Как повезло тем, кто оказался по ту сторону крушения башни. Они уже почти спаслись. Им осталось только добраться до безопасного места. Сколько раз в школах, университете и просто в праздничные дни проводились плановые учения по эвакуации в разные места в зависимости от направления шторма. Само Эвэдэ лежало в самой безопасной долине, но и тут никто не был застрахован. Жаль, что мягкий климат разнежил поселенцев, и они обленились учиться. Теперь те, кто знали, куда бежать вели за собой других.

В это время в центре поселения вокруг административного здания в форме пирамиды внезапно стало тихо. Тишина всегда опасна. Ступенчатая пирамида, состоящая из желтого ракушника, представляла собой правильную геометрическую форму с квадратным основанием. На пике пирамиды днем блекло, а ночью ярче горел биоосветитель.

Над ступенчатой пирамидой закрутилось несколько смерчиков, вызванных надвигающимся штормом. Тихий шорох слегка прорезал эфир. Центральный стержень пирамиды провалился в никуда, а за ним по цепной реакции и все ее уровни. Там, где только что стояла пирамида — раскрылась пасть гигантской земляной воронки, которая расширяясь, пожирала все вокруг. Несколько подобных воронок показались и в других частях поселения, отметившись тоненькими струйками песка, поднятыми в воздух. Они поглощали дома, людей, животных, словно голодные звери. Многие нашли свою смерть в открытой пасти земли. Но закончилось все так же, как и началось — спонтанно. Течение песка остановилось и подземелье, насытившись вдоволь, закрыло свои бездонные закрома.

От уличного шума и света в одном из домов проснулся маленький ребёнок, которого родители еле уложили вечером спать:

— Мама, что случилось? Мне страшно.

— Ничего, доченька. Спи спокойно. Мама пойдет, посмотрит. А ты ложись спать, утром все будет в порядке.

Но на этом безумные вакханалии не закончились. Мощный жар поднялся над селением. Огромное, похожее на язык дьявола, пламя лизнуло багровые небеса. Песок раскалился так, словно его кто-то поджарил на сковородке. Разжаренная пыль, вперемешку с пеплом, дымом и угарным газом густой завесой обволокли привычное розовеющее небо.

Не все еще покинули Эвэдэ, — обреченно кричали люди с высоты остановившейся канатной дороги. Многие от ужаса прыгали вниз и сильно калечились. Ещё была ночь на часах, но было светло будто днем. В раскаленном воздухе странно поблескивали окружающие предметы.

Пожары охватили поселение. Все новые и новые очаги возгорания вспыхивали над Эвэдэ. Дома, словно бумажные, полыхали в огне. Мощные опоры зданий и стены не выдерживали и рушились, а камни плавились как воск. Наглотавшись угарного газа, многие валились на землю. Вот языки пламени коснулись и креселки. Легко возгораемая канатная дорога тотчас же вспыхнула. Остающимся наверху уже не суждено было спастись. Духи смерти летали над селением, желая прибрать к своим рукам все, что движется.

Мощный жар, как из топки, вырвался из посохших плауновых зарослей, служивших ранее топливом для литейных печей, продолжая несметную череду пожаров, беспощадно пожирающих Эвэдэ.

В один момент все пожары соединились в одно всепоглощающее зарево первичного огня творения. Души людей, замкнутые в этом безвыходном пространстве, в ярких языках пламени вздымались к небесам. Не многим еще удастся спастись.

И все-таки полуобгоревшие, а то и вовсе обугленные, теряющие сознание люди продолжали отчаянно бороться за свои жизни.

Последним из Эвэдэ вырвался обугленный человек. Может ему еще суждено успеть? Его лицо, глаза, нос, уши превратились в бесформенную массу. Единственный глаз, в котором навсегда застыли отпечатки беззвездной ночи и смерти от огня, бездумно смотрел из обугленного черепа. Он уже давно ничего не видел и не чувствовал. Может быть, он уже давно был мертв, но ноги все продолжали уносить его вон из власти огня. Насколько силен инстинкт самосохранения и выживания! Он еще размахивал изуродованной рукой, больше похожей на поджаренный кусок мяса.

