Такеда захотелось присесть на вершине холма и, закрыв глаза, бездумно прислушаться к шепоту моря. Как хорошо было бы здесь в самом деле отдохнуть с семьей!

От рыбачьего поселка к берегу кто-то бежал. Присмотревшись, Такеда с радостью узнал студента Комао.

Познакомились они на цементном заводе, где оба таскали мешки. (Комао работал на каникулах, родители не могли платить за обучение в университете.) Позже выяснилось, что оба они состояли в одной и той же партии.

Они сердечно поздоровались, и Юкио Такеда забросал Комао вопросами:

— Что нового в городе? Привез ли ротатор? Виделся ли с учителем?

Комао огляделся.

— Как здесь чудесно! Давай сначала отдохнем. И оба уселись на песок. — Привет тебе от товарищей и от жены. Ротатор оставил у учителя. Скажи, он давно в нашей партии?

— Недавно. Умный, энергичный человек. Здесь таких немного. Главное затруднение в этом районе — индифферентность крестьян. Ничему не верят, ни о чем слышать не хотят.

— Верны ли слухи об убийстве американского офицера? — озабоченно спросил Комао.

— К сожалению, верны. И подозревают нас.

— Убийство — большой козырь для американцев. Они непременно воспользуются им и уберут всех «опасных».

Оба помолчали, любуясь морем. На горизонте еле-еле различимы лодки рыбаков. Поселок словно вымер.

— Пойдем, — сказал Юкио и поднялся. — Надо переправить ротатор в лесную хижину.

На письменном стола перед майором Стане лежала груда документов. Читать их не хотелось. Монотонно и убаюкивающе жужжал вентилятор. Жара расслабляла, давила на затылок. И как только он ее раньше переносил там, на Филиппинах и Формозе! Видно, моложе был и здоровей.

Однако надо приниматься за дела. Ага, папка с пометкой «секретно» — рабочий проект строительства атомной базы, размеры новой территории базы, необходимые строительные материалы… Все это сведения только для информации, а вот дальше распоряжения персонально для него:

«Строительство атомной базы Макнеел провести в возможно короткий срок. Внешнеполитические события и положение американских войск в Японии не позволяют нам применять никаких насильственных мер.

За мирное осуществление проекта целиком отвечает комендант опорного пункта — майор Стане».

Майор злобно фыркнул. Такие директивы он читал сотни раз. Одну не удалось выполнить — и вот он здесь в этой дыре. И опять штаб запрещает крайние меры. Что они там в Токио понимают? Вчера толстый комиссар из Тзуматао доложил: коммунисты осведомлены о расширении атомной базы. Теперь жди неприятностей.

На столе в аппарате щелкнуло.

— Докладывает Ионсон. В проходной ждет инспектор уголовной полиции — японец. Думаю, по поводу Гарвера.

Аппарат снова щелкнул и замолк. Стане мысленно представил себе своего адъютанта. Даже в такую жару он не ходил, а летал по лестницам через две ступеньки. В нестерпимый зной играл в баскетбол, ежедневно плавал и вечно сетовал на отсутствие происшествий.

Ионсон вошел в кабинет майора, не постучавшись.

— Япс[10] сейчас прибудет, — сказал он, вытащил из кармана сигарету и, закурив, взглянул на коменданта.

— Особых данных у нас для инспектора нет, — сказал Стане и выпрямился. Непринужденное поведение Ионсона его раздражало.

Ионсон затянулся.

— Верно. Сведения о Гарвере — государственная тайна. Ведь о его убийстве мы и сами ничего не знаем. Самое важное сейчас не поимка преступника, а удаление коммунистов. Это и нужно разъяснить прибывшему детективу.

Раздражение Стане росло. Ионсон прав, но цинизм и откровенность адъютанта невыносимы.

— Согласится ли япс их изолировать? — прервал его Стане.

Ионсон пожал плечами.

— Если он сам не коммунист… Надеюсь, наши японские друзья вряд ли держат коммунистов в уголовной полиции.

— Инспектор — японец. И нежных чувств к нам не испытывает, особенно в вопросах атомной войны.

