— А потом я сел на автобус, подъехал до Липовки и вернулся сюда, — закончил Крутин свой рассказ. — Вот, собственно, и все.

Войцех Казимирович секунду посидел молча в полной неподвижности, как бы переваривая услышанное. Затем энергичным жестом поднёс руку к глазам и посмотрел на часы.

— Время вышло, — сказал он. — А Шурика все нет. Пойдёмте отсюда, Сергей.

Он поднялся, отряхнул пальто и взял палку.

— Будем действовать, как договаривались. В час дня будем ждать Шурика за переходом. — Профессор вздохнул. — Ох, не нравится мне то, что происходит вокруг.

Сергей промолчал. То, что происходило, ему нравилось гораздо меньше и уже гораздо дольше, чем поляку. Ещё с госпиталя. Или, если быть точным, с момента передачи ящиков с гуманитарной помощью. Ещё тогда в воздухе явственно запахло палёным. Но вокруг шла война, этот запах был привычен, как запах хвои в сосновом лесу, и никто из них не обратил на него внимания.

— Куда мы сейчас? — спросил Сергей у Профессора, направлявшегося к реденькой молодой посадке, около которой они сидели.

— К главной достопримечательности нашего города, Серёжа, — многообещающе сказал Войцех Казимирович, подняв кверху указательный палец.

— Это куда? — не понял Крутин. — К Дворцу культуры имени Дружбы народов, что ли?

— Нет, — совершенно серьёзно сказал Профессор. — На городскую свалку.

«Ну да, конечно, — подумал Сергей, — у каждого слоя населения свои ценности. Одним здания и парки, другим — свалка. Jedem das seine[1]. Чего же вы ещё хотели от лица без определённого места жительства?»

Крутин послушно поплёлся за поляком. Войцех Казимирович, в свою очередь, убавил шаг, чтобы они могли идти рядом.

— Значит, тот парень в больнице, который вас вытащил, — произнёс старик, возвращаясь к рассказу Сергея, — он так и не сказал ни кто он, ни откуда?

— Прямо нет. Но, судя по его словам, он из тех, кому вы звонили вчера днём.

— И он принял вас за меня?

— Мне так показалось.

— Странно.

— Что странно?

— Посмотрите, получается нестыковка. Когда я им звонил, я не называл своего настоящего имени. Они ничего не знают обо мне и поэтому вполне могли принять вас за меня.

— Ну?

— Тогда как они узнали, что я появлюсь во Второй городской больнице в палате триста двадцать один?

Сергей пожал плечами:

— Да, действительно.

— Предположим, когда они забирали своего человека, то расспросили Ботю с Верой, кто ещё был здесь, и узнали обо мне от них. Но тогда эти люди должны были иметь хотя бы примерное описание моей внешности. А мы с вами, Серёжа, далеко не близнецы, и спутать нас…

Профессор развёл руками.

— Вы знаете, Войцех Казимирович, — сказал Крутин, — мне кажется, это не столь уж и важно. Как они узнали о вас, откуда… В конце концов, чего вы хотите, это же Контора.

— Неясности, — проворчал Профессор. — Не выношу неясностей. А со вчерашнего дня их накапливается все больше и больше.

— Ну, тогда будем надеяться, что со временем количество перейдёт в качество. И новые неясности помогут нам прояснить предыдущие.

Профессор удивлённо посмотрел на Сергея.

— Вы изучали логику? — осведомился он.

— Нет, — гордо ответил Крутин.

— Заметно, — еле слышно пробормотал себе под нос Профессор и добавил ещё что-то, чего Сергей не разобрал, — наверное, по-польски.

— Кстати, а как ваши результаты? — спросил Крутин, чтобы сменить тему разговора. — Выходили что-нибудь?

— Кое-что, Серёжа, — ответил Войцех Казимирович. — Кое-что. Так, знаете ли, ощущения…

— Ну, и какие же у вас ощущения? Вы были в доме?

— Был, — Войцех Казимирович остановился и посмотрел на Крутина. Гном внутри Сергея поднял голову и задумчиво коснулся желудка. — И ощущения у меня, должен сказать, не очень хорошие.

— В каком смысле?

Они двинулись дальше.

— В каком смысле? Трудно передать словами. Это именно ощущения, и делать умозаключения из них затруднительно. Ну, во-первых, никого похожего на людей из, как вы выражаетесь, Конторы я не заметил.

