— Скажите ему, шеф, почему нам требуется именно агент-невидимка, — напомнил фонический робот.

— Ах да, — Джиэр откусил еще кусок, прожевал его и проглотил. — Если этот подонок из Нового Лисабона и в самом деле видел покойного полковника там, где ему показалось, будто он его видел, тебе может пригодиться твоя способность становиться невидимым, чтоб туда незаметно пробраться. — Босс помахал перед носом листком оранжевой бумаги для факса. — С тех пор как агент Бузино потерял способность контролировать часть своего туловища ниже колен, у нас, Джейк, осталось всего девятнадцать агентов-невидимок. Как тебе хорошо известно, на производство агента-невидимки уходит два долгих года. Если б только Винсент Экс Уорс не попал в эту роковую катастрофу и не…

— Знаю, — прервал его Конджер. Уорс был способный молодой ученый-испытатель, который разработал много новых способов для производства агентов Секции Самобытных Дарований. Он был всего двумя годами старше Конджера, и они одно время очень дружили. Собственный хоппер Уореа взорвался полгода назад, когда тот летел на Филиппины на конференцию АРФа. — О'кэй, так где видели этого полковника?

— Ты сам все выяснишь, когда попадешь в Новый Лисабон.

— А как же с моим отпуском? — поинтересовался Конджер.

— Джейк, сложилось чрезвычайное положение, — начал шеф. — Подумай только, как это может отразиться на будущем внешней политики Соединенных Штатов и перспективе улучшения жизненного уровня всего человечества. Подумай о тех достойных и честных ребятах, которые целиком и полностью посвятили себя службе в Секции Самобытных Дарований. Подумай об этой, ныне призрачной гвардии отличных парней, куда входит Маркиз Джерико, Дональд Э. Таниенбаум и вышеупомянутый Винсент Экс Уорс, погибшие в расцвете лет, бескорыстно защищая интересы нашей чудесной нации, а также порядки своей родины. Или хотя бы вспомни об одиноком плешивом орле, парящем на гербе нашего…

— Хватит, хватит, — перебил его Конджер. — Согласен, черт возьми.

На пиксфоническом экране появился зигзагообразный потек. Робот всхлипнул и принялся тереть виниловые глазные яблоки.

— Прошу прощения, агент Конджер. Меня запрограммировали быть чувствительным к патриотическим речам.

— Ладно. — Из прорезного кармана своего тренировочного костюма Конджер достал платок и вытер им экран. — Что-нибудь еще, шеф?

Джиэр усиленно думал, наморщив свою помятую физиономию.

— Все. Робот-информатор, которого я к тебе послал, снабдит тебя для начала всей имеющейся у нас информацией. Я только хочу тебя предупредить.

— О чем?

— Если Служба Национальной Безопасности направит поэтому делу своих агентов, сторонись их, Джейк, точно чумы.

— Я всегда так и делаю.

Джиэр снова принялся за свой вэфлбургер.

— Еще не выдохся?

— Нет.

— Салют.

Воздушный автоизвозчик предупредил:

— Осторожно, сэр.

Конджер взял с сиденья свой универсальный саквояж и выглянул из окна такси..

— До пассажирского трапа не меньше шести футов.

— Потому я и предупредил вас, сэр.

— Лучше спустимся пониже.

— Крр, — недовольно проскрипел контрольный пульт такси. Спусковой механизм завертелся, сердито ворча, и расстояние до трапа, ведущего к телепортической станции Е65, сократилось до шести дюймов. — Такой здоровый парень, как ты, мог бы спокойно прыгнуть на несколько футов вниз.

Около входа на станцию толстый коротышка с лысеющим спереди черепом стучал по автомату, сбывающему книги: — Я получил только с XXXVIII по LXVII главы «Моби Дика», — жаловался он. — На обложке вашего двухдолларового издания классиков значится: «Полное, не обработанное цензурой». — Заметив Конджера, полулысый покраснел и перестал колотить по автомату.

Кивнув толстяку, Конджер прошел на станцию средних размеров, подошел к столу заказов и сказал:

— Бронь для Джейка Конджера.

За изогнутым алюминиевым столиком сидела блондинка с торчащими в разные стороны синтетическими грудями. Она улыбалась, щелкая клавишами перед собой.

