Вера Григорьевна вздохнула.

Лена прекрасно понимала, что хочет услышать попутчица, и пролила бальзам на рану: никогда не знаешь, кто может тебе пригодиться, всегда лучше сразу же привлечь нового знакомого на свою сторону, тем более Вера Григорьевна конкуренцию ей составить никак не могла; а иметь женщину (которые Лену на дух не переносили) в союзницах всегда хорошо. Ведь, возможно, пути их еще пересекутся когда-нибудь и где-нибудь.

– Ну что вы прибедняетесь, Вера! – воскликнула молодая женщина. – Вы прекрасно выглядите. Сразу видно, что следите за собой. Это очень важно. У вас прекрасная кожа, стильные, со вкусом подобранные вещи. На вас просто нельзя не обратить внимания.

– Спасибо, Леночка, – расцвела Вера Григорьевна – лесть почти всегда приятна.

Вера Григорьевна переоделась в махровый халат, вытащила из сумки коробку апельсинового сока, бутылку коньяка и конфеты «Ферреро Роше».

– Будете, Леночка? – спросила Вера Григорьевна. – А то тут такая вонь, что не выпить просто невозможно.

Лена с трудом удержалась от смеха. Ну что ж, решила она, раз уж так разит сивухой, будем спасаться благородным напитком – коньяк оказался французский, баксов на сто пятьдесят тянул, судя по этикетке на бутылке.

– Буду, – кивнула Лена.

Она подумала, что в самый раз расслабиться после этого Томаса, кретина шведского. Вот уж пришлось потрудиться, чтобы вытянуть из него то, что интересовало Валентина Петровича. Но Лена точно знала: всей информации она так и не получила; у нее создалось впечатление, что и Томас преследовал те же цели, что и она… А потом эта странная фраза на непонятном языке, которую он произнес во сне…

С клиентами Лена никогда не могла себе позволить принять лишнего: работа есть работа. И вообще, выпить ей было просто не с кем – подруг у нее не имелось, только коллеги по работе, но рангом гораздо ниже (если Лена у Валентина Петровича числилась кем-то вроде полковника внешней разведки, то девчонки тянули лишь на лейтенантов, ну, может, Психологиня – на капитана). К тому же родная тетя, сидевшая с Лениным сыном Вовчиком, постоянно напоминала племяннице, что той пить не следует с ее-то наследственностью: отец Лены и брат тетушки, Людмилы Ивановны, крепко закладывал и отправился на тот свет, врезавшись на машине в столб – возвращался пьяным из гостей, кстати, именно от тети Люси, отчего та все последующие годы чувствовала себя виноватой.

Нередко бывает, что случайному попутчику человек говорит то, чего никогда не скажет закадычному другу, – например, расскажет всю историю своей жизни с такими деталями, что знакомые рассказчика едва ли ему поверили бы. Со случайным попутчиком можно напиться, излить душу, выслушать его. Правда, относится это лишь к российским путешественникам. Трудно, например, представить чопорного англичанина, рассказывающего другому жителю туманного Альбиона про то, что вот только к третьей жене ему идти хочется, а две предыдущие…

– Стаканов, жаль, нет, – посетовала Вера Григорьевна.

– Сейчас я к проводнику схожу, – предложила Лена.

С проводницей, если бы вдруг в третьем вагоне «Красной Стрелы» в ту октябрьскую ночь ехала женщина, у Лены, может, ничего и не получилось бы, но с мужчинами разговаривать она умела. Несколько раз хлопнуть ресничками, обворожительно улыбнуться, подмигнуть, пообещать «граммулечку» – и они с Верой обзавелись стаканами.

Пока Вера разливала коньяк, Лена вернулась к проводнику с обещанной «граммулечкой» и вкусной конфетой. Проводник выпил, крякнул, утер усы и поинтересовался, у них ли в купе «этот алкаш». Посочувствовав бедным женщинам, согласился, что «клин клином надо вышибать», и предложил обращаться к нему «в случае чего».

Лена вернулась в купе.

– Чего ты так долго? – спросила Вера, перейдя на «ты». – Я уже заждалась. Невмоготу – выпить хочется. Хоть как-то перебить эту вонь. – Она кивнула на шестнадцатое место.

– Да надо было старику глазки состроить – вдруг нам еще что-нибудь понадобится… – ответила Лена.

