Он задумался. Любопытство не давало ему покоя, но разбрасываться клятвами попусту — это не его. Как ни странно, но при всей своей безалаберности и кажущейся безответственности, Мишка — патологически порядочный человек.

— Хорошо — решился он наконец — клянусь, что никому ничего не расскажу!

Всё, дело сделано, теперь в него можно гвозди заколачивать — не расколется! И я, набрав в лёгкие побольше воздуха, на одном дыхании выложила ему всё. Ну, или почти всё. Но и этого оказалось много. Лицо его подозрительно менялось, на нём медленно проявлялось сначала недоверие, а потом возмущение. Когда я замолчала, он заорал дурным голосом.

— Ну, подруга, ты совсем охренела! Ты хочешь, чтобы я поверил во всю эту фигню? Ты держишь меня за идиота?

— Ты мне не веришь? — Наивно спросила я.

Он выругался. Ругался долго и старательно. Я слушала его с удовольствием. Где это он научился так лихо матюгаться? И он бы мог ещё долго таким образом выражать своё недовольство, если бы я не заткнула поток его красноречия одним невинным трюком. Из заурядной, веснушчатой, рыжей девицы, я прямо у него на глазах превратилась в роскошную яркую брюнетку с яркими зелёными глазами и аристократичными чертами лица. У меня была бледная матовая кожа и алые чувственные губы. Я себе нравилась. Но Миха…

Миха не верил своим глазам! Он часто заморгал, стараясь прогнать наваждение, потом ущипнул себя. И, поняв, что всё происходящее — реальность, ахнул и сел на пол.

— Сашка, этого ведь не может быть. — Прошептал он.

Мне было жалко на него смотреть.

— Правда, конечно.

Я вернула себе свою собственную внешность, чтобы не смущать его больше, но это почему — то его доконало совсем. Он решил, что у него поехала крыша.

— А ты человек? — Тихо спросил он.

— Прекрати! — Психанула я. — Конечно я человек, кто же ещё! Я та же, что и раньше. Эй, Миха, успокойся! Это я — твоя сестра.

— Не уверен — признался он.

Не уверен он, видите ли. А где же его хвалёная широта взглядов?

— Не будь козлом. Успокойся и выслушай меня.

— Не могу.

— А ты смоги.

Он кивнул и затих. Что творилось у него в голове, я даже не подозревала. Нет, конечно, я могла бы пошустрить у него в башке, но не стала. По отношению к Михее это было бы скотством. Я и сама долго привыкала к этой бесцеремонности.

— Миха, — обратилась я к нему с материнской нежностью, как к тяжело больному ребёнку — слушай, я буду тебе помогать, тихо, незаметно…

— Почему незаметно? — Удивился он.

— Да потому, что мне нельзя привлекать внимания к свой персоне. Я же тебе всё объяснила.

Он кивнул.

— Лечить будешь как будто ты, а на самом деле я.

Он засомневался.

— Слушай, а может, обойдёмся травками, а? — Робко спросил он.

— Нет, ты меня достал! — Возмутилась я. — Давай хотя бы попробуем. Приколись, мы сможем помочь безнадёжно больным людям! Давай, а?

Я даже не подозревала, что с ним может быть так сложно. Обычно мне с Михой легко общаться. Ну Чтож, со временем люди меняются.

Он ходил по комнате от стены к стене, задевая всё, что попадалось на его пути. Я с тоской смотрела, как разбилась вдребезги моя любимая китайская ваза, которая досталась мне в наследство от бабушки. Потом на пол грохнулись часы с кукушкой. Старая кукушка что — то квакнула на прощанье и скоропостижно скончалась — хорошо, что я не задала ей идиотский вопрос, с которым все пристают к кукушкам… Когда он снёс на пол мою косметику, я не выдержала!

— Ей Богу, ты ведёшь себя, как слон в посудной лавке! Можешь быть поосторожнее?

Он меня не услышал, он думал о своём и продолжал методично разрушать моё скромное жилище. Это возмутительно! Слон в собачьей будке. Я решительно преградила ему путь, потому, что мой компьютер готовился разделить участь китайской вазы.

— Стоп! — Приказала я.

Он остановился, и я облегчённо вздохнула.

— Ну и что? — Спросила я.

— Что, что, — торопливо заговорил он — и хочется, и колется, и мамка не велит.

