— Алло! — негромко сказала Барбара. — Только что говорила с Полем Денманом из Нового Орлеана.

— Есть что-нибудь новое?

— Очень немного и вряд ли пригодится. Он плохо помнит голос Рэндалла, утверждает только, что у него баритон. Денман считает, что говорил человек образованный. А подобное можно сказать о сотне граждан Карфагена. Однако, он полагает, что наверняка мог бы узнать этот голос. Деньги же, которые ему выслал Рэндалл, находились в обычном белом конверте, такие можно купить в любом магазине писчебумажных товаров. Адрес был отпечатан на машинке.

— Сплошной тупик. Однако тысячу раз спасибо!

— Я сейчас пойду узнаю, что делает Дорис после работы, и тут же позвоню.

— Хорошо! Буду ждать!

Барбара повесила трубку, а я принялся думать о Фрэнс. Но через пять минут «увидел» в сплошной темноте ее разбитое лицо, сообразил, что пора переключаться на что-то другое, иначе и впрямь сойдешь с ума. Что ж, попытался еще раз осмыслить обстоятельства дела, найти ход к решению проблемы. Но скоро мысли запутались окончательно. Ожидая звонка, стал думать о Барбаре. Пословица права: друзья познаются в беде. Родом моя помощница из Нового Орлеана. Имела несчастье влюбиться в парня, у которого все лучшее давным-давно уже осталось в прошлом. Страсть к регби в крови у всех новоорлеанцев, а Джонни Райан слыл лучшим нападающим сборной команды местных колледжей. Большинство молодых людей обычно не принимает близко к сердцу свои спортивные успехи или неудачи школьных лет. Что же касается Джонни, то переполненные трибуны и исступленные вопли сверстников: «Джонни! Давай жми, Джонни!», поклонение девичьих толп — все оказало на него слишком сильное впечатление, отравило жаждой славы на всю жизнь. Он решил посвятить себя спорту. Ему удалось добиться стипендии для занятий в школе спортивной атлетики, но в большой спорт непросто попасть. В ту осень, когда Джонни женился на Барбаре, его, правда, приняли в профессиональную команду «Чикагские медведи», но, не продержавшись и месяца, после травм он был вынужден бесславно вернуться в Новый Орлеан.

Барбара никогда ни о чем не говорила, но, полагаю, ей нелегко было слыть женой недавнего героя. Впрочем, Джонни поначалу неплохо вышел из положения, принявшись торговать машинами от фирмы Джима Макбрида. Сначала в Новом Орлеане, затем в Оксфорде, а потом и у нас, в Карфагене. Однако вскоре комиссионные стали уменьшаться, а выпивки увеличиваться. В общем-то неплохой человек, честный и порядочный, он был сломлен обстоятельствами. Винные пары, надо полагать, позволяли ему верить в себя. В конце концов Джонни уехал во Флориду, а Барбара осталась. В то время у нее уже было место стенографистки в «Саутлэнд титл компани» и диплом помощника нотариуса. Джордж Клемен оформил ей развод, а затем предложил место в своей конторе с более высоким окладом. Впрочем, спустя год она уволилась и поступила на работу ко мне.

Телефон зазвонил только в половине первого.

— У Дорис действительно свидание. С Малхолендом, — сообщила Барбара.

Я навострил уши.

— Что бы это значило?

— Все, что угодно! Ему ведь двадцать пять лет, и он холостяк, а она хорошенькая. К тому же сегодня уик-энд.

— Ну а вы что? — вдруг полюбопытствовал я. — Перенесли свое свидание или как?

— Нет, никаких свиданий и не назначалось. Со мной ведь все непросто. Для того чтобы ходить на матчи по регби, слишком стара. Но достаточно молода, чтобы ложиться спать спозаранку… Дорис с кавалером отправилась потанцевать в «Неон-касл».

«Ага, в ночной ресторанчик, кажется, километрах в пятнадцати от города…»

— Я туда проехала следом, — продолжила Барбара, — чтобы убедиться самой в их намерении. Ясно — пробудут там пару часов, а затем отправятся в какое-нибудь укромное местечко. Неплохо бы оказаться поблизости… Мне, знаете, нравится играть роль детектива-любителя! Тем более, что, представьте себе, появились новые идеи, которыми хотелось бы поделиться с вами. Я сейчас заеду…

— Нет! Не могу позволить вам больше рисковать…

Но Барбара была непреклонна.