— Это не удивительно.

— Хотите сказать, что я их прошляпил? Может быть. Но я все-таки почти полностью уверен, что наблюдение за этим местом не ведётся.

— Хорошо, пусть так. Доверимся вашим ощущениям, Войцех Казимирович. Но только что же здесь плохого?

— Сам дом, Серёжа. Он абсолютно пустой.

— А вы не заметили, что жильцов просто выселили?

— Не иронизируйте, пожалуйста. Я не это имею в виду. Помните, я вам говорил, что сейчас очень трудно отыскать место, где бы не жили люди?

— Вы хотите сказать, что из… ваших…

Сергей запнулся.

— Именно. Ноль. Вакуум. Торричеллиева пустота. Простаивает такое шикарное помещение, и никого. Настораживает, мой друг.

Профессор пожевал губами, как будто хотел добавить ещё что-то, на мгновение погрузился в размышления, потом раздумал и слегка дёрнул головой, словно отгоняя не очень удачную мысль.

— А люк? Осматривали?

— Люка нет.

— Как нет?

— А вот так. Есть лужа свежевылитого раствора как раз на том месте, что вы говорили. А люка нет.

— Ф-фу-ты! — Сергей не удержался от удивлённого возгласа.

— Да-да, Серёжа, остаётся только удивляться. Контора, или кто бы они там ни были, но эти люди реагируют быстро и очень толково.

— И что же теперь?

— А теперь мы по очереди попробуем решить наши проблемы. Сначала мою, а затем вашу. Только вы не подумайте, Сергей, что я так решил из эгоистических побуждений. Просто, как мне кажется, вся эта карусель вертится из-за того человека, который появился вчера у Веры с Ботей. И сегодняшние события, по-моему, подтверждают это.

— Да я и не спорю, Войцех Казимирович.

— Вот и хорошо. В нашем деле есть, по крайней мере, несколько зацепок, ухватившись за которые мы можем начать раскачивать это дерево. Может быть, нам удастся кого-то стряхнуть.

— Как вы считаете, тот парень в больнице, эти люди?..

Профессор снова пожал плечами:

— Так же, как и вы, вероятно. Похоже на то, что это конкуренты тех, кто ищет нас. Грубо говоря, они за нас, а те — против. Но я бы не стал слишком на это полагаться. Все может быть совсем по-другому, и за нами охотятся как одни, так и другие.

Гном у Сергея внутри кивнул, соглашаясь с Профессором. «Нельзя верить! — изрёк он. — Никому нельзя верить. Доверие — смерть».

В общем-то, они оба были правы. Парень, который спас Крутина, выполнял свою работу. У него было задание опередить тех, других. Если бы он остался жив и им обоим удалось вырваться из больницы, ещё неизвестно, что произошло бы дальше.

— Деваться некуда, — продолжал Профессор. — Нам придётся вступать с ними в контакт, чтобы справиться с остальными. Но мы не будем бежать к ним с распростёртыми объятиями. Да, Сергей?

— Да. Вы чертовски правы, Войцех Казймирович.

— Спасибо, — сказал тот и добавил:

— Войтек.

— Что?

— Близкие друзья зовут меня Войтек.

Что-то тёплое волной пробежало у Сергея по груди.

— Мне как-то… неудобно, Вой…цех Казймирович…

— Глупости, — прервал его Профессор, сурово глянув из-под косматых бровей.

— По-моему, мы с вами достаточно пережили вместе, чтобы относиться друг к другу без ложной официальности. Согласны?

— Согласен, — замялся Крутин, не зная, как Войцеху Казимировичу объяснить, что ему не очень удобно называть человека более чем вдвое старше себя таким несколько ребяческим именем, и наконец нашёлся:

— А можно я буду звать вас Профессор?

— Можно, — спокойно согласился Войцех Казймирович.

Деревья уже давно закончились. Они шли мимо низких серых строений непонятного назначения. Сергей огляделся по сторонам. Интересный район. Крутин думал, что знает все места в городе, а вот здесь никогда не был.

Профессор повернул за угол одного из зданий. Они оказались в узком пространстве между двумя постройками. Широкие деревянные ворота уныло смотрели на них потемневшими от дождя досками. Хотя замков нигде не было видно, они создавали впечатление крепко запертых.