— Слушал сейчас сводку по Примуле. Наши там завязли. Ох, влипнем!

— Переплюнься!

— За левым плечом у меня ты. Исполнять?

— Ну, мне не привыкать. Толик уже вернулся? Курс есть?

Курс был. Толик вышел на связь и обстоятельно обрисовал нам цели и задачи каждого экипажа.

У нашей «Четверки» — крайняя левая позиция, если идем малым ромбом. Это традиция.

«Единичка» дала сигнал на старт, и я привычно подняла машину. Примула из абстрактной точки боевых действий вот-вот должна была стать частью реального пространства.

И стала.

Не знаю, может, где-то шел ожесточенный бой, гибли люди. Мое первое впечатление от Примулы: чистый космос возле планеты, солнечная сторона, прекрасный вид. Использовать режим иглы на столь коротких дистанциях мог позволить себе только Калымов, но я успела привыкнуть, что наши заброски всегда проходят максимально точно и быстро.

— Ну, и где станция? — спросил кто-то. Я не узнала голос.

Тут же откликнулся Вак:

— Прекратить разговоры!

К базе зашли не спеша, тихо и аккуратно. Похоже, никто нас не засек. Возле станции уже крутилось несколько десятков кораблей разного класса и размера. Мы включились в общий поток.

Не знаю, сколько прошло времени. Много. Мы с Лехой, штурманом, даже умудрились поспать по очереди. А станция успела войти в тень планеты.

Приказ приготовиться пришел, когда я уже решила, что наши услуги не понадобились, и оба звена вот-вот отправят восвояси. Ну, приготовиться, так приготовиться…

Мы увидели, как отваливает от станции первый транспортник. Большой, неуклюжий. Совсем непохожий на рыбу, но за что-то именно так прозванный моим штурманом. Вокруг него роем взметнулись корабли конвоя — три боевых «Орла» и два звена «Квазаров». С нашим транспортом пойдет четверка «Орлов», ведь у нас звенья не полные. Не хватает двух машин. Одна потеряна на Клондайке, вторая еще долго простоит в ремонтном доке.

Размышляя об этой несправедливости, я лениво наблюдала, как конвой перестраивается и уходит от станции, набирая скорость. Потом подключилась к системе слежения, потому что с визуального экрана суда пропали, а пронаблюдать их отход хотелось. Потому-то я и увидела, как наперерез им из-за края экрана вынырнула еще одна группа объектов. Объекты идентифицировались как боевые корабли ФСМ, но подробностей я выжать из сети не смогла.

Кто-то из наших смачно выругался, должно быть, тоже это видел. Там, вдалеке, завязался бой. Сначала дистанционный, он слишком быстро перерос в контактный. Да какой там бой — избиение.

— Ну что же мы, — шепнул мой штурман, — что Вак молчит?! Их же порвут…

Но даже я видела: выжми мы максимум скорости, все едино не успеем. Но скучать не придется. Как только гведи разделаются с конвоем, так сразу переключатся на нас. А может, и подмогу позовут. Слишком уж много судов скопилось у станции. Подозрительно много.

И тут на связь вышел Вак:

— Экипажам, приготовиться! Транспорт отчаливает от правого борта. Будем прорываться прямо сейчас…

Пока гведи доедают первый конвой, — досказала я оборванную мысль. А что, логично. Боевая задача ясна.

Леха, штурман мой, с досадой сплюнул.

— Можно?

Игорь поднял голову. На пороге — профессор Чернышев. Профессор высок ростом, худ, но не чрезмерно. Темные волосы зачесаны назад.

Вообще-то он мог бы и не спрашивать разрешения: к концу первой недели пути биологи прочно обосновались в медицинском кабинете, который теперь напоминал скорей химическую лабораторию пополам с выставкой технических новинок. На «Корунд» погрузили такое количество оборудования, что малый трюм оказался забит полностью. В кабинете установили только то, что по представлениям ученых должно пригодиться в первую очередь. Игорь отключился от инфосети, и кивнул, впуская Чернышева внутрь.

