Да, говорю я вам сегодня — мне, конечно, жаль нищих, обобранных и роющихся в помойках, но мне куда больше жаль вас, дети мои, богатых! Ибо обиженные получат награду свою, а обижающих и соблазняющих отвергнет Небо… И себя мне жаль, вашего пастыря, который отвечает за вас перед Небом.
Поэтому я за ту власть, которая помогала бы мне вас спасти и сохранить, как велел Господь, а не расставляла бы повсюду смертельные сатанинские ловушки, пробуждая самые тёмные звериные инстинкты. Даже в священники гомосексуалистов уже прочат, кричат о «правах человека»… А где тогда наши права, где защита самых основ нашей веры от сатанинских нововведений? Советская власть на каком-то этапе если и попускала бесноватым богоборцам крушить иконы и храмы, то, слава Богу, не лезла в основу основ православной этики со своими новшествами, что куда страшнее. В последнем мы уже скоро убедимся… И давайте подумаем, кто лучше — кесарь, который в силу своей должности вынужден проливать кровь, нарушать заповеди, хитрить, лгать, неважно даже из добрых или злых побуждений… Так вот, что лучше — чтоб этот кесарь никогда не появлялся прилюдно перед народом в храме, прося благословение у Высшего духовенства «на работу жаркую, на дела кровавые»? Осуществляя своё право на исповедь тайно, или даже просто в сердце своём израненном, ибо такая кровавая ноша непосильна для любого человеческого существа — пусть даже в сердце своём повинится Богу?.. — Или пусть этот кесарь принародно с телетрансляцией будет просить и получать у церкви добро на продолжение своей деятельности? Думайте, не страшный ли это соблазн для прихожан — освящение церковью не слишком, мягко скажем, праведных дел? Бог, как известно, поругаем не бывает, но как насчёт духовенства?
Такие случаи уже известны, приходит на память семнадцатый год, когда народ говорил: «До Бога высоко, до царя далеко» и «Никто не даст нам избавленья»… Так не должно быть, я глубоко в этом убеждён. Это я по поводу обвинения в адрес советской власти, особенно в кроваво-ассенизаторские периоды борьбы с врагами, что она не сближалась с церковью…
Так что свобода мальчишек продавать сигареты или бензин вместо того, чтобы ходить в школу, сомнительна. И я, ваш пастырь, буду за такую власть, которая если и не будет помогать мне пасти овец, то хотя бы не сделает из них волков. Жаль вас, дети мои, так рвущихся открывать кафе, фирмы и банки. Да, представьте себе, я за такой порядок, где не будет богатых, ибо мало кто использует данное Богом богатство, как завещано: оно, как правило, развращает и губит душу. Начинаются зависть, гнев, злоба, разборки, кровь, убийства, революции, а тут уж и бедным спасения не видать.
А национальные «суверенитеты»? Всё это грех идолопоклонства. Я понимаю стремление исповедывать свою веру, развивать национальную культуру, язык. Но свои армии! Эти царьки, готовые отделить руку от тела во имя получения личной власти и прибыли… Нет, лучше уж дружба в тюрьме, чем война на воле. Царьки нынче множатся как мухи. И всё себе хапают, начинаются разборки между собой, льётся кровь, «у холопов чубы трещат». И зарубежные болельщики тут как тут, им наши раздрай и слабость ох как кстати, ибо «разделяй и властвуй»… И о такой «свободе» вы просите Бога? Разве не догадываетесь, чем это кончится? Или ослепли, не понимаете, кто тут «правит бал»? Воистину, когда Господь хочет наказать, лишает разума. Вы имели возможность ходить в храм и причащаться, причащали детей и были за них спокойны. Да, вас могли за веру исключить из партии, иногда попросить с ответственной идеологической работы, исключить из комсомола, но разве это столь уж важно? Разве нас при Брежневе убивали за веру, как когда-то мучеников? Нет, Господь нас хранил в бесконечном Своём милосердии, и Церковь Православная молитвенно благодарила Его за это. Каких таких «прав человека» нам не хватало, где о них сказано в Библии? Свободы для «голубых», хищников, идолослужителей, блудников, наркоманов нам не хватало? Таковые Царство Божие не наследуют, забывших отсылаю к шестой главе Первого послания к Коринфянам.
Неужели в конце двадцатого века вы, дети Христовы, читавшие не только Пушкина, Гоголя, Достоевского, но и имевшие доступ к святоотеческой литературе, к русским религиозным философам так называемого серебряного века, — неужели вас ещё надо учить, что не свободы похотей, а свободы от похотей ждёт от нас Господь?
Как в Гоголевском «Вие» рвётся в наши души всякая нечисть. Та власть запирала двери, эта — распахивает.
Жизнь земная — пребывание в камере смертников. Добиваться помилования для новой жизни или развлекаться в ожидании казни — вот наш выбор.
— Я имею право так говорить, я прошёл весь ад земных «радостей» — И роптал, что мне не давали свободы безумствовать. Пока не подошел к черте…
Отец Андрей предрекал страшные испытания «сорвавшейся с цепи» стране, неблагодарным народам, не сумевшим ценить щедрые дары и милости Творца и впавшим в безумие. Рекомендовал выкинуть телевизор или смотреть только новости и научно-популярные передачи, а ходящих к экстрасенсам предупредил, что не допустит к причастию. Он не благословлял отдавать деньги в рост — не только во всякие «Тибеты» и МММ, но и в обычные «надёжные» банки, спекулировать ваучерами. Привечал лишь производителей товаров. Но такие быстро прогорали.
Ганина паства редела. Теперь прямо из храма, с исповеди, спешили на фирму. Приезжали на иномарках, в дорогих шубах и с мобильными телефонами, которые поднимали писк прямо во время службы.
«Батюшка, так ведь работа, иначе не получается…» Выходили часто зарёванными. «Посмотри, — распекал отец Андрей, — У Натальи дети в драных ботинках, вон ноги мокрые… Перед кем ты красуешься, побойся Бога, ведь отнимется всё в одночасье»… Дамы шморгали носами и жертвовали «для Наташи» скомканные денежные купюры, наверняка думая про себя, что лучше б шли Наташины ребята торговать ну не водкой и куревом, так бензином. И никаких проблем… А потом и вовсе многие дамы перестали приходить. И Наташа не ходила, вросла в рынок и моталась в Турцию за куртками.
— Вы лукавите, — повторял отец Андрей, — Вы ополчились на коммунизм не из-за его якобы безбожия, не из-за репрессий — крови прольётся и уже льётся неизмеримо больше… Вы жаждете воли своим непотребствам, которые сдерживала советская власть. «Все за одного, один за всех», — это не какая-то там «совковая» этика, это вторая новозаветная заповедь о любви к ближнему. Вся наша нынешняя жизнь — против этой заповеди, сам принцип конкуренции ей в корне противоречит…
Так повелось со времён первых христиан — они со своей проповедью были как бельмо на глазу у лежащего во зле мира…
— Да, сейчас можно проповедовать, распространять и печатать религиозную литературу, но много вы теперь проповедуете и распространяете? Когда ездили в последний раз в монастырь, как бывало прежде? Даже к преподобному Сергию, не говоря уже о Валааме? В Вавилон вы теперь ездите, господа.
«Чтут меня языком; усердие же их далеко отстоит от меня», «Поедают дамы вдов и лицемерно долго молятся, примут тем большее осуждение».
Ганя пророчествовал в начале перестройки, что власть грядет хуже некуда. Пребывающей в переетроечной эйфории пастве это не слишком нравилось, а после августа 91-го перестало нравиться и кое-кому из церковного начальства.
