– Женя, какой же ты, в сущности, идиот, – сказал Леха, скривившись. – Я с тобой говорю про серьезные вещи, а ты мне такую херню несешь. Ты всегда думаешь про пизду! Ну, при чем тут пизда? Да еще в виде котлетки? – Он говорил это, и у него еле заметно тряслись руки.

– Ну а что тебе будут в столовой подавать, филе, что ли, телячье? После того как вы скандал там учинили – дорого вам, бля...

– Да, учинили... А вы, фотографы, денег не считаете, а нам откуда столько взять?

– Да все там же; я, если б бухал, как некоторые, тоже б последний хуй доедал... – Тема алкоголя серьезно беспокоила и глубоко тревожила его, как всякого человека, который годами предается воздержанию.

Леха очень печально это все выслушивал. С лицом, порозовевшим от обиды, он встал, чтоб красиво выйти вон, но после передумал, и снова сел и раскинулся на диване.

– Грубый вы народ, – сказала Зина, которая как раз вошла в комнату с коробкой порезанных пленок, вытащенной откуда-то, видно, из подсобки, и сразу резко, несъедобно запахло отравой – это был проявитель в пластиковой кювете, как в Доме пионеров в те далекие пустые годы... – Орете, матом, сука, ругаетесь... А тут люди пришли и должны слушать...

– Да брось ты, Зин, ребята интересно рассказывают, – заступился Доктор за новых знакомых. – А я тебя, кстати, тоже давно хотел спросить: вот у вас тут на газете написано – «Издательский дом “Ъ&Ъ”». Это что значит?

– Как что? Издательский дом «Куплен-энд-продан», это пишется «KuplenЪ&ProdanЪ».

– Гм... Забавное имечко. Все продается, значится?

– Сам дурак. Ведь в бизнесе, в рыночной экономике самое главное что? Именно чтоб все продавалось и все покупалось, когда так, значит, это то, что нужно людям. В этом смысл свободы человека.

– А кто ж это купил?

– Да ты не знаешь. Это такие ребята, ну... Один олигарх, Черновский его зовут, и братья Березые.

– И тебя купили?

– Ну, можно и так сказать.

– Значит, они тебя могут вызвать и поставить раком?

– Ты дурак, что ли?

– Я дурак? – Некоторые женщины, когда обзываются, делают это очень зло и обидно, но, значит, знают за собой силу, и другие это терпят; Доктор решил в выяснение отношений из-за дурака не влезать. – При чем тут я? Это ты такая наивная идиотка. Вот тебя купили, а теперь будут с тобой миндальничать. А трахать еще каких-то других и платить им особо? Да ну, глупости!

– Ну, пусть и потрахают. А то вон ребята все котлеты переебут, вон все какие озабоченные... – равнодушно сказала Зина.

– Как писать – нацио нального или нациа нального? – спросил Зину в этот момент Женя, он подписывал как раз карточку с митинга новой партии и вот запнулся на слове, которое редко встречается в солидных газетах.

– Иди ты в жопу.

– Да я, Зин, с удовольствием – если это приглашение.

– Нет, ты не понял, в жопу – не в хорошем смысле слова, не в буквальном, а фигурально выражаясь, – объяснила она сладким голосом.

– Да? Ну, ничего страшного...

– Как же, право, меня утомили эти сексуальные маньяки... – пробормотал Леха и вытащил из кармана коричневого кардигана грубой домашней вязки сложенную до блокнотного формата тонкую бедную газетку. Перед глазами Доктора жирно мелькнуло ее название: «Намедни», – стало быть, радикальные наши патриоты. – О! – воскликнул Леха, пошуршав, сухо пошелестев дешевой сероватой, как бы отсыревшей газетной бумагой. – Про нас пишут!

– Смешное что-нибудь?

– А то! Смешное, смешное... Как вы любите... Все б вам зубоскалить. Вот заметочка – что наш Вова – чекист. Любопытно...

– Ну давай, вслух почитай нам, – сказал фотограф.

– Избу-читальню из меня хотите сделать? Пошли бы вы...

– Ну ладно тебе!