Ионсон смял сигарету.

— О да, о Хиросиме я слышу каждую минуту. Но уговорить детектива нам придется.

В дверь постучали, и в комнату вошел Таке Хирозе с японцем-переводчиком в американской форме. Нисей — так называли здесь тех японцев, которые родились в Америке.

Таке Хирозе протянул свои документы коменданту. Тот кивнул и сказал:

— Мы вас давно ждем.

— Мне нужны точные сведения об убитом. Его документы? — начал Таке Хирозе.

Стане потер рукой подбородок.

— К сожалению, я не вправе оглашать личные дела офицеров нашей армии.

У Таке Хирозе не дрогнул ни один мускул на лице.

— Какой же вы предлагаете путь к расследованию убийства? — осведомился он любезно.

Стане вытер платком лоб (жара просто невыносима!).

— Личное дело лейтенанта Гарвера вам нужно для выяснения мотива убийства?

Таке Хирозе кивнул, и майор продолжал:

— Тогда займитесь людьми, чьи мотивы более чем понятны.

Ответ майора не был неожиданностью для инспектора. Преступник никого не интересует, каждый стремится использовать убийство в своих целях.

— Разрешите вмешаться? — обратился Ионсон к майору.

— Прошу.

Ионсон встал, подошел к окну.

— Бросим недомолвки, — произнес он четко и раздельно. — Преступник должен быть найден и наказан. Но сейчас существует гораздо большая опасность — срыв государственного задания. Этих смутьянов из поселка необходимо удалить, изолировать хотя бы на время, пока будут длиться поиски настоящего преступника. Не найдете среди них преступника — ну что ж, отпустите. Две недели заключения не принесут им особого вреда. За эту меру никто вас не осудит. Мы отпишем благодарственное письмо вашему начальству за совместную работу, а справедливость восторжествует.

Таке Хирозе смотрел на молодого офицера:

— Что же вы называете справедливостью?

— Нахождение настоящего преступника.

— Арест невинных людей вы тоже признаете справедливым?

Ионсон так долго закуривал сигарету, что майору пришлось вмешаться в разговор.

— Приказывать вам мы не вправе, это всего лишь наше пожелание, дружеский совет.

— Благодарю. — Таке Хирозе поклонился. — Итак, об убитом никаких сведений получить нельзя?

Стане пожал плечами.

Ионсон проводил инспектора, долго смотрел вслед его машине, думая: «Славный парень! Идет своей дорогой. Но недолго и разбиться на ней».

Внизу около лестницы, задумавшись, стоял японец-переводчик, помощь которого так и не понадобилась.

Таке Хирозе шел через огороды, разбросанные рядом с «фазаньим» лесом. В предвечернем тумане смутно виднелись строения базы. Таке Хирозе казался себе пловцом, не видящим берега, плывущим вперед по инерции. Тзукино любезно прислал ему протокол допроса Юкио Такеда и рыбаков. В ночь убийства все они были дома и спали сном праведников…

У подножия «Горы духов» лес переходил в низкорослый кустарник. Вдоль дороги белели щиты: «Запретная зона».

На большом зеленом поле американцы играли в баскетбол и теннис, в клубе гремел оркестр, на пляже военной базы купалось много народа.

Видно, американцы устроились здесь надолго.

Хоть база и отрезана проволокой от мира, где-то должна быть лазейка… И он найдет ее! Начало путаного клубка где-то здесь.

На шоссе, ведущем в Тзуматао, он заметил постового. Тот закричал и замахал автоматом. Таке Хирозе пришлось подойти. Заметив покорность нарушителя, постовой успокоился и повесил автомат на плечо.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался инспектор.

Постовой удивленно спросил:

— Вы говорите по-английски?

— Немного.

— Ваш паспорт?

Таке Хирозе подал свои документы. Постовой покачал головой, вернул их.

— Американский паспорт?

Инспектор развел руками. Часовой приказал ему не двигаться с места, посмотрел на часы, достал из кармана стеклянную трубочку, вынул из нее пилюлю, проглотил и снова размеренно зашагал, словно забыв об инспекторе.