— Я не призываю сажать в тюрьму за каждое слово, но царица… Излишняя снисходительность — такая же благодатная почва для беспорядков, как и деспотизм. То, что болтают здесь эти смутьяны, в столице уже звучит и на площадях, и в тавернах. Похоже, семена смуты посеяны уже давно, а сейчас они дают всходы. И не только в окрестностях Круглой Башни.

— И что же там звучит на площадях и в тавернах? — вяло поинтересовалась Ариэна. Мысли её были заняты трактатом Тимены. — Наверное, то, что править Аранхайей должны потомки самой славной царской династии? Особенно если они сильней в магии, чем ныне царствующая особа, которая при помощи хитрых уловок заполучила сразу два царских титула.

— Примерно так, высокая госпожа, — склонил голову Мервин. — Даже можно сказать, совсем так. Ты побывала в столице благодаря магической двери? Или к тебе вернулась способность видеть сквозь пространство и время…

— Для того, чтобы понимать некоторые вещи, необязательно обладать предвидением, Мервин. А в нашем случае достаточно уметь читать. Листовками, которыми в этом месяце забросали одну только Фиолею, можно всю зиму отапливать этот замок.

— Ты мудра и 6ез всякой магии, моя царица, да вот только мудрость не всегда надёжная защита. Тем более от дураков.

— Я не собираюсь сажать в тюрьму за одни лишь дерзкие речи. И уверена, что царь, мой супруг, полностью со мной согласится.

— А ты знаешь, высокая госпожа, какой сейчас в Ур-Маттаре любимый цветок?

— Думаю, ризена.

— Вот именно. Этой весной ими засадили полгорода. Девушки носят ризены в волосах, а парни прикалывает к груди…

— Это не преступление, Мервин. Я понимаю, если бы они при этом вытаптывали все другие цветы… Или всех вокруг заставляли плести венки из ризен. Пусть воины, как всегда, следят за порядком, вот и всё.

— В Ур-Маттаре сейчас во всех тавернах распевают старинную песню и царе Симераде и его возлюбленной Азеле. О том, как она подарила ему цветок ризены, который был у неё в волосах…

— Пусть поют. Мервин, ещё не хватало, чтобы я запрещала людям петь старинные баллады, как избранники запрещали рассказывать легенды о древних царях и аранхинах. Я знаю, что все эти песни и цветочки — результат упорного и кропотливого труда наших врагов, но законов, которые бы запрещали петь старинные песни и выращивать цветы, в Аранхайе нет. И издавать такие законы не стоит.

— Значит, подождём, когда поспеют ягодки, — усмехнулся Дельвар, заседавший в Совете как глава охотничьей общины.

— А что ты предлагаешь? — спросила Ариэна.

— Взять под контроль все печатные мастерские. Вреда от этих бумажек не так уж и мало, а клевета, между прочим, дело подсудное. Ну и… не мешало бы усилить охрану замка.

— Хорошо, — кивнула Ариэна. — Только пусть это не особенно бросается в глаза.

«В 3елёном Уре, наверное, сейчас тоже вплетают в косы ризены, — думала она, уединившись после совета в своём кабинете. — Во всяком случае некоторые. И прыгают от радости, заранее наслаждаясь моим позором. Похоже, люди Алимы поработали везде… Люди Алимы? Да нет, скорее, люди Нэйи. Или Галиана? Кажется, он тоже готов выйти на сцену. Кричат о нём меньше, чем об Алиме, но ему-то славу создавать не надо. Те одержимые, которые с горящими глазами слушали его в храме, завизжат от восторга, как только его увидят, а таких, к сожалению, немало. Так кого же собираются в ближайшее время возвести на престол? Алиму и Феарена? Алиму и Галиана? Попробуй раз6ерись во всех этих интригах… Ладно, сначала надо разобраться в магических изобретениях Алимы. Итак, она соединила магию тумана с магией Маттар. Она воспользовалась не только тем, что вычитала в трактате своей великой праматери, но и чьими-то советами. А кто больше Галиана знает о свойствах нитей Maттар?»

