стенки бокала и порядок — свалит с ног через пару минут. Корабль-грузовоз «Анадырь» отплывает в девять вечера. На грузовозе команда небольшая, пассажиров вообще нет.

Василий приготовил угощение для того, чтобы выпить с Зайцевым за удачу. Натер порошком бокал, посмотрел на свет: не остался ли след на стекле. Пошел в туалет, выбросил бумажную салфетку, вымыл руки. Затем вместе с Михаилом сели у телефона, и Чернов, глубоко вздохнув, сказал:

— Давай.

Ромашкин набрал нужный номер. Как и было рассчитано, Зайцев ещё не ушел на работу, ответил сам. Василий стал говорить по-английски:

— Господин Зайцев? Доброе утро. Я беспокою вас по поводу вашего обращения — помните?

— Да, помню, конечно! — ответил Зайцев.

— Так вот, наше руководство решило удовлетворить вашу просьбу.

— Спасибо, я очень благодарю, когда я могу прийти? — немного волнуясь, спросил Зайцев.

Чтобы сообщение выглядело более заманчиво и убедительно, Ромашкин сказал:

— Нам кажется необходимым немедленно отправить вас в Лондон, чтобы избежать неприятностей, которые могут возникнуть для вас здесь.

— Да, я с вами согласен.

— Тогда я приготовлю билеты на ближайший рейс. Вы захватите обязательно ваш паспорт, мы поставим в него нашу визу, чтобы пройти формальности в здешнем аэропорту. Улетать надо очень быстро, вы понимаете почему.

— Хорошо, я это сделаю.

— Теперь, нам кажется, вам не следует до отлета находиться в нашем посольстве. Лучше, если ни наши, ни ваши не будут знать, где вы находитесь. Запишите адрес, где мы вас ждем в любое удобное для вас время.

— Я записываю.

Ромашкин продиктовал адрес конспиративной квартиры Михаила.

— Я готов прибыть немедленно, — заверил Зайцев.

— Будьте осторожны, не спешите, лучше приходите во второй половине дня, мне надо ещё взять билеты, — посоветовал Ромашкин и повесил трубку.

— Зачем ты его удерживал, пусть бы приходил прямо сейчас, — удивился Миша.

— И будем с ним целый день валандаться? Придет ближе к отплытию «Анадыря». Упакуем его и сразу в путь. А весь день проведем с тобой, нам есть что вспомнить!

— Жаль, нельзя выпить за нашу встречу! — пожалел Чернов.

— Немножко можно! Давай пивком побалуемся — такую жару ты организовал в своем Стамбуле!

— Мы тут будем пивом баловаться, а вдруг он не придет. Что-нибудь заподозрит.

— Не должен, мы с ним вроде бы по-хорошему поговорили, было полное взаимопонимание.

— Нет, Вася, поеду я к его квартире, посижу в машине на всякий случай. Прослежу, как бы он в другое место не отправился.

— И то верно! Езжай, — согласился Ромашкин и добавил: — Только будь осторожен, не сопровождай его машину, когда ко мне будет ехать. Держись подальше. Если он тебя заметит — хана всей нашей затее.

— Не беспокойся.

И вдруг Василий предложил:

— Если он придет сюда — значит, поверил. Зачем же его усыплять? Скажу ему, что будем отправляться на корабле, и он сам со мной приедет в порт.

—А как же ты его на «Анадырь» заведешь? Он сразу все поймет.

—Да, ты прав. Давай не будем рисковать. Езжай, паси его от квартиры. А потом жди в машине. Я тебе дам знак, когда у меня будет все в порядке.

