Вот, например, пассаж из статьи в газете «Коммерсант», №61, 2010 г., подробно отражающей польскую аргументацию, с многозначительным названием «Правда против правоты»:

«Тут, на польской стороне захоронений расстрелянных в 1940 году 4 тыс. польских военнопленных…»,

и далее там же:

«— А это вопрос... — вздыхает Владимир Лукин.— Я думаю, в суматохе, которая была, когда всех реабилитировали, о каких-то 14 тысячах поляков...

— О 22 тысячах,— поправляет его кто-то рядом.

— О 22 тысячах,— соглашается он,— даже не подумали, не вспомнили…»

Так сколько же их было: 4 тысячи, которых откопали немцы, 14 тысяч, которых никто никогда не откапывал, или уже 22 тысячи? Я уж не говорю о том, что сама запись катынских жертв на советский счет – довольно грубая фальшивка, что достаточно подробно исследовано в работах Ю.И. Мухина, а следственное дело по ним потому засекречено. Это и есть пресловутая «технология холокоста», когда всех польских военных, чьи следы потерялись в годы войны, записывают в жертвы Катыни, разумеется, советские. У нас так в перестройку насчитали в сталинских лагерях миллионы расстрелянных, которых никогда не было, и это документально подтверждено изучением архивов КГБ. Так же ранее появились 6 миллионов жертв холокоста, давшего имя этой замечательной шулерской технологии.

Вопрос только в том, как заставить Россию взять всю вину на себя.

И вот тут вступает в действие собственно ноу-хау г-на Качиньского, за которое он заслуженно должен носить звание «Катынский». Оно состоит из трех частей.

Во-первых, снарядить в Россию на катынский мемориал к 70-летию пресловутого расстрела возможно более высокопоставленную делегацию. Тогда его бывший, а возможно и будущий политический противник, премьер-министр Польши Туск, должен будет либо к ней примкнуть на второй роли, либо выглядеть как саботажник общепольского дела. В любом случае Качиньский должен предстать истинным национальным лидером, под руководством которого Польша идет к политической победе.

Во-вторых, условия официального визита должны включать безоговорочное признание Россией «польского холокоста». Если Москва согласится, значит Качиньский – победитель, сумевший то, что не удалось ни одному его предшественнику. Если нет, то Россия получит мировое политическое шоу, в котором ее на ее же земле будут клясть на все лады, попутно попрекая тем, что российское руководство проигнорировало визит столь представительной польской делегации, а, значит, солидаризовалось с «катынскими убийцами». И тут снова бенефис Качиньского, опять он главный герой в свете рампы.

Ну и, наконец, оба сценария не предусматривали заезд ни в Москву, ни в Минск, ибо это означало бы официальную встречу делегаций, ее транспортировку правительственным кортежем в Катынь, короче все то, что потом можно было бы интерпретировать, как соучастие российской стороны в этом мероприятии на своих, а не польских условиях. Тогда чего ради стоило все это затевать? Нет, лететь Качиньскому можно было только в Смоленск. Еще лучше было бы, конечно, сразу в Катынь…

Будем говорить прямо: визит Качиньского со всей его свитой был спроектирован как политический шантаж, который должен был принести свои плоды при любой реакции Москвы. По польскому замыслу она, Москва, попадала в положение, которое в шахматах называют цугцвангом: какой ход ни сделай, он только ухудшает твою позицию.

И тут в этот блестящий, беспроигрышный политический план вмешался Господь Бог! Когда Качиньский со свитой вылетали из Варшавы, в Смоленске была летная погода, а перед самым подлетом к аэродрому все радикально переменилось. Внезапно опустившийся туман делал посадку практически невозможной, а всю польскую тусовку ставил в известное положение фанеры, пролетающей над Парижем. Уходить на посадку в Минск или, того хуже, в Москву значило для Качиньского обделаться в самом начале пиар-проекта, который практически решал его собственное политическое будущее. Пойти на такое даже перед волей божественного провидения он оказался неспособен.