В первые дни новоприбывшие ученые еще задирали нос. Даже обедали позже экипажа, объясняя это теснотой. Хотя места в кают-компании больше, чем достаточно. Потом помаленьку интегрировались, и на излете недели установился прочный благожелательный нейтралитет. К сожалению, недокомплект заставлял членов экипажа проводить на мостике и в контрольном секторе двигателя куда больше времени, и налаживать отношения с пассажирами было попросту некогда. Даже доктору, который все свободное время проводил, погрузившись в виртуальное пространство, заполняя пробелы образования. После этого рейса предстоит плановая стажировка в клинике. Но главная причина все-таки в другом.

Алекс Чернышев минут пять настраивал какой-то прибор, затем махнул рукой и повернулся к Игорю. Было видно, что он не знает, куда деть свободное время. Ничего. Скоро выйдем из иглы и прощай, ленивая жизнь. Всем найдется работа.

— Разрешите полюбопытствовать, что вы так упорно изучаете? Что-нибудь интересное?

Игорь молча кинул профессору планшетку. Тот, на минуту выпав из реальности, прокомментировал.

— Технология пен-рит трансформации… совершенно не вижу, в какой области и для чего ее можно применять. Пособие о том, как из нестабильного клона сделать стабильного дауна. Ведь этой технологии уже полвека?

— Около того.

— Откуда такой интерес к этой идее? Давно доказано, что в ней нет рационального зерна.

— Ну почему? У нас на планете ее применяют довольно успешно.

— У вас — это где?

— Флора. Ключевой мир ветки. Там с помощью пен-рит решают демографическую проблему. Кстати, кажется, довольно успешно.

— Вы тоже хотите решить демографическую проблему с помощью пен-рит? — развеселился Чернышев.

Игорь улыбнулся:

— А вы знаете, что пен-рит — это побочный продукт работы генных инженеров одного из исследовательских институтов Солнечной? Причем, возраст технологии не пятьдесят флоринских, а около ста стандартных лет? И никто не думал использовать трансформы таким образом. Нет, конечно. С помощью пен-рит мыслилось справляться с генетическими болезнями, продлевать жизнь, корректировать внешность. Бороться с естественным старением организма, кстати. И знаете, что я заметил, читая все это?

— Что?

— За пятьдесят лет существования на Флоре целенаправленной программы, в этой области ничего принципиально нового не было ни создано, ни открыто. Оборудование совершенствуется, да. Хорошо контролируются процессы во время трансформации. Но…

— Ничего не могу сказать, — улыбнулся профессор, — не в теме. Но если вы говорите, то, наверное, все так и есть. Вы собираетесь вплотную заняться исследованиями? Для этого как минимум нужна клиника.

Игорь вздохнул. Его бы воля, он потихоньку изничтожил бы всю справочную литературу и все оборудование для трансформации, какое только в мире есть. Прав профессор. Совершенно порочная идея, чреватая скорей проблемами, чем всеобщим благом. И чем больше вникаешь в проблему, тем больше в этом убеждаешься.

— У меня тут чисто личный интерес, — закрыл он тему. — Алекс, хотите кофе?

Игорь и Димыч пришли к молчаливому согласию, что не стоит рассказывать всем подряд, что Сашка — пен-рит. Зачем плодить сплетни? Если уж свои не догадались, в чем тут дело, и почему бывший капитан летит пассажиром, то гости из Солнечной и подавно не разобрались бы. Да им все равно, как ты выглядишь и откуда родом, лишь бы работал и дело знал.

Тальми Аскаэни старался не тратить слов попусту. Но были случаи, когда молчать просто невозможно.

— Значит, их нашли споки в поселке пен-рит. Я, видимо, должен предположить, что работу эти идиоты не выполнили. Казалось бы, что проще? Убрать ничего не подозревающую дамочку прямо у нее в доме. Быстро выполнить работу, быстро уйти. Не подставляться! Так ведь нет. Я уже не знаю, каким богам молиться за того спока, который их убил. Иначе последовал бы допрос, который наверняка стоил нам как минимум круглой суммы…

— В деле замешены иномиряне… — неуверенно вставил один из собравшихся в зале.

Зал был расположен на третьем этаже здания, которое во всех адресных книгах звалось учебным центром министерства экономики, а за глаза жителями именовалось Домом аппозиции, ибо во все времена его перекупали друг у друга разные политические силы, по каким-то причинам оказавшиеся отодвинутыми от реальной власти. На первом этаже действительно работало несколько аудиторий учебного центра. Но — и только.