Это ведь куда проще, чем самому стать умным или богатым.

– Капитан немного погорячился, – сказал Мосик Лужа, вспомнив, что хуже гномов могут быть только злые гномы. – Он извинится. Потом. Всем известно, что мы э… этнически толерантны. А сейчас объяснитесь, – мэр перевел взгляд на магов, – что, вот этот мелкий бородатый пакостник виноват в том, что из наших подвалов исчезло золото?

Гном сердито запыхтел, но удивленно замолк, когда под нос ему сунули щепоть коричневого порошка.

– Пусть объяснит вот это! – заявил Винтус Болт тоном сыщика, предъявившего убийце труп с ножом в спине.

– Чего я должен объяснять? – спросил Длинная Дубина.

Рассказ о том, что произошло с золотом в городской казне и других, менее важных местах, не занял много времени.

– Хм. – Часть лица гнома, что виднелась над бородой, стала озабоченной. – А ну, дай-ка сюда…

Он взял щепоть коричневого порошка с ладони Дубуса Хром-Блестецкого и осторожно понюхал. В мэрском кабинете наступила такая тишина, что стало слышно сопение подслушивавшего за дверью Сарданапала.

По бороде гнома побежали искры, глаза его выпучились, точно два воздушных шара, в которые накачивают водород.

– Ур-ур-ур… Апчхиии!!!! – громогласно чихнул Длинная Дубина, отлетел к стене и врезался в нее, как маленький метеорит.

Стоявшая в углу статуя мэра угрожающе качнулась.

– И что это значит? – испуганным шепотом спросил Мосик Лужа.

– То, что я простудился, пока ваши придурки, – тут капитану и его воинам достался яростный взгляд, – несли меня по улицам. Так, дайте, я понюхаю это еще разок… Хм, похоже на «след золота»…

– След золота? – переспросил Винтус Болт.

– То, что появляется до золота и остается после него, – несколько туманно объяснил гном. – А исчезнуть золото может только в одном случае: если испугано Гномьим Эхом. Значит, Гномье Эхо пришло в Ква-Ква.

Если обычно лицо мэра напоминало помидор, то сейчас оно походило на помидор, обнаруживший, что его стебель едят гусеницы.

– Откуда? И что это такое?

– Согласно легендам так называется старинное гномье заклинание. А… а… апчхи! Что, капитан, ваш панцирь больше не блестит? Ничего, сопли легко отмываются. Ха-ха. Так о чем это я?

– О Гномьем Эхе, – в один голос напомнили оба мага.

– Да. Его создал один наш колдун, много тысяч лет назад, чтобы досадить врагам. – Длинная Дубина важно поднял указательный палец. – Но не рассчитал сил. Ну, пришлось это заклинание ловить и прятать в глубинах под необитаемыми горами…

– Необитаемыми горами… – Мосик Лужа нахмурился. – Дикие горы… Там, говорят, одна из вершин лопнула?

– Ну да, говорят, – отвел глаза гном.

– А значит, через дырку вырвалось это самое ваше проклятие. И набросилось на наш беззащитный город, точно разбойник на жертву. Эх, вы за это ответите! Ох ответите!

– Эй, полегче на поворотах! – Длинная Дубина принял гордый и независимый вид, но все испортил очередной чих. – Ааапчхиии! Ой, уф… ух… хы. Извини, босс, слегка забрызгал твой стол. А отвечать мы не будем! Гномье Эхо действует только там, где собрано в кучу огромное количество золота. Разве мы виноваты, что вы, люди, такие жадные и стащили в Ква-Ква столько всякого добра?

Мэр сердито засопел, голос его стал зловещим:

– Ох, смотри, люди в этом разбираться не станут! Возьмут дубье и…

– Ничего-ничего! – Длинная Дубина потряс кулаком. – У нас тоже не только кузнечные молоты есть! Мы привыкли к вековому угнетению!

– То-то ты выглядишь угнетенным, – пробормотал Винтус Болт, разглядывая выпирающее через ночную рубаху брюшко гнома. – Паутинный шелк, если не ошибаюсь? И пахнет от тебя не пивом, а дорогим вином…

Гном сделал вид, что ничего не слышит.

– Но угнетение может и не начаться, – вступил Дубус Хром-Блестецкий, – если ты скажешь, как бороться с этой напастью.

– Не знаю. В легендах про это ничего не говорится. Это вам надо колдуна какого спросить, желательно постарше.

