— Нет, — вдруг буркнул себе под нос Витька, останавливаясь. — Я так больше не могу, понял? — И после паузы добавил: — И вообще, устал я уже от твоего занудства, так что заткнись!

Он решительно сдернул с головы свою шапочку, обнажив стриженую голову, где сквозь короткие волосы в нескольких местах просвечивали поистине жуткие шрамы, и, смяв, засунул ее в карман куртки.

Рамиров, обалдело слушавший разговор приятеля с самим собой, уже окончательно решил было, что превратности судьбы не прошли бесследно для психического здоровья Тугого, но тут двери опять стремительно раскрылись, и в банк вошла примечательная троица.

Впереди шествовали два огромных, вызывающе-неряшливо одетых парня, с большими сумками «Крокодил». За ними следовала бритая наголо девчонка в черных очках, закрывавших пол-лица, с головы до ног обтянутая черной, лоснящейся, словно шкура гиппопотама, кожей. Под мышкой у всех троих было по блоку сигарет.

Дальнейшее происходило настолько быстро, что мозг не успевал переварить всю зрительную информацию.

Один из парней прыгнул к стойке, второй обосновался посередине зала, а девчонка заняла позицию у входных дверей. В руках у вошедших, как по мановению палочки иллюзиониста, внезапно оказалось оружие. Это были компакт-пулеметы, автоматически раскладывающиеся при нажатии кнопки на футляре. Так вот что за «сигареты» были у молодых людей!

— Не двигаться! — завопил по-английски тот налетчик, который стоял посреди зала. — Всем — на пол, руки за голову!

Одновременно парень, находившийся у стойки, повел стволом своего «гана» и короткой очередью через окошечко разнес вдребезги небольшой ящичек управления автоматическими видеокамерами, расположенный на рабочем месте клерка. Потом деловито достал из кармана портативный атомайзер и проделал в спецстекле стойки огромное отверстие с такой легкостью, будто оно было не из брони, а из картона.

— Чтоб через минуту я видел эту сумку с деньгами! — уже по-русски крикнул он, швыряя сумку за стойку. — Пошевеливайтесь, педерасты, иначе всем гарантирую по пуле!

После секундного оцепенения люди, находившиеся в зале, бросились на пол: кто зажимал голову руками, словно пытаясь закрыться от возможных выстрелов, кто зажмурил глаза от страха… Норвежка пыталась заслонить девочку своим телом.

— Ну, вы, придурки, вас команда тоже касается! — сказала бритоголовая амазонка Рамирову и Кранцу, пребывавших в качестве наблюдателей. — А ну, мордой о пол! — И, нервно хохотнув, пустила очередь поверх голов друзей, разнося в осколки щиты рекламы на противоположной стене.

Как и полагается профессиональным «чек-апистам», оружие у троицы было оборудовано глушителями, поэтому снаружи никто не подозревал, что в банке разыгрывается еще один акт трагедии с криминальным сюжетом, ставший избитым шаблоном в последнее время…

Рамиров и Виктор переглянулись и без слов поняли друг друга. Приготовившись к прыжку, Кранц шепнул Яну: «Нау!» — как в давние времена, в горах Пандуха, когда наступал подходящий момент для нападения из засады на караван, доставлявший фундаменталистам контрабандное оружие.

Упав на пластиковый, пружинящий пол, Ян перекатился к дверям и дернул «амазонку» за ноги. Та рухнула, будто подкошенная, успев только ойкнуть — сказалась-таки девичья природа — от неожиданности. Ее «ган» упал точнехонько в руки Рамирову. Поворот корпуса и еще один перекат — и Ян, аккуратно целясь по ногам, снял налетчика, стоявшего у стойки. С диким воплем тот рухнул, пачкая кровью белые плитки пола, и потерял сознание.

В свою очередь, Тугой длинным прыжком подлетел к молодчику в центре зала, подрубил его ловкой подсечкой под колено и, завладев компакт-пулеметом, ударил стальным стволом под челюсть парня. Тот отлетел к стене, сполз по ней вниз, и стало ясно, что он еще не скоро придет в себя.

Краем глаза Рамиров уловил какое-то движение справа и тут же до его слуха донесся отчаянный вопль Виктора:

— Яша, берегись!

Дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» в стене зала была распахнута настежь, и из нее на Яна глядел зрачок крупнокалиберного «мастера». Лишь спустя несколько секунд Рамиров осознал, что это был сотрудник банковской охраны, который спешил расправиться с бандитами по вызову кассира и которому явно не понравилось оружие в руках Яна.

Что-то промелькнуло рядом с Рамировым, раздались оглушающие выстрелы пистолета охранника и, почти беззвучные, хлопки компакт-пулемета.

Время будто замерло в восприятии Яна. Как это бывает в видеобоевиках, он видел, как медленно-медленно, роняя пистолет, падает головой в зал продырявленный насквозь охранник и как плавно отлетает к барьеру стойки и врезается в нее спиной Виктор, Витька, старый друг и бывший сослуживец!..

Уши будто заложило ватой, и сквозь эту вату еле слышно пробивались крики и визг людей в зале и далекий воющий звук, который был хорошо знаком, но сейчас почему-то не поддавался опознанию.

Рамиров одним прыжком оказался возле лежащего друга. Одной рукой Витька тщетно пытался зажать рану в груди, из которой обильно, толчками, выбрасывалась кровь, а другой все еще сжимал уже бесполезный пулемет.

— Вить, — сказал Рамиров, приблизив свое лицо к лицу друга. — Тебе больно, Витя? Сейчас, подожди… Врача! Вызовите «скорую»! — крикнул он в пространство. — «Амбьюлэнс», плиз!.. — И снова наклонился к раненому. — Сейчас, Витя… Ты только держись, ладно?

Виктор, слабея на глазах, прошептал:

— Не надо… Ничего не надо, Яш… Ты вот что… «оракул»… передать Бригадиру лично… Понял?.. И уходи… сейчас полиция… Только обязательно, обещаешь?.. Я должен был… для Легиона…

Пулемет выпал из его руки, но он не стал поднимать его, а вытащил из кармана ветровки свою нелепую шапочку и почти насильно впихнул ее в руку Рамирову.

— Никому… только Бригадиру, — с усилием смог выговорить он еще и уронил голову на грудь.

Уже предсмертно хрипя, Кранц выдохнул:

— Ни в коем случае… сам не надевай «оракула»!..

Рамиров, не чувствуя боли, закусил губу. Только теперь до его сознания дошло, что приближавшийся вой был ничем иным, как звуком полицейской сирены. Он отшвырнул с отвращением оружие в угол зала, распрямился и, слепо оглянувшись на толпившихся вокруг бледных людей, пошел к выходу.

Бросать мертвого друга на поле боя в Пандухе справедливо считалось подлостью, но и попадаться в руки полиции сейчас было бы нежелательно. От осознания этого скверного парадокса хотелось выть волком…

Да, они спасли людей и уберегли кучу разноцветных бумажек от грабителей. Но при этом, как ни крути, был убит охранник — по недоразумению, в тот момент, когда анализировать обстановку начинают не те доли головного мозга, которые отвечают за мышление, а те, которые отдают приказы мышцам и пальцам на спусковых крючках… Кто бы стал в этом разбираться потом? Со стороны все выглядит достаточно просто: бывший милитар, к тому же отмотавший уже один срок, убил порядочного гражданина, выполнявшего свой служебный долг, и разве явится смягчающим обстоятельством тот факт, что он сделал это, чтобы спасти своего друга?..

Ничего не видя перед собой, Рамиров шагал по тротуару, натыкаясь на прохожих. В ушах у него звучали последние слова Витьки: «Я должен был… Обещаешь?».

Вопрос был прост, но, если покопаться в душе, ответить на него было сложнее.

Вот уже три года Рамиров честно выполнял данный самому себе обет не лезть ни в какие общественно-политические игры. Хотя это с каждым днем становилось все труднее. Как и следовало ожидать, с ликвидацией вооруженных сил общество волей-неволей поделилось на две категории. Одни — те, кому это было на руку, — стали ярыми сторонниками ЮНПИСа, и таковых было значительно больше, нежели тех, кого упразднение армии затронуло болезненно и кто хотя бы в душе сочувствовал «бывшим».

За это время постепенно сбывалось то, чего Ян опасался, уходя из ЮНПИСа: противостояние оппозиционных группировок неотвратимо перерастало в социальную вражду, а вражда на глазах превращалась в войну — пока «холодную», — но где гарантия, что однажды, из-за неосторожного шага одной из сторон, эта война не станет открытой, в которой все средства хороши?