Столь же тщательно они осмотрели конверт. Тот же результат. Девственная чистота, если не считать следов ржавчины и пыли.

Профессор вложил дискету обратно. Взяв её двумя пальцами, он потряс ею перед лицом Шурика и спросил:

— Где вы э т о взяли?

Шурик растерянно смотрел на него, подозревая, что он сделал что-то нехорошее, но не в силах понять, что именно. Профессор это заметил, поэтому его лицо смягчилось, а из голоса исчезли кровожадные нотки.

— Шурик! Родной вы мой. Откуда к вам попала эта вещь?

— Вовка дал, — тихо сказал Шурик.

— Какой Вовка?

— Вовка Колесо.

Профессор замолчал, видимо, пытаясь вспомнить, кто такой Вовка Колесо.

Судя по всему, ему это не удалось, потому что Войцех Казимирович задал новый вопрос:

— Кто это? Откуда он?

— С Варшавки.

Профессор повернулся к Сергею:

— Из Варшавской общины. Они занимают район Варшавки и юго-западную часть свалки. Понимаете?

Крутин кивнул. Ещё бы! Вполне могло выйти, что перед ними сейчас находилась именно та дискета, ради которой раскручен весь этот гигантский механизм. Если это так, то у судьбы, что ни говорите, а есть своё извращённое чувство юмора.

— А где он её взял? — продолжал допытываться Войцех Казимирович.

Шурик с потерянным, видом покачал головой.

— Не знаю. Он хотел эту штуку выбросить, а я попросил отдать мне. Она красивая и интересная. А он сказал: «На». Только попросил взамен. Я отдал ему ремень для штанов. Почти целый.

— Так, — сказал Профессор и потёр щеку, на которой проступила седая щетина. — Ну а когда это было?

— Вчера, — неуверенно ответил Шурик.

— А поточнее. Утром?

— Нет. К вечеру уже. Перед тем как темнеть начало.

— Шура, — обратился к нему Сергей, — ты чего-то путаешь. Вчера целый день после обеда мы были вместе. Помнишь?

Расстроенный Шурик кивнул, соглашаясь.

— Только с утра ты был один. Когда ходил на вокзал. Ты уверен, что не утром менялся с этим Вовкой?

— Уверен, — прошептал Шурик. — Стемнело тогда.

— Значит, не вчера это было. Так?

— Позавчера.

— А не раньше? — вмешался Войцех Казимирович. — Вы подумайте как следует, Шурик. Может быть, вы менялись дня два назад? Или три?

Шурик покачал головой и упрямо, хотя и дрожащим голосом, повторил:

— Позавчера.

— Ну-ну-ну, — похлопал его по руке Войцех Казимирович, а затем наклонился и обнял Шурика за плечи. — Не расстраивайтесь, Шурик. Ничего страшного не произошло. Наоборот. Вы себе даже не представляете, какую ценность может иметь этот предмет.

— Да? — Шурик начал приходить в своё прежнее состояние.

— Совершенно верно. Просто… Просто с его помощью нам, возможно, удастся освободить Клару.

— Да-а?! — Шурик уже не просто повеселел. Он сиял так, что рядом с ним медный таз выглядел бы ржавой рухлядью.

— Точно, — подтвердил Сергей и в свою очередь посмотрел на Войцеха Казимировича.

— Может быть, совпадение, — сказал он. — Мало ли таких штук сейчас развелось?

— Но ведь есть шанс.

— Да, возможность имеется, тем более что время совпадает. Но нужно проверить. Вовку мы, наверное, вряд ли найдём, чтобы расспросить. Скорее всего, он сейчас там, где и все наши. Поэтому нужно посмотреть, что на дискете. Вот только где? У нас на вокзале? Но там сейчас не появишься. Сергей, вы не знаете, где бы мы могли на неё взглянуть? — Профессор указал на дискету.

— Ну, у нас на телецентре, конечно. Там это можно было бы сделать без проблем, но сами понимаете… Для нас что телецентр, что вокзал — табу.

Войцех Казимирович промолчал, лишь кивнул головой.

— К знакомым тоже не подойдёшь, могут ждать…

— Правильно, Серёжа. Поэтому нам необходимо найти место или человека, не связанного напрямую с вами или со мной.

— Да, но где найти такое место? Мы же не сможем зайти в первый попавшийся офис и попросить, чтобы они дали нам поработать на их компьютере.

