— Куда ехать? — осведомился водитель, заводя машину.

— Спроси у него, — Дефорски кивнул на Яна.

— На Северный вокзал, — сказал Рамиров, повторяя мысленную подсказку «оракула».

— Камера хранения? — коротко поинтересовался Роберт, глядя в окно.

— Не торопи события, Роберт, — ответствовал Рамиров. — Скоро сам все увидишь…

Им нужно было ехать через центр. Однако, словно подчиняясь внушению «оракула», турбо-кар вскоре свернул в переулки и начал петлять по извилистым, крутым лабиринтам тесно построенных домов. Это был так называемый Латинский квартал.

Дефорски вдруг хохотнул.

— А здорово ты нас водил за нос, Ян! — сказал он. — Взять хотя бы попытку войти с тобой в контакт в кафе… Чувствуется старая школа. Между прочим, Освальд тоже участвовал в том эпизоде, — издевательски добавил он.

Парень, сидевший слева от Рамирова, смущенно кашлянул и поерзал на сиденье.

— Кто ж мог предположить, что он такой прыткий? — спросил он неизвестно у кого хриплым от курения голосом. — Мы делали все, как надо…

Завязался чисто профессиональный спор о методах слежки и задержания. Рамиров в нем, однако, не участвовал. Не потому, что ему нечего было сказать по данному поводу. Просто в этот момент «оракул» показывал ему, что произойдет через две с половиной минуты. И Яну сразу вспомнилось, что у Дефорски больное сердце, трое детей и любящая жена…

«ТОЛЬКО ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЭТИ ЛЮДИ НЕ ПОГИБЛИ», отчаянно взмолился Рамиров. «ВЕРОЯТНОСТЬ ЛЕТАЛЬНОГО ИСХОДА ОТНОСИТЕЛЬНО МАЛА», безжалостно-сухо ответил «телохранитель».

«Относительно мала», мысленно повторил Рамиров нечеловеческую формулировку «оракула». Сам себе не отдавая в этом отчета, он начинал относиться к аппарату, как к своему второму «Я», все время забывая о том, что это — не человек и что все человеческое ему чуждо, но именно за это Рамиров начинал ненавидеть своего электронного ангела-хранителя…

Они вновь вырвались на простор проспекта Миттерана и помчались у самой центральной разделительной полосы с огромной скоростью.

Навстречу размытыми импульсами пролетали чопорные «кадиллаки», хищные «шевроле», изысканные «альфа-ромео» и горбатые «фольксвагены». Выделяясь среди стада легковых каров, натужно грохотал мастодонтоподобный «стратфорд» с четырьмя газотурбинными движками, загруженный пластмассовыми ящиками.

Когда до грузовика осталось около сотни метров, «оракул» шепнул прямо в мозг Рамирова: «Вот сейчас!» — и Ян, подавшись назад и постаравшись надежно упереться ногами в передние сиденья, помимо своей воли крикнул водителю:

— Куда несешься! Правее возьми, осторожно!..

Как и следовало ожидать, парень, ошарашенный этим внезапным воплем, не поддался приказу крутнуть руль вправо, а стал вертеть головой по сторонам, пытаясь обнаружить, в чем же, собственно, дело…

И в этот миг из-за «стратфорда» вылез на обгон на бешеной скорости черный автокар, водитель которого, видимо, верил не то в свое мастерство, не то в бессмертие души. Они сближались лоб в лоб так стремительно, что истошный крик Дефорски водителю: «Осторожно! Уходи вправо!» — раздался всего за доли секунды до столкновения.

Поросячий визг тормозов обеих машин, запах жженой синтетической резины шин, белые, вытянувшиеся лица юнписовцев, чей-то панический вопль — все эти ощущения доходили до Рамирова так медленно, будто он смотрел очередной кинотрюк, исполняемый каскадерами-профессионалами.

Яна швырнуло вперед с такой силой, что что-то зазвенело — то ли у него в голове, то ли просто лобовое стекло — машина почему-то встала на дыбы, и окружающий мир закувыркался, как решивший пошалить ребенок…

Каким-то уголком сознания Рамиров успел понять, что турбо-кар перевернуло вверх колесами и теперь он скользит на крыше кабины по гладкому асфальту, а потом машину сотряс еще один удар, от которого потемнело в глазах, и мир померк…

Очнулся Ян, казалось, спустя вечность. В ушах бубнил чей-то настойчивый голос: «ВСТАВАЙ… ВСТАВАЙ… ВСТАВАЙ…».