Только отбросьте всякие мысли о том, что, мол, командир экипажа самостоятельно принял решение о посадке в Смоленске, а Качиньский тем временем сидел зайкой в салоне и ждал, пока погаснет табло: «Застегнуть привязные ремни». Решение о посадке принимал именно он, и у него на то были веские, с его точки зрения, политические мотивы. При этом на другой чаше весов лежали жизни сопровождавших его 96 человек. Но, видимо, для него они были только деталью собственного политического проекта. Командиру же польского экипажа не хватило силы воли, чтобы противостоять нажиму из президентского салона и отказаться от посадки, угробившей всех стремившихся попасть в Катынь. Спешащие на кладбище, на него, как правило, успевают.

Чтобы понять образ мыслей Качиньского и то, почему он пришел к такому самоубийственному решению, достаточно сказать, что он относился к той категории лиц, которых у нас в 90-е годы было принято называть «демшиза». Однако в России ее самые видные представители в самые лучшие времена выше Чубайса и Бурбулиса (если кто помнит такого) не поднимались. В Польше же их идейный двойник стал президентом.

Вот последняя деталь, которая расставляет все точки над “i” и в которой главное действующее лицо его брат-близнец и политический соратник Ян Качиньский, в пору своего премьерства на пару с братом-президентом давший повод известной польской шутке про «однояйцевую демократию». Похороны Леха Качиньского с его подачи превращены в недельное всепольское политическое шоу с перевозом останков президента из Варшавы в Краков и последующим захоронением их в замке-усыпальнице польских королей.

Для понимания вопроса: это примерно то же самое, как если бы Ельцина предложили захоронить в Успенском Соборе Кремля. У нас предложившего подобное посчитали бы сумасшедшим. А в Польше все это как-то проходит. Трудно сказать, в чем здесь причина: то ли в особенностях польского менталитета, то ли в более успешном применении польской демшизой того, к чему всегда призывал российскую Чубайс – побольше наглости! Впрочем, скоро мы все это узнаем. Политический спектакль с катынскими гробами наверняка разыгрывается не зря и скорее всего затеян под Качиньского – дубль-два и президентские выборы. Увидим и мы, готовы ли будут поляки через два месяца наступить на те же качиньские грабли и пошел ли им впрок катынский урок.

В.М. СМИРНОВ

Принять в Конституцию статью 138 и закон «О суде народа над Президентом и членами Федерального Собрания Российской Федерации» в её обеспечение возможно, используя саму Конституцию и действующие законы России («О соответствии нашего пути закону», «К барьеру!», №5, 2.02.2010).

Именно по законному пути организации всероссийского референдума мы и пойдём. Порядок инициативы и проведения референдума определяется Федеральным Конституционным законом №5-ФКЗ от 28 июня 2004 г. «О референдуме Российской Федерации» (с изменениями от 30 декабря 2006 г., 24 апреля 2008 г.) (далее №5-ФКЗ). В нем сказано:

«Статья 14. Инициатива проведения референдума принадлежит:

1) не менее чем двум миллионам граждан Российской Федерации, имеющих право на участие в референдуме, - при условии, что на территории одного субъекта Российской Федерации или в совокупности за пределами территории Российской Федерации находится место жительства не более 50 тысяч из них… «

Центральная избирательная комиссия Российской Федерации (далее ЦИКа) признает решение принятым на референдуме, если за вопрос, вынесенный на референдум, проголосовало более половины граждан, внесенных в списки участников референдума (ст.80.5 №5-ФКЗ). В соответствии со ст.83 №5-ФКЗ решение, принятое на референдуме, является общеобязательным и не нуждается в дополнительном утверждении, действует на всей территории Российской Федерации и может быть отменено или изменено не иначе как путём принятия решения на новом референдуме, если в самом решении не указан иной порядок отмены или изменения такого решения.