Пустыня даровала жизни всем тем, кто до нее добрался, и последнюю возможность добраться до безопасности. По всему Эвэдэ с давних времён были расставлены сигнальные знаки, указывающие путь к спасению в случае терминаторного шторма разной силы и направления, теперь всем приходилось заново постигать их значение. Но к счастью этот шторм не был настолько сильным, и они просто спасались, уходя на плоскогорья, в долину Хейдериана. Туда, где сейчас было безопасно.

Через мгновение на Эвэдэ обрушился град из раскаленных булыжников вперемешку с не застывшей магмой. Грязевые селевые потоки, спустившись с гор, сливались в долину Эвэдэ, превращая некогда цветущее поселение в озеро кипящей лавы. Все, кто не успели покинуть Эвэдэ, остались, навечно лежать под слоем пепла в своем родном поселении, превратив его в братскую могилу для своего народа.

Пять утра. Омикрон-сити. Столица региона.

Тысяча км от Эвэдэ.

— Почему нас заставили вставать в такую рань. — Бурчал себе под нос невыспавшийся, но полностью обмундированный и готовый к боевым действиям вояка в форме гвардии Омикрона.

Несколько мужчин сонного вида трусцой направлялись к центральному зданию. Туда уже сбежалось много народу, все военные. Слышался вой сирены, знакомый нам по Эвэдэ, но немного более спокойный.

Весь южный боевой корпус Омикрона был поднят по срочной тревоге. Все получили записанный приказ младшего команданте: "Срочно отправится в зону боевых действий".

Пять утра, но на площади возле ангаров крутилось множество человек в тёмных очках, таких как от солнца. Тёмные очки не предназначались для защиты от дневного света — а служили мобильной связью, приборами ночного видения, прицеливателями для оружия, сканерами для обнаружения скрытых объектов и даже карманными компьютерами. Находясь в очках можно было не просто разговаривать с человеком, а видеть его в полный рост, словно он стоит рядом. Хотя многие носили их просто как стильный аксессуар.

Но сейчас перед всеми солдатами гарнизона Омикрон стоял, цинично наблюдая за застигнутыми врасплох утренней сиреной солдатами, младший команданте в тёмных очках с большими зеркальными стёклами. Он был выше среднего и одет просто в тенниску и джинсы, без знаков отличия. Но все знали, кто это и слушали отдаваемые им приказы. Они были короткими и не означали ничего хорошего для военнослужащих. Младший команданте называл капитана, номер гравитона, готовность и направление движения. Потом ни на секунду не отставая, сам запрыгнул в направляющий гравитон и они клином направились в направлении катастрофы.

— Всем объявляется благодарность за оперативность, проявленную при сборах, — связь отключилась.

— Куда мы хоть летим?

Младший команданте улыбнулся, словно ему доставляло удовольствие видеть растерянность своих бойцов.

— В зону терминаторного шторма. Только в эфир этого не скажи. — Вопросительно посмотрел он на солдата.

Теперь младший команданте Райан Маршал, — так его звали, наконец мог расслабиться. Он находился в командном гравитоне.

Райан вытер пот со лба:

— Так не спать. Я поведу — обратился он к пилоту, видя, что тот засыпает, и они быстро поменялись местами.

— Райан, ты вообще когда-нибудь спишь? А то, в какой бы час не был подъём ты всегда свеженький.

— Конечно! Во время службы. — Все улыбались на такой ответ команданте.

— А ночью?

— Ночью само собой. А чего это тебя интересует?

— Смотрю, как ты легко встал в пять утра, вроде и не спал совсем.

— Здоровый климат, лёгкий минимум занятий спортом сделали своё дело. — Райан слегка постучал себя кулаком по груди, — а ещё режим питания: есть часто, но много и никакого хлеба. И хоть здоровье у меня не супер, зато в пять утра, а иногда и в шесть уже на ногах.

— Так ты каждый день в пять встаёшь.

— В шесть, я же сказал, но сегодня у нас весёлая катастрофа. Мы же не хотим ничего пропустить. — Райан выглядел счастливым.