«Это же «оракул», сообразил Рамиров и окончательно пришел в себя.

В кабине капало что-то горячее, рядом лежали переплетенные, без признаков жизни, тела юнписовцев. Судя по всему, Рамиров пострадал в катастрофе не так сильно, как они. Благодаря «оракулу», черт бы его побрал!..

Стекла в дверцах отсутствовали, их осколки хрустели повсюду. Рамиров кое-как выкарабкался наружу.

На противоположной стороне улицы толпа зевак окружила вдребезги разнесенный автокар, с которым они столкнулись. Рамиров поспешно отошел от машины. Голова гудела, колени подгибались, ноги и руки были как будто тряпичные…

Кто-то из прохожих тряс его за рукав и что-то спрашивал, но смысл слов не доходил до затуманенного сознания Рамирова.

«УХОДИ, БЫСТРЕЕ УХОДИ», настойчиво твердил «оракул». Он, как всегда, был прав, и Рамиров поспешил последовать совету. Растолкав толпу, он юркнул в дверь ближайшего бара, прошел, шатаясь, через полупустой зал и благополучно вышел через дверь черного хода.

Через несколько минут он уже был в трех кварталах от места катастрофы.

Проклятое воображение, оно не раз подводило Рамирова.

Стоя в полночь на условленном месте встречи, Ян пытался представить, что его ожидает в Легионе. В любом случае, «оракула» было бесполезно об этом спрашивать. И разыгравшаяся фантазия подсунула ему такую картину.

Во-первых, затормозит бесшумно возле него роскошный черный «мерседес», из которого выберется в сопровождении нескольких громил загадочная личность в плаще с поднятым воротником, непременно в кожаных перчатках и в черных очках. У Рамирова будет спрошен какой-нибудь замысловатый пароль, которого он, конечно же, не знает…

Во-вторых, доставят его, связанного по рукам и ногам, на какой-нибудь заброшенный полевой командный пункт, где вначале подвергнут жуткому допросу с пристрастием (имеется в виду пристрастие к использованию всяких варварских пыточных устройств), в ходе которого будет препарирована и подробно проанализирована биография «лейтенанта Евгения Бикоффа». Заседание «приемной комиссии» под крышей спорткомплекса в этом отношении можно будет сравнить лишь с детскими забавами…

Дальше начинаются различные вариации.

Если Рамирова «раскрывают», что, кстати, весьма вероятно, то его будет ждать мрачный подвал с волосатым человеком в кожаном фартуке, который будет решать: лишить жертву жизни с помощью удавки или чего-нибудь в этом роде сразу или предварительно доставить себе эстетическое наслаждение, подвесив казнимого за ребра на стальном крюке?.. Не исключена возможность и образцово-показательной казни, с привлечением к оной молодых и необстрелянных членов Легиона. Вроде покойного Лэста-младшего…

Если же «легенда» Рамирова удовлетворит штаб Легиона, то вырисовывается церемония торжественного посвящения в ряды «борцов за справедливость», с обязательным кровопусканием с помощью кинжала, принесением соответствующей клятвы личностям в черных масках и целованием пыльного шелка чудом уцелевших воинских знамен…

Денька через три Рамирову поручат для начала расклеивание самодельных листовок с воззваниями Легиона к гражданам Евросообщества, через месяц-другой доверят участвовать в таком ответственном деле, как нападение на демонстрацию «сторонников мира», а там, глядишь, через год допустят и к вооруженным действиям…

Одним словом, перспектива вырисовывалась мрачная и безнадежная, Рамиров был зол на себя и давал обещания господу Богу поставить сотню свечей, если останется после этой ночи в живых.

Занятый этими мыслями, он не обратил никакого внимания на старенький, потертый «лендровер», который шумно остановился на другой стороне улицы. Только когда человек в пятнистом комбинезоне, вылезший с места водителя, подошел прямиком к нему и осведомился: «Это вы — лейтенант Бикофф?», Ян сообразил, в чем дело.

Всякая конспирация попиралась грубо и безоговорочно. Полицейский, который в последние десять минут прохаживался по периметру перекрестка, особо пристально приглядываясь к Рамирову, с возросшим в энной степени подозрением взирал на человека в комбинезоне. Не хватало еще, чтобы из машины выглянуло дуло автомата и расстреляло полисмена на глазах у праздно гуляющей публики.