Пришедшее ему на смену Временное правительство, состоявшее из той же кости, не только не смогло поднять власть, но уронило ее еще пуще. И пришедшие следом большевики даже по сути не совершали никакого переворота – переворачивать было нечего. Самодержавие оставило страну в виде разодранного одеяла, где всяк тащил на себя свой клок, и копившаяся долго ненависть влекла громить дворянские поместья, рушить церкви и драть в клочья ближних. В 1918 году и страны-то не осталось: только эти лоскуты, на которых гуляли взаимоненавидящие полчища, включая интервентов, во много превосходивших своим числом войска большевиков. И они сшили всю страну вовсе не жестокостью, которую тогда являли абсолютно все, от темного батьки Махно до образованных Деникина и Врангеля. А своей жестко спаянной структурой, не имевшейся больше ни у одной из сил.

Но очевидно, что и без жестокости, которая теперь им ставится в укор, было не унять безумного разгула этой ненависти, копившейся еще с освобождения крестьян. Сегодня в моде и во власти снова одни паразиты, а токарь, шахтер, пахарь, скотник лишены и голоса, и власти. И при всех экскурсах в царизм, особенно в его позорный финиш, откуда наши идеологи хотят извлечь какой-то положительный пример, история Мальцова прочно предана забвению. А он явил по сути бесподобную потугу вытащить Россию из ее фатальной невезухи в мировой просвет. Но утратившие нюх цари, привыкшее сидеть на дармовом человеческом ресурсе, как мы сейчас сидим на нефтяной трубе, в его лице срубили самую что ни на есть жизненную ветвь. И мы ее сегодня рубим почем зря, руководствуясь при этом мыслями двух Александров с Николаем: ничего, на наш век хватит!

Да, Николаю, слаще некуда прожившему свой век, хватило: пока страна барахталась в крови, он сладко нежился с женой и детками – за что потом и поплатился. Но у страны еще были в запасе те большевики, что, невзирая на весь град проклятий из неблагодарного к ним будущего, путем всегда жестокой хирургии вернули к жизни насмерть пораженную страну. Ужасно для теперешней страны, лишенной напрочь духа строгановых, гениных, татищевых, мальцовых, что никаких спасительных большевиков в ее запасе больше нет.

А. РОСЛЯКОВ, ФОРУМмск

Боливийские власти передали родственникам останки четверых партизан, погибших в сентябре 1970 года в регионе Теопонте. Все четверо входили в состав боевого отряда Армии национального освобождения - леворадикального движения, ставившего своей целью возрождение партизанской борьбы в Боливии, начатой в конце 60-х годов легендарным аргентинским революционером Эрнесто Че Геварой.

Движение с громким названием Армия национального освобождения было обречено на провал: в его ряды входило всего семь десятков боливийцев, аргентинцев, чилийцев и колумбийцев, взявшихся за оружие после гибели их кумира Че в горах Боливии в 1967 году. В ту пору в Латинской Америке чуть ли не повсеместно правили военные режимы, беспощадно уничтожавшие сторонников левых идей. Не стала исключением и Боливия, в которой военные перевороты были обычным делом вплоть до 80-х годов прошлого века.

Останки четверых партизан, переданные родственникам, были обнаружены активистами правозащитной организации в одной из братских могил, найденных в регионе Теопонте. Неподалеку от тех мест действует один из самых маленьких музеев в мире - комната размером три на три метра в глинобитном домишке, притулившемся на одной из кривых улочек захолустного боливийского селения Ла-Игера. Посреди комнаты - стул с неуклюжей табличкой «Святой стул». Хранитель музея с гордостью рассказывает посетителям, что на нем сидел перед самым расстрелом команданте Че Гевара. На одной из стен музея висит карабин системы Маузер. С таким оружием боливийские военные выслеживали в тех местах партизанский отряд Че Гевары. Как знать, может быть, из такого же карабина сержант Марио Теран, предварительно накачавшись виски, выпустил в раненого Че шесть пуль, одна из которых попала в сердце.

По свидетельству агента ЦРУ Феликса Родригеса, присутствовавшего при расстреле, боливийский генерал Альфредо Овандо собирался отрубить голову Че Гевары, чтобы отправить ее Фиделю Кастро, и стоило больших трудов уговорить его не делать этого. В итоге, как известно, у тела Че были отрублены руки. Через несколько лет они окольным путем были переправлены в Гавану, - кстати, через Москву, - а в 1997 году туда же были доставлены и останки Че, обнаруженные в братской могиле на окраине селения Вальегранде.

Кстати, когда в августе 1967 года в бою с боливийскими солдатами был полностью уничтожен арьергард партизанского отряда Че Гевары, вместе с ним погибла «партизанка Таня» - верная соратница аргентинского революционера Тамара Бунке. Группа кубинских антропологов, искавших могилу Че, попутно обнаружила и останки Тани. Хотя они погибли с разрывом в три недели и за десятки километров друг от друга, их могилы оказались на расстоянии всего лишь 800 метров.

Эрнесто Че Гевара познакомился с Тамарой Бунке, немкой, выросшей в Аргентине, в декабре 1960 года. Во время одной из своих поездок по социалистическим странам он пролетом оказался в Берлине. Короткая встреча команданте Че с Тамарой решила ее судьбу. Личность прославленного партизана произвела на нее такое впечатление, что она оставила ГДР и отправилась на Кубу, чтобы помогать революции «барбудос». Поначалу Тамара Бунке была переводчицей, но потом ей стали доверять куда более трудные и опасные поручения. В октябре 1964 года она была отправлена в Боливию для участия в организации партизанского движения. В роли связной между кубинскими спецслужбами и боливийскими коммунистами Таня - такой стала ее подпольная кличка - прожила в Ла-Пасе два года, вплоть до прибытия в страну Че Гевары. Последний романтик революции твердо решил экспортировать ее с Кубы в другие латиноамериканские страны.

Таня партизанила в составе арьергарда отряда Че, в который входили 12 бойцов. В конце августа они потеряли контакт с основными силами и были уничтожены боливийскими солдатами при переходе вброд через реку Рио-Гранде. Арьергард погиб по той же причине, что и основной отряд спустя несколько недель: его выдали военным боливийские крестьяне. Начисто лишенные «революционной сознательности», они плохо представляли себе, что движет партизанами, среди которых было немало иностранцев.

Существует версия, что Таня была «восточногерманской Мата Хари» - одновременно работала на кубинскую, советскую и восточногерманскую разведки. Однако документами это никак не подтверждено. Известно только утверждение Гюнтера Маннеля, сотрудника министерства госбезопасности ГДР, бежавшего на запад в 1961 году. Спустя семь лет в мае 1968 года он рассказал, что сразу узнал Таню, когда случайно увидел ее фотографию в газетах. По его словам, с 1958 года она работала под его руководством в министерстве госбезопасности ГДР и с его помощью была завербована КГБ для работы на Кубе. Однако есть и иное свидетельство. Бывший начальник Маннеля, шеф восточногерманской разведки Маркус Вольф, в 1995 году в интервью создателям документального фильма о Че Геваре категорически отрицал, что Тамара Бунке имела какое-то отношение к разведке ГДР.