Оказывается, просидеть в квартире в ожидании кульминационного события не так просто. Ромашкин ходил по комнатам, включал и выключал телевизор, листал старые журналы, но время тянулось ужасно медленно. Пришла даже такая мысль: "А вдруг Зайцев меня где-то все же видел, мог встретить даже не в управлении, а на футбольном матче или в театре, в ресторане, наконец, с Мэри, да и без нее бывал я в них нередко. Что тогда? Если он меня расколет, это должно обязательно отразиться на его лице. И тогда… Тогда дело дойдет до рукопашной, придется брать силой. Вот тут Миша очень пригодился бы. Но он будет ждать сигнала в машине. Лучше бы он сидел в соседней комнате. Но теперь уже не поправишь. А Зайцев тоже разведчик, человек бывалый, приемы, наверное, не хуже меня знает. Справлюсь ли?

Звонок у входа раздался неожиданно, хотя и ждал его Василий целый день. Он открыл дверь и, улыбаясь, приветливо пригласил:

— Входите, я вас жду.

Зайцев был средних лет, среднего роста, чернявый (как и полагалось для работы в Турции), в темных глазах его были и беспокойство, и вопрос.

— Входите, входите, — подбадривал Ромашкин, — здесь вы будете в безопасности.

Зайцев вошел, огляделся, протянул руку. Он хорошо говорил по-английски.

— Я благодарю вас за заботливое отношение ко мне. Вы не пожалеете. Я принес некоторые очень вас интересующие документы.

Василий наращивал доверие:

— Надеюсь, этих документов не хватятся несколько часов, которые необходимы нам до отлета в Лондон? Кстати, паспорт вы принесли?

Зайцев подал свой дипломатический паспорт.

— Очень хорошо. Ну, что же, господин Зайцев, предлагаю выпить бокал шампанского, обмыть успешное начало вашей новой жизни.

Он пригласил гостя к столу с закусками, спросил:

— Шампанское, виски?

— Лучше виски, у меня сейчас такое состояние, хочется чего-нибудь покрепче.

А у Василия был подготовлен хрустальный фужер для шампанского, но он не растерялся:

— О пожалуйста, у меня есть замечательное шотландское виски «Чивас регал». — Ромашкин налил виски в фужер и весело добавил: — Если в таком возбужденном состоянии, рюмочка вам не поможет. — И опять-таки, чтобы окончательно избавить Зайцева от малейшего подозрения, добавил: — Я от вас не отстану, — и налил себе в такой же бокал из той же бутылки.

Зайцев выпил одним махом. Стал накладывать в тарелку закуски. Но скоро почувствовал что-то неладное, движения его становились вялыми, сознание туманилось. Он пытался что-то сказать, но с невнятным мычанием стал крениться и упал бы, если бы не поддержал его Ромашкин.

Положив Зайцева на пол, Василий тут же выглянул на улицу и помахал Михаилу. Вдвоем они перенесли Зайцева на диван. Посмотрев друг другу в глаза, почему-то негромко, несмотря на то, что их никто не может услышать, прошептали:

— Ну, лед тронулся!

— Полдела сделано!

Поскольку времени до отплытия «Анадыря» было ещё много, Миша предложил:

— Давай Вася, и мы по стопочке тяпнем за неплохое начало. Только ты фужеры не перепутай, а то свалишься, я вас обоих до «Анадыря» не доволоку.

Темнело. Миша подогнал машину к крыльцу. Когда на улице не было ни души, вынесли тяжеленного Зайцева и посадили на заднее сиденье. Ромашкин сел с ним рядом, Чернов — за руль и спокойно, не нарушая правил движения, не превышая скорости, повел машину в порт. Подъехали к самому трапу «Анадыря».

Недалеко от трапа прохаживался турецкий полицейский. Надо было его как-то нейтрализовать. Василий остался в машине и наблюдал любопытную немую сценку: Чернов подошел к полицейскому, тот отдал ему честь, Михаил, не говоря ни слова, достал из кармана десятидолларовую купюру и подал её полицейскому. Страж порядка (оказался понятливый) быстро взял деньги, вскинул руку к козырьку и пошел, не оглядываясь, в сторону трапа. Василий и Михаил подхватили Зайцева под руки и поволокли вверх по трапу. У борта ждал капитан, он коротко бросил вахтенному: «Пропустить».