— Да, — прервал молчание Управляющий, закончив рассматривать Войцеха Казимировича и, видимо, составив о нем своё мнение, — должен признать, мы заблуждались, господин Рушинский. Но кто мог предположить, что мы имеем дело лишь со случайным совпадением, а не с целенаправленной, тщательно продуманной операцией, направленной против нас? Честно говоря, мы посчитали вас и вашего товарища Крутина представителями иной заинтересованной стороны. А отсюда уже вытекали наши ответные действия, не скрою, зачастую излишне радикальные.

— Хорошо излагаете, — ответил Профессор, избегая называть этого человека по имени, пусть даже оно было ненастоящим, как и показная любезность в разговоре. — Вы называете «излишне радикальными действиями» убийство трех человек, которые были близки мне. Кроме того, я ничего не знаю о судьбе тех, которые по вашему указанию находятся сейчас в следственном изоляторе.

— Но мы же договорились с вами. Эти люди уже выпущены. Все до единого.

Ничего с ними не случилось, все в полном порядке, вот разве что дозу свою привычную не получили. А вы сами, Войцех Казимирович, кстати, далеко не безгрешны. За вами шесть трупов моих людей плюс четверо раненых.

Профессор вздёрнул подбородок.

— Мы не нападали ни на одного из них. Убивать нам приходилось только в порядке самозащиты.

Дверь за его спиной отворилась, и в комнату вошли два атлетически сложенных молодых человека. Они расположились по обе стороны от Профессора, не сводя с него насторожённых, цепких взглядов.

— Кстати, о самозащите, — произнёс Управляющий. — Вы уж, господин Рушинский, отдайте свою трость. Вам она не так и нужна, а мы уже наслышаны о том, что вы можете с ней проделать.

Войцех Казимирович пожал плечами, перехватил трость посередине и протянул её молодому человеку, сидевшему справа от него.

— У каждого свои понятия о самозащите, — сказал Управляющий, проследив взглядом за тем, как парень относит трость подальше. — Мы тоже вынуждены были страховаться от утечки информации. За исключением, конечно, третьего случая. Я не знаю, что там произошло, скорее всего, нелепая случайность. Но этот паренёк должен был остаться в живых. По крайней мере, мои люди получили именно такие указания.

Перед глазами Профессора снова появилось тело Шурика, лежащее на рельсах, его ноги, скребущие по гравию, и страшный кроваво-бурый комок вдали. Он потряс головой. Не правильное и жуткое это видение потускнело, но не исчезло совсем.

— А в остальном, — продолжал Управляющий, — вы же сами понимаете.

Оставлять свидетелей… Особенно в таком деле.

— Когда речь идёт о деньгах и власти, все средства хороши. Так, по-вашему?

Управляющий откинулся на спинку стула.

— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ситуации. Следовательно, дискета действительно у вас. И более того, вы видели, что на ней находится.

Войцех Казимирович сидел молча, не подтверждая и не опровергая его.

Впрочем, Управляющему никакие подтверждения и не требовались.

— Вот только вы ошибаетесь, Рушинский. Дело не в деньгах, вы слишком узко смотрите на вещи. Решается судьба страны, будущее целого народа. Неужели вы не видите, что жить так, как мы живём сейчас, нельзя? Вам нравится ваша жизнь? Ах да. Кого я об этом спрашиваю? Ну, так вам разве не хочется, чтобы это все изменилось? К власти должно прийти новое правительство, которое прекратит наконец-то все безобразия и наведёт порядок в стране.

— Опять диктатура? — спросил Войцех Казимирович.

— Диктатура, — подтвердил Управляющий. — А что? Мало вам свободы? Не нахлебались ещё? Только диктатура может спасти страну и уничтожить бардак, который в ней творится.

— В последние дни мне довелось наблюдать, как вы наводите порядок в этом городе. Должен сказать, что мне это решительно не понравилось.

Лицо Управляющего затвердело:

— Бросьте вы эти интеллигентские сопли. Достаточно либеральничать и пускать слюни, глядя, как страну разворовывают по кускам. Да, для того, чтобы все это прекратить, нужна крепкая рука. Да, в ходе процесса возможны издержки и перегибы. А куда деваться, дорогой мой? Лес рубят, щепки летят.

