Но в ГРУ его не забыли. Однажды позвонил адъютант генерала Захарова и велел прийти на следующий день утром.

Захаров — плотный, широкоплечий, лобастый и с мясистым лицом, чисто выбритый, был в форме генерала. Он встретил Ромашкина шутливым вопросом:

— Здравствуй, Ухажер! А ты «языков» брать не разучился?

Василий по кличке понял: генералу известно его настоящее и прошлое.

— Учу этому новому поколение, товарищ генерал, теперь практику подкрепил теорией.

— Это хорошо! Так вот, дорогой мой, есть для тебя работа. Нужен именно такой разведчик, как ты, которого не знают в нашем управлении и который умеет брать «языков». Садись, поговорим.

Он сел на знакомый Ромашкину обшитый мягкой кожей диван и усадил Василия рядом." Опять ситуация похожа на встречу с Черняховским, — отметил про себя Василий, — тот тоже усадил меня на диван и сел рядом".

Генерал, став серьёзным, сказал:

— У нас назревает неприятность. Один наш офицер, фамилия его Зайцев, он работает в Турции, в нашем посольстве, под крышей дипломата. Так вот, этот подполковник обратился в английское посольство в Турции с просьбой предоставить ему политическое убежище. Мы не знаем причины: то ли он проворовался, то ли заработать хочет. Раньше в связях с зарубежными разведками не замечен. А если работал на них, какой смысл уходить? О его намерении сообщил наш осведомитель, который работает в английской контрразведке в Лондоне. Он получил запрос из Турции — как поступить с Зайцевым? Нам сообщил о нем и сказал, что может затянуть ответ на пару недель. Но сам воспрепятствовать перебежчику не сможет. Мы должны предпринять свои меры.

Читатели помнят дополнительные сведения о работе Ромашкина, о том, как один из руководителей британской контрразведки помогал нейтрализовать изменника Гузенко и спасти советских агентов в Лондоне. Видимо, этот же доброжелатель прислал информацию о Зайцеве. Дать указание в свое посольство в Турции об отказе перебежчику он не мог, это навлекло бы на него подозрения.

Захаров продолжал:

— Зайцев не знает о том, что нам известно о его намерениях. Он ждет ответа от англичан. Мы должны не допустить его ухода. В нашем распоряжении очень мало времени. Отозвать Зайцева мы не можем, он сразу поймет неладное и тут же убежит, если не к англичанам, то к американцам. Надо вывезти Зайцева принудительно. Но без шума. Если станет известно, пресса поднимет хай. В посольстве его брать опасно. Надо как-то выманить на конспиративную квартиру, а там дело техники. Послать кого-то из работников управления нельзя, потому что Зайцев может знать его в лицо: он одно время работал у нас здесь. Появление нашего человека подтолкнет Зайцева к решительным действиям. Вот я и вспомнил о тебе. Ты подходишь во всех отношениях. Вывезем мы Зайцева на советском корабле, их много бывает в Стамбульском порту. Капитан получит необходимые указания. Но как взять этого Зайцева, как привезти на корабль? Он сейчас такой настороженный, к нему очень трудно будет подступиться.

У Василия мгновенно пронеслись воспоминания из своей фронтовой практики, и особенно те случаи, когда подойти к будущему «языку» нельзя и надо было его как-то выманивать на себя. Он стал рассказывать об этом Захарову:

— Если к нему подходы опасны, надо сделать так, чтобы он сам к нам пришел.

— Как это устроить, он же на нерве живёт, любая попытка его спугнет.

— Когда я выходил из немецкого тыла после выполнения задания в Витебске, мне надо было перейти передний край, а в траншее ходил часовой. К нему не подползешь — услышит. Часовой ходил по траншее туда-сюда, ему было холодно, он грелся. Вот я и пополз туда, куда он сам придет. Долго подкрадывался, но в конце концов дополз туда, куда этот фриц сам пришел, и я его снял. Куда может Зайцев сам прийти? Может, в столовую, а там ему подсыплют снотворного?

— Никуда он сейчас не ходит. После работы сидит в своей квартире. Для удобства в разведработе мы арендовали для него квартиру в городе. Продукты покупает в магазине.

— Может быть, на квартире его взять?

— А если нашумим? Да он и не откроет дверь.