— А вы подумайте, Сергей. Напрягите память. Вам ведь по роду ваших занятий, вероятно, приходилось сталкиваться с большим количеством людей.

Встречи, интервью, съёмки… Вы человек достаточно контактный и в ходе выполнения профессиональных обязанностей должны были устанавливать приятельские отношения с целым рядом людей. Заметьте, что вас с этими людьми ничего не связывает. Они чисты, и на них никто не должен выйти. А теперь подумайте, кто из этих людей может помочь нам?

Сергей задумался. Если хорошенько порыться в памяти, можно найти кое-кого, к кому они могли бы обратиться с подобной просьбой. По крайней мере, две фамилии у него всплыли почти сразу. И лишь минуты через две Крутина осенило.

— Есть! Есть такой человек, вы правы. И это именно тот человек, который нам нужен. Вот только застанем ли мы его сейчас дома?

— Телефон? — спросил Войцех Казимирович, доставая свой мобильник.

Странно, он уже обращался с ним так, словно всю жизнь не расставался с этой трубкой. Хотя Сергей понемногу начал привыкать ко всем необычайным свойствам личности Профессора.

— Не помню. Давно это было.

— Жаль, — Войцех Казимирович убрал аппарат обратно в карман.

— Вот где живёт, могу найти.

— Далеко отсюда?

— Как раз нет. Доберёмся минут за двадцать.

Войцех Казимирович взглянул на часы.

— До встречи четыре часа десять минут. Время есть. Собираемся и пошли!

— А доедать? — спросил Шурик.

— Клади все обратно в сумку, — распорядился Сергей. — Потом доедим.

Уже через три минуты компания бодро шагала прочь от полигона, так и не ставшего их прибежищем на ближайшее время.

Правда, насчёт того, что идти недалеко, Крутин немного промахнулся, и вместо обещанных двадцати минут друзьям пришлось топать более получаса. И вот они уже стояли перед стандартной девятиэтажкой, на третьем этаже которой, в квартире под номером сорок один, проживал Юра Костаниди.

С Юрой Костаниди по прозвищу Хват, чистопородным россиянином, несмотря на благородно-пряный аромат греческой фамилии, Сергей познакомился, дай бог памяти, году в девяносто пятом. Или девяносто шестом. В общем, это было на заре его трудовой деятельности. Их группа (главным в ней тогда был не Леопольд, а Стае Мещерский, который позже перебрался в Питер) делала репортаж о хакерах.

Словечко это было тогда оч-чень модным, и все из шкуры вон лезли, чтобы показать, что подобные личности водятся не только на Западе и в столице, но и на местных благодатных землях тоже. В связи с чем Стае разыскал в городе группу ребят, повёрнутых на компьютерах, и одним из наиболее «повёрнутых» был Хват.

Ребята щеголяли в чёрных банданах, сыпали жаргонизмами, непонятными широкой публике, но никакими хакерами они, естественно, не были. Кроме одного-единственного случая, когда из озорства, а не корысти ради взломали файлы МРЭО ГБДД. Никакие деньги при этом не испарились, их там попросту не было. Более того, вскрытая информация не была засекреченной. Однако перед пацанами грозно замаячила тень Уголовного кодекса. Но как раз подоспели телевизионщики со своим репортажем. Стае постучался в двери милицейских начальников, Крутин обратился к своему однокашнику Генке Козачинскому, оперу, бывшему в хорошем контакте с теми, кто вёл это дело, и все обошлось относительно благополучно.

За годы, прошедшие с тех пор, большая часть этих ребят разъехалась из города кто куда в поисках лучшей жизни. Но Хват остался. Может быть, он бы тоже сорвал когти, но явившийся спустя короткое время во всей своей красе Интернет с его неограниченными возможностями уничтожил, по словам Хвата, «всю необходимость двигаться куда-либо в поисках заработка». Теперь он работал на дому, но в чем заключалась эта работа, Сергей не догадывался. Во-первых, Хват о ней особо не распространялся, а Крутин не выпытывал, а во-вторых, то, о чем он все-таки упоминал, было таким туманным и расплывчатым, что составить какое-то конкретное представление о роде его занятий являлось для Сергея непосильной задачей.

Виделись Крутин и Костаниди редко, от случая к случаю, но отношения их были тёплыми, как у людей, незнакомых близко, но хорошо относящихся друг к другу.