– Щас, щас... Вникну сам сперва... Ага... Ага... Ну так вот. Наш шеф получил бабки от КГБ. На эту вот газету. В которой мы с вами имеем честь проводить время. А с КГБ получается так. Его же папаша работал в гэбэшной конторе, это вещь известная. Кто с Западом работал, те все под комитетом были. Ну вот ему и поручили сделать газету, в которой про все можно писать. И туда сразу кинулись все дерьмократы. Очень удобно, когда они собраны в кучу! Все под присмотром. А дальше ему говорят – слушай, у тебя же сынок журналист, а ну-ка, давай его припашем! И бабки на этот раз решили дать тонко: через Америку. Перегнали туда, а он оттуда сюда их привез в чемодане.

– А как же у него чемодан-то не отобрали на границе?

– Тебе же говорят, что деньги, как и погранвойска, – это все КГБ. Ну вот... И замысел был такой: пусть пока Вова поработает, а после его выгоним и отдадим бизнес настоящим чекистам, а не таким левым. Ну как?

– Смешно.

– А деньги эти – золото партии. Помните, когда управделами ЦК из окна выпал? А все концы – у него... Красиво он вывалился и очень вовремя. Грамотно вышло...

– Ну а чё? Нормально придумано. Красивая интрига. Евреи, они такие...

– Такие, такие! – подхватил Леха. – Ну, вот газету он продал. Нашу газету! Хер знает кому! Как сельцо с крестьянами продавали, с холопами, ну ей-богу...

– Ну было у человека, что продать, он и продал. Были холопы – и холопов продал! – лениво рассуждал Женя.

– А я не холоп! Не желаю холопом быть!

– Да ладно, заткнись. Не нравится – уходи. Рынок же. Но тебе, Леха, слабо. Ты остался с нами, значит, ты такой же гондон, такая же тварь продажная, как мы. И нечего скандалить из-за этого.

Леха сидел молча, и был он очень злой. Потом он таки начал отвечать:

– Я вот думаю – мы газету такую сделали, добились успеха, а он продал! Это как матч проданный! Когда футболисты усираются на поле, а матч сдают за деньги, все равно... Некрасиво все это! Да что там футбол! Тут даже не футболом пахнет! Я себе представляю маршала Жукова. Хорошо что хоть он не еврей! А то б взял Берлин, а после за бабки отдал бы его американцам или Кейтелю, это даже смешнее, они ж теперь всем скопом в НАТО, и отвел войска в Москву, а сам бы на эти бабки отдыхал бы где-нибудь в Амстердаме. Или на Ибице. Хорошо что Жуков русский! Вот!

– Не, Леха, не согласен я с тобой. По мне, так лучше б Жуков был еврей! Он бы тогда Берлин вообще бы брать не стал. Он бы его на корню продал американцам. Взял бы бабок.

– Ты что же, гад, мелешь? Как может русский человек такое нести?

– А я, Леха, не русский. Я из хохлов.

– Ну, это все равно.

– Ты отвечаешь, что тебе все равно?

– Да, конечно.

– Ну раз все равно, то ты тогда хохол.

– Почему это хохол?

– Да, блядь, потому, что русские с хохлами – это одно и то же...

– Гм... Не, ну я не это хотел сказать.

– Ну так скажи, что хотел.

– Война, Берлин – это ж святое! Зачем ты говоришь – американцам продать?

– Ну как зачем, Леха? Так бы он продал и сколько б жизней солдатских сберег! А то вон народу сколько положил...

– Но ведь фашизм надо было крушить!

– Так американцы его и крушили. Пусть бы они это на свои бабки делали и своими силами.

– Ну, допустим – но как ты можешь деньгами все мерить, будто жид какой?

– Я тебе сейчас объясню. Вы, русские, ни хера в бизнесе не понимаете, все просираете задаром там, где можно на пустом месте бабок поднять... Результат всегда один, вопрос в том только, сняли бабки или нет.

– Как ты можешь говорить, что один? Ведь мы же взяли Берлин!

– Взяли, да. Но после ж один хуй отдали – задарма. Задурно. А то б хоть денег сняли...

– Как – отдали? Ты чё несешь?

– Да так, что отдали. В 1990-м. Американцам и немцам, кому там из них... Зачем же столько людей положили в 45-м? Вот такие вы, русские...

Доктор в редакции часто слышал термин «вторая сторона». Однажды он потребовал от Зины разъяснений.

– Вторая сторона – чего?

– Чего – чего?

– Ну, позиция второй стороны... Это, типа, обратная сторона Луны?

– Нет, какая Луна! Вторая сторона – это значит: если ты на кого наехал и его козлишь, то обязан дать и другое мнение, того, кто, типа, херовый. А иначе считается, что материал заказной.