– Полагаю, ты интересуешься, зачем я пригласил тебя сюда этим вечером? – начал Кэм.
Черные волосы Хелен сверкали, как шелк, в отблесках света. «Красота подобна ночи…» Вновь и вновь всплывали в его памяти слова Байрона. Он позволил взгляду скользнуть по изящной шее, к глубокому вырезу ее платья, обольстительно прикрытому кружевной косынкой. С трудом оторвав от нее взгляд, Кэм принялся наводить порядок на столе, тщательно выстраивая предметы в идеально ровную линию.
Хелен, казалось, слишком пристально следила за его пальцами, но ее голос прозвучал холодно и бесстрастно:
– Нет, милорд. Я у вас работаю. И я предположила, что необходимо что-то обсудить. – Она посмотрела на него, и в ее взгляде было только вежливое внимание.
– Так оно и есть, – ответил Кэм, подавляя глупую вспышку разочарования и сосредоточившись на пачке корреспонденции. – Я счел, что мы не закончили наш разговор об Ариане. Перед обедом я поговорил с ней, объяснил, что ты не обычная гувернантка. Что ты… что мы с тобой друзья.
– Вы так сказали? – удивилась Хелен.
– Да, – подтвердил он и замолчал, чтобы сложить безукоризненно ровную стопку бумаг. – Кажется, это помогло. У меня сложилось впечатление, что она чувствовала себя довольно спокойно с вами.
– Да, я заметила это с громадным облегчением, – признала Хелен.
– И я тоже. Почему бы тогда не начать занятия в классной комнате прямо завтра? Я не вижу причин тянуть время, если только Ариана не будет противиться.
– Благодарю вас. – Хелен помолчала и сделала глубокий вздох. – Но прежде, милорд, я бы хотела вас спросить…
– Разумеется, – ответил Кэм, быстро взглянув на нее. В голосе Хелен прозвучали непривычные для его уха нотки сомнения.
– Можете ли вы рассказать мне про обстоятельства, заставившие Ариану потерять речь? – тихо спросила она. – У меня нет желания любопытствовать или бередить старые раны, но я была сегодня на церковном кладбище…
– Кладбище? Зачем, скажи на милость?
Хелен наблюдала за хозяином, который достал перочинный нож и стал затачивать перо.
– Я ходила на прогулку, – сказала она, следя за точными движениями его пальцев.
У Кэма были красивые руки, немного большие и натруженные для, скажем, рук художника, но все равно быстрые и грациозные. Однако в каждом его движении чувствовалось стремление контролировать не только себя, но и все вокруг него.
Сделав глубокий успокаивающий вздох, Хелен заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Я проходила через кладбище и заметила могилу вашей покойной жены. Мне бросилась в глаза дата. Учитывая возраст Арианы, невозможно не заметить, как дата смерти близка к…
– Да, – перебил ее Кэм, открывая ящик письменного стола. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты права. Ариана перестала говорить после смерти ее матери.
– Бедный ребенок, – вздохнула Хелен. – Это, должно быть, потрясение.
Кэм прекратил наводить порядок, на его лице появилось выражение глубокой печали.
– Сначала и мы так думали, – тихо произнес он. – Но чем упорнее мы пытались расспросить ее, тем больше она замыкалась. Со временем шок, кажется, прошел, но речь не вернулась.
– Тогда мы имеем дело с чем-то гораздо более сложным, нежели горе.
– Согласен. К тому же Ариана и ее мать не были особенно близки.
– Не были близки? – Хелен решила, что ослышалась. – Простите, но я не могу представить…
Широкие плечи Кэма словно поникли, но голос не дрогнул.
– Горькая правда состоит в том, что мою жену не удовлетворяла ее роль в жизни. Оглядываясь назад, я понимаю, что Кассандра не была готова стать матерью. Кроме того, ее совершенно не прельщала роль жены сельского сквайра, кем я, по сути, и являюсь.
– Но ведь она вышла за вас? – возмутилась Хелен.
Кэм одарил ее взглядом, полным цинизма.
– Мой тесть жаждал титула для своей семьи, Хелен. Отец унаследовал графский титул своего дяди, который был стар, болен и одинок. – Его рот скривился в грустной усмешке. – О, все это было сделано довольно тонко, но семья Кассандры заставила ее выйти за меня замуж, как, впрочем, и мой отец заставил меня жениться на ней.
