…и опять ошибся. Иамен задрал голову к низким тучам, точь-в-точь как за несколько минут до этого тень, и завыл. Вой его был не менее тоскливым и яростным, но содержался в нем и некий членораздельный, хотя и непонятный мне приказ. Хлопнув ладонями над головой и уже знакомым жестом разведя руки, Иамен заплясал. Он плясал между двух подергивающихся мертвецов, и плясали вместе с ним скалы, в такт дыханию его двигалось небо, зеркальным глазом его, одним-единственным, была белая оскалившаяся луна. Плясали мертвецы. Я ощутил, как и меня втягивает в страшный танец, и с огромным усилием заставил себя отвернуться. Негоже живому смотреть на пляску некроманта.

Из-за скал раздались отвратительные звуки. Нили рвало.

Обратно к шалашу мы мистера Иамена тащили практически на руках. Все-таки выплясать Тени из двух трупов зараз оказалось нелегкой задачей даже для некроманта его уровня. Смешно представить, как бы с этим разбиралась московская братия. Им-то едва хватает сил, чтобы всем ковеном водить одного несчастного, никакой пакостью не одержимого мертвеца.

Если честно, больше всего мне хотелось запихнуть хозяина в его спальный мешок и по-тихому смыться. Но, во-первых, следовало признать, что я обязан мистеру Иамену жизнью. Если бы не его танец, шкандыбал бы я сейчас по горам, слепо натыкаясь на выступы сланцев. Во-вторых, Нили, доведенный событиями прошедшей ночи почти до истерики, категорически заявил, что без сопровождения некроманта он ни к какому монастырю не пойдет. Напрасно мистер Иамен, слабо и устало улыбаясь, пытался убедить его, что больше нечисти в округе покамест нет. Отчаявшись спорить с моим трясущимся и лязгающим зубами телохранителем, мистер Иамен выдул полфляжки чистого спирта, обнаружившегося у него в заначке, завернулся в спальник и заснул. Остатки спирта я отдал Нили, а сам уселся с секирой у входа в шалаш. На всякий случай.

День мы провели под прикрытием каменных плит. На рассвете из безопасной тени шалаша я наблюдал, как вьются над далекими снежными пиками почти прозрачные в утренней ясности духи ледников. Духов не волновали дела маленькой земли внизу – они были увлечены лишь своими бесконечными играми с потоками теплого воздуха, поднимавшимися из долины.

К полудню мистер Иамен проснулся. На сером его после вчерашнего лице даже появилась бледная краска. Я развел костер и подогрел ячменные колобки, и мы угостились скудным завтраком. Нили все жался вглубь шалаша, опасаясь зловредного излучения. Я же, наоборот, устроился у самой границы тени. Солнечный свет манил меня с детства, хотя я и понимал прекрасно, что не стоит поддаваться на этот зов сирены. Но, Фенрир меня задери, до чего же красиво!

Мистер Иамен внимательно наблюдал за мной из своего спальника. Наконец, откинув полость, он выбрался из пухового мешка и подошел ко мне.

– Вам, как я погляжу, нравится солнце? Нетипично для вашего народа.

Не оборачиваясь, я хмыкнул.

– Кончайте меня анализировать. Расскажите лучше про монастырь.

Мистер Иамен устроился рядом, положив подбородок на острые колени.

– Разрешите полюбопытствовать, а зачем вам вообще понадобился монастырь?

– А если не разрешу?

– Ваше право.

Я поморщился. Этот тихий человечек убивал меня своей вежливостью.

– Мы ищем одного… э-э… друга.

– Друга?

– Ага. По моим сведениям, он удалился в Недонг лет пять назад, дабы предаться размышлению и молитве.

Мистер Иамен негромко рассмеялся. Я обернулся к нему и недружелюбно на него уставился.

– Чего вы ржете?

– Из всех тибетских монастырей, которых, как известно, намного больше сорока сороков, Недонг, пожалуй, самое неподходящее место для перечисленных вами духовных практик.

– Это еще почему?

Мистер Иамен свел ладони перед лицом, так что низкое еще солнце устроилось на кончиках его пальцев.