– Ладно, давай за знакомство.

Женщины проговорили полночи. Как оказалось, Вера Григорьевна ездила в Москву встречаться с директором конного завода с Урала. Она, в дополнение к нескольким своим способам добывания денег, собралась еще заняться и поставкой племенных лошадей северным соседям – в Финляндию. Породистых собак она уже с успехом туда доставляла, а теперь решила расширить круг деятельности. До этого занималась поставками леса, но по каким-то причинам (Вера не уточняла, по каким именно) разругалась с директором «лесопилки».

– А почему в Финляндию? – спросила Лена. – Потому что рядом?

– Так получилось, – Вера пожала плечами, сама толком не помня почему. Вот именно: так получилось. – А потом я практически сразу же там мужа себе подыскала – ну и пошло-поехало. Проще же к мужу ездить, чем какое-нибудь СП создавать.

– У вас муж – финн?

– Да он уже помер, – махнула рукой Вера. – Спился. Как и два предыдущих, вернее, первый и второй. Третий не спился, хотя тоже здорово уважает это дело. И, думаю, не сопьется, раз уж его до сих пор не скрутило. Финн четвертым по счету оказался. Думаю, не последним.

Вера усмехнулась, вспоминая свою бурную жизнь. Лене попутчица начинала нравиться все больше и больше.

– Давно умер-то? – спросила Лена.

Вера пожала плечами и заявила, что точно не помнит – то ли полгода, то ли месяцев восемь назад.

Лена в удивлении приподняла брови.

– Леночка, милая, это был брак по расчету, – пустилась в объяснения Вера Григорьевна. – Ну на черта мне алкоголик, да еще финский? Наших, что ли, мало у каждого пивного ларька стоит? К тому же после моих предыдущих законных, да и незаконных тоже, я их за километр чую.

– Но вы же все-таки вышли за него замуж…

Вера вышла за него, чтобы проще было товар в Финляндию гнать. Сразу же за Юрки ухватилась, как познакомилась: пьяница, безработный, жил на пособие. Она его содержать стала. Он доволен, она довольна. Все в выигрыше.

– А не жалко его-то? – спросила Лена.

Вера Григорьевна снова пожала плечами.

– Откровенно говоря, не особо. Если понадобится, я еще одного себе такого же найду. В Финляндии их пруд пруди. Да я опять не в проигрыше. Он помер – я штуку баксов в месяц получаю, на ребенка пособие.

– У вас от финна ребенок?

– Да не от финна, – сказала Вера Григорьевна. – И не ребенок, а внук.

Лена удивилась – разве финны и на внуков платят? Но она уже прокручивала в голове вариант временного замужества с кем-то из Финляндии – после обсуждения с Валентином Петровичем, естественно. Тем более она ведь наполовину финка – отец был финн, из обрусевших, правда, а фамилию Лене дали материнскую – родилась она в те времена, когда было лучше иметь русские и фамилии, и имена, и отчества.

– Объясняю, – сказала Вера. – У меня есть дочь. У дочери есть сын. Дочь в США. Там приискала себе греческого судовладельца.

– Не Онассиса ли случайно? – спросила Лена со смехом.

– Онассис уже помер, да и его до моей Катьки прихватить успели. Бывшая президентша американская. Но моя Катька тоже не лыком шита. Словом, моя дочь, – с гордостью заявила Вера Григорьевна и снова наполнила стаканы. – Давай-ка за ее здоровье тяпнем.

Вера Григорьевна продолжала рассказ:

– Катькин Константинос – ничего мужик. Прибацанный, конечно, как все американцы, хоть он и грек.

Лена поняла, что Вера Григорьевна уже сильно опьянела, но продолжала внимательно слушать попутчицу, потому что всегда мотала на ус новую информацию, а от Веры Григорьевны, как решила Лена, можно почерпнуть много интересных сведений, которые, не исключено, когда-нибудь пригодятся. И вообще, почему бы действительно не сходить замуж за финна?

Катька, значит, быстренько окрутила попавшегося ей грека. Но нельзя же было сказать греку, что у нее сын в России остался? Вдруг бы тогда не женился? И он все талдычил, что ему чистая, непорочная девушка нужна. Если б Катька ему призналась, что у нее в России ребенок, – может, грек и сошел бы с дистанции. А такой вариант упускать очень не хотелось.