— Был у нас на фронте ещё такой случай. Пятеро перебежчиков предварительно сговорились бежать, ночью выскользнули из траншеи и оврагом пошли в сторону немцев. А лейтенант, командир взвода, их засек. С двумя сержантами он напрямую перебежал нейтральную зону и затаился в кустах недалеко от немецкой колючей проволоки. Он решил взять перебежчиков живыми без кровопролития. Когда они стали выходить из оврага, лейтенант по-немецки негромко скомандовал: «Хальт! Хенде хох!» Ну, беглецы подумали, что они уже у немцев, остановились, подняли руки. А лейтенант им приказывает, картавя под немца: «Оружие на земля. Три шага вперед, марш!» Они выполнили и это. Лейтенант с сержантами забрали оружие и приконвоировали перебежчиков в свои траншеи. Утром их расстреляли.

Ромашкин не сказал, что он был одним из тех расстреливаемых, теперь он просто предлагал использовать такую уловку.

— Зайцев ждет ответа из английского посольства. Вот я ему и позвоню, представлюсь англичанином, скажу: все согласовано, решение принято, приходите к нам. Сразу в посольство нельзя, приходите на конспиративную квартиру, из нее мы отправим вас в Лондон. Ну, а на квартире я с ним познакомлюсь. Предложу выпить за удачу, а перед этим подготовлю лошадиную дозу снотворного. А потом упакую его и доставлю на машине на корабль.

Генерал подумал, покачал головой:

— Как в кино. Как в плохоньком детективе.

Ромашкин сказал:

— Все гениальное просто. Он ждет ответа? Ждет. Вот я и позвоню. Конспиративные квартиры у наших разведчиков наверняка есть. По-английски я говорю хорошо. Он поверит — придет сам, куда нам надо.

— Лишь бы пришел. На квартире тебе помогут наши ребята. Ну а если этот вариант не пройдет? Если он насторожится и не пойдет в ловушку?

— Ну, тогда надо брать его в посольстве. Он же на работу приходит. Вызовет его атташе в свой кабинет. Здесь мы его без шума и упакуем. А ночью вывезем на корабль. До ночи в закрытом кабинете пролежит, а я посижу с ним рядом.

— Оба варианта не железные. Но выбора у нас нет. На месте с помощником атташе подполковником Черновым принимайте окончательное решение по обстановке. Самого атташе задействовать не будем — все-таки генерал, неудобно заставлять генерала рот затыкать. Вы помоложе, сами все сделаете. В общем, тебе поручается взять ещё одного «языка». Документы на тебя готовы, вылетаешь завтра. Все необходимые распоряжения нашим товарищам в Стамбуле я дал. Возвращаешься вместе с Зайцевым на корабле. Какой именно корабль — решайте на месте, выбирайте ближайший к отплытию. Формальности с капитаном уладит посол. Есть ещё одно узкое место в нашей затее. Когда вы будете ехать в порт, машину может остановить турецкая полиция.

— Почему? У нас же будет дипломатический номер. Даже если остановят, ничего особенного: наш товарищ выпил лишнего и заснул.

— С кляпом во рту?

— Обижаете, товарищ генерал, будем работать интеллигентно. Если он будет спать, а я постараюсь, чтобы он спал, зачем же кляп?

Захаров тоже сказал на прощание: «Ну, ни пуха ни пера!» И Ромашкин, улыбнувшись, ответил:

— Сами знаете, товарищ генерал!

На следующий день к вечеру самолет, на котором летел Ромашкин, приземлился в Стамбуле. Его встретил Миша Чернов. Они обнялись, похлопали друг друга по плечам, весело говорили какие-то ничего не значащие слова.

Миша пополнел, в элегантном костюме выглядел человеком, у которого в жизни все о'кей.

Он отвез Ромашкина на конспиративную квартиру. Предварительно долго кружил по городу, проверяя, нет ли хвоста. Для Василия получилась неплохая экскурсия по Стамбулу. Зашли даже в великолепный древний храм Айя София и в знаменитую Голубую мечеть.

На квартире Михаил объяснил:

— В посольстве тебе появляться не надо и для него, и для других, твое появление вызовет нежелательные вопросы. И вообще, официальное советское посольство в столице, в Анкаре, но мы, и Зайцев в том числе, живем и работаем больше в Стамбуле. Наш подопечный сегодня был на работе, ведет себя спокойно, ни в чем не проявляет настороженности. Это естественно, разведчик он опытный. И это будет усложнять нашу с тобой задачу. Вот уж никогда не предполагал, что вместе с тобой придется брать «языка».