– Некогда монастырь и вправду был известным религиозным центром для последователей Тзонг-капы. Лет, я бы сказал, по меньшей мере триста тому назад. Я заинтересовался этой обителью значительно позже, как вы можете догадаться. А интерес мой был вызван вот чем: концентрация Теней в окрестностях Недонга зашкаливала за все разумные представления. Такое количество можно встретить разве что в больших городах во время эпидемий, да и то вряд ли, потому что по неизвестной мне причине Тени не любят городов. Возможно, не хотят конкуренции с урбанизированной нечистью. Как бы то ни было, я провел небольшое расследование, и мне открылась необычайно интересная история. Один из здешних настоятелей, в восемнадцатом, кажется, веке, открыл… назовем это для простоты коротким путем к Нирване. Я не буду утомлять вас описанием ритуалов Гелуг-па: может быть, вам известна история о буддийских колесницах добродетели, может, нет, по сути это и не важно. Как бы то ни было, путем определенных очистительных техник ученик, вставший на путь Кунг-Нарья, достигал Нирваны, минуя всю необходимую цепь перерождений и ловко обходя кармический закон.

– Что же в этом плохого?

– Ничего особенно плохого, но, как и в любом шарлатанском средстве, в практике Кунг-Нарьи имелось довольно основательное двойное дно. Бессмертным это понимать не обязательно, а вот любой смертный к зрелым годам, по идее, должен бы сообразить, что дешевых путей в вечность не бывает. Однако соображают, увы, немногие, поэтому учеников и послушников в монастыре было навалом. И настоятель действительно ловко спроваживал в Нирвану их нематериальные сущности – для простоты будем считать их душами. Однако, душа-то в Нирване, а тело оставалось на грешной земле. Более того, в результате проведенных настоятелем ритуалов в тонком плане над ним открывалась здоровенная дыра, а через дыру жаловало в наш мир уже известно вам что. Настоятель, надо отметить, был не дурак и прекрасно понимал, что в стенах монастыря творить это безобразие невместно, иначе его же первого Тени и заедят. Недонг вырублен в скалах, и единственный вход в него – весьма длинный и узкий туннель в сплошном горном массиве. Так вот, настоятель покрыл стенки, пол и потолок туннеля зеркалами. Самый верный способ уловить Тень – это поймать ее в коридор между двух зеркал. Таким образом, настоятель устроил настоящую полосу препятствий, которую не могла пересечь ни одна Тень. Кандидатов в Будды почтенный святой выводил за стены монастыря в особую ритуальную беседку, быстренько проводил обряд и сматывался обратно в скалу. Душа посвященного удалялась в Нирвану, а тело отправлялось бродить по горам и мордовать ни в чем не повинных крестьян.

– Лихо, – ухмыльнулся я. – А настоятелю-то какая со всего этого была выгода? Ученики, что ли, отписывали ему свои состояния? Или у него был договор с Тенями на поставку свежих трупов?

Иамен, щурясь на ярко блестящий ледник, пожал плечами.

– Вот уж этого я не знаю. По-моему, почтенный занимался своими темными делишками из чистой любви к искусству. Иначе зачем бы ему попросту не проводить ритуал в зеркальной комнате?

– Хороша любовь.

– Каково искусство, такова и любовь.

Этого я оспорить не мог.

– И что же случилось с учителем мудрости?

Иамен обернулся ко мне, вновь улыбаясь своей не затронувшей глаз улыбкой.

– Говорят, что один из учеников – по слухам, некогда славный Охотник – разбил все зеркала. Память у одержимых Тенями неважная: они сохраняют лишь смутные образы своего человеческого бытия. Но ритуал, проводимый учителем, был, видимо, очень запоминающимся.

Меня так и подмывало спросить, а не наш ли хозяин тот самый знаменитый охотник – однако по всему выходило, что нет. Если верить сведениям из долины, монастырь пустовал больше сотни лет.

– И что же, с тех пор тут царит запустение и безлюдие? Цирк уехал, клоуны разбежались?

Не уверен, что мистер Иамен был знаком с идиомой, и все же суть он уловил верно.

– О, отнюдь. Цирк приехал как раз после того, как Тени разобрались с просветленным ламой. В опустевших человеческих постройках с дурной историей очень любят селиться драконы. Вот и сюда заселился дракон. Если я не ошибаюсь, обитает он в монастыре и сейчас.