– Заставил? Я не понимаю.
– Деньги, Хелен, – горько рассмеялся Кэм. – Разве все и всегда не сводится к деньгам? Твоя мать, мой отец – они были как своенравные дети, раскапризничавшиеся в кондитерском магазине, без всякого представления о самодисциплине.
Не дождавшись ответа, Кэм взял со стола тонкую, в золотистом переплете книгу, полистал ее.
– Как однажды сказал наш дорогой Байрон? «Давайте пить вино и любить женщин, веселиться и смеяться; а проповеди и лимонад – это послезавтра». – Кэм захлопнул книгу и устремил невидящий взгляд в темноту. – Правда, отец так и не добрался до второй половины, где проповеди и лимонад, – тихо добавил он.
– А не могла Кассандра просто отказать вам?
Кэм издал саркастический смешок и бросил книгу на стол.
– Ее отец был простолюдином, мечтавшим о внуках голубых кровей и с древнем именем, и он был полон решимости купить услуги жеребца, способного обеспечить все это.
Хелен в душе содрогнулась. Нарисованная им картина была жестокой, но, судя по всему, достоверной.
– Милорд, подробности вашей женитьбы меня не касаются, но могу я задать один вопрос о смерти вашей жены? – Хелен старалась говорить как можно спокойнее, не допуская вызывающих ноток в голосе. – Было ли в ней что-то… слишком тяжелое для понимания Арианы? Иногда дети становятся свидетелями таких вещей, которые могут заставить их просто отгородиться…
Хелен замолчала. Кэм неотрывно смотрел на нее, и в глазах его промелькнула нестерпимая боль.
– Ты хочешь сказать, – после долгого молчания произнес он, – что человек может увидеть нечто, испугавшее его, и поэтому теряет способность говорить?
– Нет, не теряет. А… неосознанно подавляет ее. Вы понимаете разницу?
Кэм замер с ножом в руке.
– Наверное, это было как-то связано с пожаром, – сказал он, кладя перочинный нож обратно в ящик.
– Простите, что вы сказали?
Кэм резко выдохнул, как будто его ударили в живот.
– Моя жена Кассандра погибла во время пожара. Возможно, Ариана видела это или что-то еще страшнее. – Он провел рукой по волосам, наконец забыв о перьях и бумагах.
– Это было в Халкоте? Ариана тоже пострадала? Боюсь, мне необходимо это знать.
Кэм вновь устремил на нее пристальный взгляд, словно забыл, что Хелен находится с ним в одной комнате.
– Нет, не здесь, – бесстрастно сказал он. – Это случилось, когда Ариане было всего три года. Однажды поздно вечером один из арендаторов Халкота нашел ее бродившей в одиночестве по лесной тропинке. Ему показалось, что в лесу виден дым, но он сначала поспешил отвести Ариану домой. Потом мы, конечно, отправились в лес, но к тому времени огонь уже бушевал вовсю. Было слишком поздно.
– Слишком поздно?
– Слишком поздно, чтобы спасти мою жену, – ответил Кэм без малейших эмоций. – Кассандра погибла в огне. В домике старого егеря.
– Д… да, я помню его.
– Мы до сих пор не знаем, что случилось, как Ариана оказалась в домике и была ли она там вообще. Складывается впечатление, что она пыталась найти дорогу домой.
– Но это больше мили отсюда! Трехлетний ребенок вряд ли мог пройти такой путь один.
Лицо Кэма стало совершенно непроницаемым.
– Да, казалось, что невозможно. Однако Ариана часто ходила с матерью той дорогой. Кассандра любила гулять с ней в лесу. Это было одно из их немногих общих увлечений.
С десяток неприятных вопросов крутилось в голове Хелен, но ей страшно не хотелось их задавать. Теперь она имела некоторое представление о причинах душевной травмы Арианы, и, как она подозревала раньше, это было не просто горе от потери матери. Но почему Кассандра Ратледж оказалась в домике егеря? Как начался пожар? Был ли бедный ребенок с ней? Или девочка пыталась найти ее?
Но менее всего она имела право задавать вопрос о том, любил ли Кэм жену. Неужели горе так изменило человека, которого она когда-то любила? Хелен решительно гнала от себя эти мысли. Страдания Кэма ее не касаются, ее должны беспокоить только беды Арианы.