– Так достань нам такого колдуна! – Мосик Лужа ударил кулаком по столу и мгновенно пожалел об этом.

Рука чуть не прилипла.

– Достать колдуна? – Длинная Дубина собрался было покрутить пальцем у виска, но вовремя вспомнил, с кем разговаривает. – Это колдун кого хочешь достанет. В городе наших чародеев нет. Мы, конечно, можем отправить гонца в горы, но никто не даст обещания, что маг согласится приехать. Что ему местные проблемы? А даже если и согласится, то прибудет через месяц-другой. Спешка, сам знаешь, неприличное дело.

– Так. – Мэр неожиданно стал очень спокойным. – Капитан!

– Есть!

– Доставить старейшину обратно на место. Кружку склеить, двери починить.

– Так точно! – Усы капитана изобразили нечто вроде вопросительного знака.

Таких задач бравому стражнику решать еще не приходилось.

– И еще, капитан.

– Да?

– По дороге вылечить его от простуды!

– Так точно! – После этого возгласа усы и вовсе обвисли, точно хвост у нашкодившей собаки.

Капитан махнул рукой, гнома схватили и, прежде чем он сказал хотя бы слово, запихнули в мешок. Стражники отдали честь и удалились. Ну а Мосик Лужа кивнул и повернулся к Винтусу Болту и Дубусу Хром-Блестецкому.

– А вам, – сказал он, – нужно пойти и рассказать обо всем магам. Не таким, как вы, ленивым бездельникам. А настоящим, умным и мерзким колдунишкам, что обитают в университете!

– Позвольте… – проговорил Винтус Болт.

– Минуточку, – поддержал коллегу Хром-Блестецкий.

– Немедленно!! И чтобы к вечеру у меня был ответ! Иначе – на кол!!

С приказом, высказанным в такой форме, спорить будет только идиот.

Игг Мухомор ездил на работу в карете.

Во-первых, потому, что неприлично аристократу в семьдесят шестом поколении ходить пешком.

Во-вторых, потому что жил в некотором удалении от улицы Тридцатисемилетия Отрытия Канавы.

Ну а в-третьих, он просто ленился.

Этим утром Магучий Единственный Ночальник Торопливых, как обычно, влез в скрипучее сооружение, похожее на б/у гроб на колесах. Возница щелкнул кнутом, и они поехали.

Игг Мухомор знал наизусть все рытвины на дороге и в перерывах между наиболее глубокими успевал подремать. Колеса монотонно скрипели, карета вторила им скрежетом и щелчками, наводившими на мысли об ораве безумных кузнечиков.

МЕНТ проснулся для того, чтобы пережить канаву после Белого моста, и почти заснул вновь, когда возница неожиданно выругался и лошади понесли. Игга Мухомора бросило на стену, и он ударился затылком. Перед глазами засверкали вспышки, в ушах зачирикали птички.

Так же внезапно карета встала.

МЕНТа бросило вперед, и к синяку на затылке добавился точно такой же на лбу.

Если посмотреть сбоку, то командир Торопливых выглядел, скорее всего, довольно симметрично.

– Болван! – заорал он, толкая дверцу кареты. – Что ты себе позволяешь?! Не дрова везешь, а меня!

Дверь открылась, и Игг Мухомор выбрался в осеннюю морось. Возница обнаружился на передке, испуганный, дрожащий, с выпученными глазами и зажатыми в кулаке вожжами.

– Болван! – повторил МЕНТ. – Что случилось?

– Так лошадей кто-то напугал, – ответил возница. – Сначала сзади. А потом спереди. Вот они и встали. Дальше не идут.

– Кто напугал?

– Кто-то серый, мохнатый. С зубами.

Игг Мухомор выругался и в очередной раз дал себе зарок не брать на работу алкоголиков.

Лошади и вправду выглядели странно. Они стояли, трясясь мелкой дрожью, и в остекленевших глазах замер истинно экзистенциальный конский ужас.

– Вольно! – рявкнул на них МЕНТ, пытаясь привести животных в чувство знакомыми методами. – Смирно! Вперед! Шагом марш!

Но лошади на вопли и капли слюны не отреагировали никак, даже ухом не повели и хвостом не дернули.

– Вот зараза! Что же мне, дальше пешком идти?

Игг Мухомор огляделся и обнаружил, что стоят они около кабачка «Потертое ухо» и что до здания стражи осталось с полсотни метров.