Способность к магии тумана Алима явно унаследовала от своих лиммеринских предков. Возможно, там был кто-то и поближе, чем Тимена, жившая много веков назад. Лекарство Ариэны вернуло Алиму к жизни и пробудило в ней ту силу, что всё равно должна была когда-нибудь проснуться, но обрести могущество, коим она обладала сейчас, она могла только после ариллиновой ванны. В трактате Тимены говорилось, что способностью отнимать силу на расстоянии обладают только гиэро. Вот почему Алима уезжала из Ур-Маттара. Видимо, она была на островах. А для того, чтобы отнимать силу у другой гиэро, которая к тому же ещё и является аранхиной, надо было хотя бы немного владеть магией паутины. Маттар умерла, но её нити служили той, кого гигантская нерата с удовольствием сделала бы своей избранницей. Помогал Алиме бывший избранник Маттар или нет — неважно. Главное, что у неё получилось. Почти.

Теперь Ариэна знала: чтобы отнять силу у другого мага на расстоянии, надо иметь его нарисованное изображение и хотя бы немного его волос. Если жертва — аранхина, требуется ещё и паутина её аранхи. Ариэна проклинала себя за легкомыслие. Надо было получше спрятать полотно Дамеи. Но как у Алимы оказались её волосы? Может, нашла в одном из гребешков, когда рылась в её квартире? Или тут ей Лихана удружила? Скорее всего, они знакомы. Лихане ничего не стоило раздобыть волосы той, кому она прислуживала. Непонятно только, зачем она хранила волосы Ариэны, если считала её мёртвой? Впрочем, она недолго её таковой считала. Позапрошлой осенью события развивались стремительно. И Ариэна чувствовала, что примерно так же будет этим летом.

Внимательно изучив трактат, она восстановила всю последовательность действий Алимы. Мерзавка сделала её двойника из тумана и огня, в котором сожгла её волосы и несколько нитей Дамеи. Потом сделала своего двойника и соединила его магическим каналом с двойником Ариэны. Обработанная туманом нить Маттар подошла для этого как нельзя лучше. Нить кровопийцы, привыкшей высасывать из других жизненные соки, стала превосходным каналом, по которому магическая сила Ариэны передавалась Алиме. Для того, чтобы осуществить перекачку силы, маг-хищник на время соединялся со своим туманным двойником — попросту входил в него. Войти в бесплотное тело нетрудно. Когда он покидал его, обоих двойников соединяли с изображениями на портретах. Магический туман пропитывал раскрашенную ткань или картон, отчего краски становились ярче, чем на обычной картине. Живя на Ди-Милоне, Ариэна легко научилась определять, какие картины и фрески обработаны туманом, а какие нет. Пока туманный двойник жертвы «жил» в картине, соединённый магическим каналом с туманным двойником хищника, жертва была на крючке. Перекачка силы осуществлялась только тогда, когда маг-хищник извлекал двойников из картин и сливался со своим, но пока магический канал связывал этих заключённых в картины двойников, жертва не могла ни защищаться, ни восстанавливать силу. Для того, чтобы уничтожить двойников, следовало или сжечь обе картины, или залить их так называемой огненной водой. Это была морская вода с большой глубины, в которую маг добавлял свою кровь, порошок из мёртвого арилла и порошок, остающийся после сгорания огненного камня. А чтобы защитить себя от подобных посягательств, Тимена рекомендовала раз в месяц пить хамлану — настой из семи земных трав и девяти морских растений, в который следовало добавить несколько капель своей крови. Женщинам Тимена советовала использовать свою менструальную кровь. А в конце она говорила, что хамлана всё же не гарантирует полную защиту. Лучшая защита для мага — это сила духа. Именно она помогает ему нести бремя избранности. Ему дано знать и видеть 6ольше, чем другим, а для этого надо быть сильным. Человек особенно уязвим, когда болен — телом или духом, всё равно. А маг при всём своём могуществе — всего лишь человек.

«Я сама виновата в том, что случилось, — печально подытожила Ариэна. — Это всё моя трусость, нежелание видеть правду. Как будто от того, что я закрою глаза, правда станет другой. В какой-то момент я дрогнула… Вот тут-то ко мне и подобрались эти нити-пиявки. Алима слабей меня, но она сумела меня достать, потому что я сама сняла броню. Не магическую броню, а ту, что называется силой духа. Если не ценить и не беречь божественный дар, его можно потерять. Да и зачем он тому, кто не умеет быть человеком? Умас, Гвен, Дельвар… Они будут сражаться за меня, независимо от того, сделаю я для них магическую броню или нет. Царица, ты не достойна своих подданных! Быть сильным, смотреть в глаза правде… И смерти. Это потрудней, чем делать магические полотна. И потруднее, чем отнимать силу у других. Но чем труднее путь, тем прочней победа. Алима пошла дорогой слабых, а значит победы ей не видать».