— Не спорьте, Джон! Пешком вы до нее не доберетесь — легко могут задержать. Через пять минут подъеду к переулку. Выходите через заднюю дверь. Если вдруг ничего подозрительного не появится, дам знак. Тогда быстренько влетайте в машину и ложитесь на пол.

Я открыл рот, намереваясь возразить, но «детектив-любитель» повесила трубку. Ничего не поделаешь! Пришлось на ощупь отыскать плащ и выйти в коридор.

Осторожно приоткрыл дверь, выглянул — кругом тихо и темно. Только у Фуллера нудно жужжал электровентилятор.

Скоро появился «форд» Барбары и остановился в начале переулка. Профиль девушки за рулем машины четко вырисовывался в круге фонарного света. Барбара сделала знак. Я бегом пересек тротуар, нырнул в машину и опустился на колени на пол между сиденьями.

— Все в порядке! — шепотом сказала девушка. — В радиусе мили ни души.

«Форд» тронулся с места, повернул направо на Клебурн-стрит. Попетляв несколько минут по улицам города, мы выехали на шоссе, а там оно сменилось гравийкой. Через час Барбара повернула чуть ли не под прямым углом вправо, машина проехала еще несколько метров и остановилась.

— Порядок, Джон, — с облегчением выдохнула моя спасительница.

«Форд» стоял на вершине небольшого холма у северной окраины города. Сзади и слева виднелись темные ряды деревьев. Впереди светились огни Клебурн-стрит и других улиц города, в котором я родился и провел большую часть своей жизни. Город, где никто, кроме приезжей девушки Барбары, не захотел протянуть мне руку помощи! Я открыл переднюю дверцу автомобиля и присел рядом с Барбарой.

Барбара улыбнулась. Ее лицо едва виднелось при свете звезд.

— Ну а теперь, — сказала она, — потрясем-ка ящик Пандорры, поглядим, что там.

— Хорошо. Но прежде всего позвольте сообщить: если вдруг мне удастся выбраться невредимым из этого осиного гнезда, то первое, что я сделаю, так это подам прошение в суд с просьбой, чтобы вы меня усыновили.

Барбара покачала головой.

— Вам и впрямь нужен хороший опекун! Вы поступаете иногда словно упрямый ребенок! Но оставим шутки. Прежде всего, как мне кажется, этот Малхоленд — вот уж противный тип! — понял, что Фрэнс вернулась домой. Если он заметил перчатки, то мог догадаться, что и чемодан ее. Стало быть, вы еще находились во Дворце правосудия, когда он оттуда ушел?

— Да.

— Но с другой стороны, помощник шерифа, наверное, поверил, что миссис кому-то звонила, когда вас не было дома. Потому что, я настаиваю, все произошло после одиннадцати часов сорока пяти минут вечера. Стало быть, Фрэнс могла звонить кому угодно. А теперь постарайтесь припомнить точно: сколько прошло времени после того, как вы позвали Джорджа Клемена к телефону и после его появления в конторе шерифа?

— Не более десяти минут.

Я на мгновение задумался.

— Джордж?!

— А почему бы и нет? — спросила Барбара. — Полицейские действуют точно таким образом, если верить детективным романам, которые мне довелось прочитать. Каждый находится под подозрением, пока не будет доказано обратное. Кроме того, существует еще одно обстоятельство, о котором вы вскользь упоминали. Но сначала давайте-ка подумаем о злополучных десяти минутах. Какое расстояние должен преодолеть Джордж, чтобы заехать сначала к вам домой, а затем примчаться во Дворец правосудия?

Я быстро прикинул в уме:

— Пять тысяч четыреста метров. Не получается, невозможно! Ведь ему еще надлежало одеться.

— Это он так сказал. Но представьте себе: Джордж одет и как раз намеревается выйти, ведь ему только что позвонила Фрэнс.

— Бог ты мой!..

— К тому же, если время для него ровным счетом ничего не значило, то спрашивается: чего ради он так старался заострить на этом ваше внимание? Сами же сказали, что помните слово в слово, как Джордж заявил: «Я только что лег». Я хорошо знаю адвоката, подобное абсолютно не вяжется с его характером. Клемен — человек особого склада, совсем не из тех, кто много говорит, он человек действия. И выехал бы по вашей просьбе без лишних слов. Значит, Джорджу просто необходимо было убедить вас, что ему еще придется потратить время на одевание. Улавливаете мысль, Джон?