Я поняла, что убедила его.

А потом мы пили шампанское и обсуждали нашу будущую совместную деятельность. Потом говорили обо всём понемногу.

— Миха, а почему ты забросил ветеринарию? Ты же классный ветеринар и рука у тебя лёгкая. Ты же, Миха, доктор Айболит!

— А я и сейчас зверьё лечу. — Улыбнулся он. — Одно другому не мешает. У меня кошки выздоравливают даже самые безнадёжные.

— А собаки?

— Собаки тоже. И люди.

— Ну, просто мастер — универсал! — Восхитилась я.

Удивляться тут особенно нечему, просто у Мишки действительно волшебные руки. Это у него с детства Зубную боль он снимал одним прикосновением руки. А когда у меня однажды кошка Маня простудила ухо и у неё нарушилась координация движений — совсем плохая стала — он вылечил её грецкими орехами и массажем. Легко и быстро. У него талант… В голове у меня что — то щелкнуло, и я присмотрелась к Мишкиным рукам. Моё особое зрение позволяло мне видеть невидимое. Мишкины руки светились, как будто их окунули в лунный свет! Среди голубого сияния прыгала яркие жёлтые и зелёные искорки. Очень красиво! И глаза у него такие же — синие с зелёными искорками. Я всегда считала, что Мишка — уникальный человек, только вот не знала в чём его уникальность. И так бывает. Если научить его пользоваться своим даром, то в моей помощи он нуждаться не будет.

На Базе, точно не вспомню от кого именно, я однажды услышала одну легенду, или не легенду и мне она понравилась. В ней говорится, что Бог никогда не оставляет свои создания наедине со своими проблемами. Когда он хочет людей чему — то научить или помочь им, он посылает на Землю ангелов в человеческом обличии. Так вот эти ангелы рождаются на Земле, как самые обычные люди, живут среди людей, даже не подозревая о том, кто они такие на самом деле, потому, что память в момент рождения стирается. Они должны выполнить свою миссию и вернуться обратно. И, хотя они утратили память о своей истинной сути, жизнь на Земле, среди людей их мучает. Они, чтобы хоть как — то заглушить свою непонятную тоску, частенько пускаются во все тяжкие и ведут совсем не ангельский образ жизни. Живут они, как правило, не долго — ровно столько, сколько нужно для того, чтобы выполнить своё задание. Жизнь у них нелепая и неприкаянная, но они всё успевают. Я вот думаю, может быть именно поэтому великие поэты, которые по — настоящему трогали душу, так рано уходили из жизни? Они уходили, сказав людям всё, что должны были сказать, их уже ничто не удерживало в нашем грешном мире. Может быть, рядом с нами живут такие вот ангелы, но даже они сами об этом не догадываются? Может мой нелепый брат — один из таких «командированных» ангелов? Тогда и моя сестра Лялька — тоже. Не многовато ли ангелов на одну семью? Как распознать в окружающих тебя людях тех, кого Господь послал нам в помощь, если они ничем не отличаются от остальных? В конце концов, ангелом можешь оказаться ты сам, или твой брат, сестра, родители, соседи…

Я присмотрелась к Медведю и на какой — то миг мне показалось, что за его плечами трепещут два белоснежных крыла — самовнушение не иначе. Крылатый конь — это красиво, но крылатый медведь — это уже перебор, по — моему.

— Ты как — то странно на меня смотришь — встревожился мой брат. — Что — то не так?

— Да вот гадаю, ангел ты или нет. — Призналась я.

— Чего?! — Мишка даже икнул от неожиданности.

И он долго смеялся, никак не мог остановиться. Я терпеливо ждала.

— Ну, мать, у тебя и фантазия! — Сказал он, когда наконец — то смог говорить. — Никогда не знаешь, чего от тебя ждать.

Это же я могла сказать и о нём. Только сейчас до меня дошло, что я совсем не знаю своего брата! Что все мы, живущие на этой густонаселённой планете, ничего не знаем друг о друге. Кто сидит передо мной? Кто этот человек с глазами, похожими на калейдоскоп? Я могу узнать о нём всё, но так и не узнаю самого главного — того, что хранится не в мозгу, а в сердце… И мне стало грустно, сама не знаю почему. Никаких посторонних мыслей. Ничего особенного, просто, непонятно откуда взявшаяся тоска. Я закрыла глаза.