— Пожалуйста. Телепортирование в одиннадцать часов. Новый Лисабон. До отправления семнадцать минут, — не переставая улыбаться, сказала она. — Хотите со мной переспать?

Конджер взял пропуск и прилепил его к лацкану дорожного костюма-двойки.

— Нет, благодарю вас, — улыбнулся он в ответ.

— Вы, вероятно, не в настроении, — заметила привлекательная блондинка. — Думаю, путешествие укрепит вашу нервную систему.

— Семнадцати минут для этого мало, — ответил Конджер, — кроме того…

— Именно это я и сказала мистеру Шеллебергеру, — подхватила блондинка. — Это его идея. Он, как вам известно, директор Манхэттенской Службы Узаконенной Проституции, так вот, он считает, что доходы СУП возрастут, если направить членов Службы в каждый телепорт острова. СУП так успешно действует на Главной Центральной Станции, что он смекнул…

— Поезда романтичней, — заметил Конджер. — На поездах и железнодорожных вокзалах чувствуешь себя праздно, точно в XX веке.

— Именно это я и сказала мистеру Шеллебергеру. В течение полугода я была двухсотдолларовой девочкой на Джерси Моно. Там мы огребали будь здоров.

Шесть человек, сидевшие напротив, встали со своей жестяной лавки и прошли на одну из трех телепортических платформ. Конджер глянул на бирку на своем лацкане.

— О, не беспокойтесь, — заверила его блондинка. — Хоть я и проститутка, но свое дело здесь знаю. Я дала вам правильный пропуск. Может, на прощание по крайней мере поцелуете меня? Всего один доллар.

— Я не слишком сентиментален в отношении путешествий, однако благодарю вас.

Он улыбнулся и отошел от стола.

— 10.50 — телепортирование в Рио-де-Жанейро, — оповестили громкоговорители под потолком. — Платформа 2, последний вызов.

Прошла еще минута. Какой-то мужчина поднялся на четыре ступеньки к средней платформе. Там в ожидании телепортирования шаркали ногами, кашляли и чесали носы шесть человек.

Раздался сигнал механизма под платформой. Потом шипение. Платформа опустела.

Конджер взял свой саквояж, набитый в основном витаминами и пищевыми концентратами, и сел возле левой платформы.

Когда был объявлен одиннадцатичасовой рейс на Новый Лисабон, на платформу 1 поднялись лишь Конджер да полулысый толстяк.

Толстяк запихивал листы бумаги для факта в свои карманы.

— Я не только не узнаю, чем все кончится, но даже не буду знать, с чего началось.

Раздался сигнал. Через тридцать секунд Конджер уже был в Новом Лисабоне.

Конджер шел по темной и грязной аллее, а за ним катился автомат-попрошайка, от него во все стороны летела грязь, отбросы, обломки костей.

— Одно пожертвование, сеньор, и вас оставят в покое, — скрипучим металлическим голосом клянчил квадратный робот. — Дайте мне всего-навсего пятьдесят эскудо, и я вручу вам значок, который отныне оградит вас от притязаний всех настоящих живых попрошаек Старого Лисабона.

— О'кэй. — Конджер уже обменял в телепорту Нового Лисабона часть своих денег на португальскую валюту. — На, и перестань брызгать в меня этой гадостью. — Он опустил банкноту в специальное отверстие автомата.

— Muito brigado, — произнес автомат на колесах, заглотив деньги. — Что означает: премного вам обязан или большое спасибо.

— Знаю, — буркнул Конджер.

— Возьмите значок, сеньор, Прошу прощения, что он в масле. — Автомат с разгону налетел на одну из нескольких тысяч норилловых опор, на которых покоился Новый Лисабон. Сверху посыпались комья грязи и птичий помет (в этом месте распорки находились на высоте ста футов), оставляя следы на дорожном костюме-двойке Конджера. — Sinto muite, — буркнул автомат, вытягивая свою складную руку, чтоб стряхнуть сор с плеч Конджера. — Что означает: я очень извиняюсь.

— А передо мной почему не извиняешься? — спросил настоящий попрошайка, который развалился на грязном тротуаре. — Ты переехал мой протез.

— Что? — переспросил автомат, приостанавливаясь.