— Почему-то власть, подобная вашей, в качестве основного аргумента всегда использовала лесоповал, — заметил Профессор. — Кстати, вас не смущает такое мелкое несоответствие в ваших рассуждениях, как то, что, желая прекратить разворовывание страны, вы используете деньги, украденные у неё же. Ведь Пазур был вашим человеком?

— Да. Был, — без тени смущения подтвердил Управляющий. — Но в том-то и дело, что был. Жадность оказалась в нем сильнее патриотизма.

— Только не стройте из себя эталон честности и неподкупности, ведь первоначально деньги шли вам и вашим хозяевам. Пазура должен был кто-то покрывать, без мощной поддержки из Москвы операции с подобными суммами были бы попросту невозможны. В этом процессе участвует достаточно большое количество людей, и они должны иметь надёжную «крышу», которая оградит их от нежелательного внимания и позволит без помех заниматься своим делом. Только, как я понимаю, Пазур решил сесть своим гузном на два стула и, под вашей «крышей», позаботиться о себе лично. Вы его за это убрали?

Управляющий брезгливо поморщился, отодвигая от себя пустые одноразовые стаканчики и тарелки.

— Славик! Унеси отсюда этот хлам. Загадили стол, сидеть противно.

Славик, который брал у Профессора трость, проворно подхватился, сгрёб все со стола в охапку и понёс прочь из комнаты.

— Господи, да зачем нам было убирать-то его, — вернулся к разговору Управляющий. — Наоборот, он нам был нужен живым. Все проблемы начались после его смерти. Если бы не она, все бы разрешилось тихо, по-семейному, без всех этих, — он махнул рукой, — театральных эффектов.

— В том, что произошло, — сказал Войцех Казимирович, — для меня остались неясными несколько моментов. И главный из них — каким образом Пазуру удалось увести такие суммы, а я предполагаю, что речь идёт об очень крупных деньгах, без вашего ведома. Причём так, что с его смертью практически все нити оказались оборваны?

Управляющий откинулся на спинку стула и поправил узел своего галстука.

Лицо его было бесстрастным, но Профессор знал, что в этот момент он размышлял, стоит ли ему раскрывать действительную подоплёку событий. Затем, видимо, решил, что вреда от этого не будет, опасности старик уже не представляет и все сказанное умрёт вместе с ним. Поэтому, когда он в конце концов заговорил, Войцех Казимирович понял, что жить ему этот человек отмерил совсем немного.

— Видите ли, в этом деле, как, впрочем, и в любом другом серьёзном начинании, существует свой чётко отлаженный механизм. Естественно, большинство сумм, поступающих на нужды нашей партии, идут не напрямую. Они движутся кружным путём, проходя через различные банковские структуры, главным образом ближнего и дальнего зарубежья. За ходом всего этого следят специально выделенные люди — контролёры. Каждый из них имеет свой участок и отвечает за состояние дел на этом участке. Так вот, некоторое время назад один из контролёров, отвечавший за проход денег через европейскую банковскую систему, исчез. Его тело нашли через четыре дня, и эта смерть явно не была вызвана естественными причинами. На его место немедленно отправили нового человека, но было уже поздно, деньги испарились.

— Как я понимаю, это произошло, когда Пазур был за границей?

— Совершенно верно. Хотя сначала мы не связали напрямую эти два факта.

— Тогда неясно другое. Почему он вернулся? Разумный человек, а все указывает на то, что Пазур был именно таким, должен был отправиться в любую страну, где не столь щепетильно относятся к финансовым злоупотреблениям, и жить там в своё удовольствие. Зачем ему понадобилось возвращаться?

Управляющий повёл головой, будто ему мешал слишком тесный воротничок, и снова поправил галстук.

— К сожалению, Пазур действовал не один. Среди нас нашёлся человек, который помогал ему. Собственно говоря, мы подозреваем, что именно он и разработал эту комбинацию, а Пазур был лишь исполнителем.