– Зачем тебе телохранители? – все-таки не сдержался Вова.
– Да жизнь такая пошла, что возникла подобная необходимость, – пояснила я. – Наш начальник службы безопасности мне уже давно рекомендовал завести личную охрану. Хотел подобрать сам, но я предпочитаю свои кадры нанимать лично. Пойдете, мальчики?
– Ты понимаешь, что им светит?.. – заорал Вова.
Я же в ответ заметила, что им ничего не светит. По крайней мере в России.
– На родине где-нибудь наследили? – посмотрела я на Костю с Саней.
Они дружно покачали головами, а я повернулась к майору Петрушкину, Вове и их третьему товарищу и заметила, что парни потеряли работу в России после того, как была взорвана машина с председателем правления банка «Невский», личными телохранителями которого они являлись. Правда, винить их тогда, по-моему, было не в чем, но это никого не интересовало. Их в машине не было, потому что сам председатель правления заявил в присутствии нескольких сотрудников, что едет на какую-то важную встречу, где должен появиться без охраны. И взял с собой своего зама. В результате оба взлетели на воздух. Шеф погиб – телохранители живы, а лишившимся хозяина телохранителям не только не положена пенсия по случаю потери кормильца, но и становится чрезвычайно сложно устроиться на работу. И что было делать ребятам?
Ребята дружно кивали в такт моим словам. Я вежливо попросила их вкратце рассказать свою дальнейшую биографию. Явно проникшись к моей персоне, Костя с Саней сообщили, что, помыкавшись на родной земле, внезапно получили любопытное предложение от одного типа, с которым покойный Рождественский когда-то имел какие-то дела. Тип предложил присоединиться к часто нанимаемой им банде, состоящей из арабов (значит, Саид был прав?), иногда участвовать в их делах, а также выступать в роли «смотрящих» от него. Поскольку работы в России не было вообще, Костя с Саней быстро передислоцировались, так как, кроме как драться и стрелять, делать вообще ничего не умели.
Тут с вопросами незамедлительно влез Степан Петрович Петрушкин и стал подробнейшим образом расспрашивать Костю с Саней про банду арабов. Костя с Саней не горели особым желанием отвечать на вопросы. Пришлось опять вмешаться мне, что я и сделала, предложив нам всем дружно договориться, для начала высказавшись вслух о преследуемых каждым целях. Начала сама, заявив, что мне нужно знать, кто заказчик ограбления цюрихского банка и покушения на мою скромную персону, кто убил (вернее, заказал) моего третьего мужа Леонида Большакова, моего первого мужа Анзора Абрашидзе, и главное – что угрожает в настоящее время моему второму мужу Тимофею Прохорову и лично мне.
После чего я вопросительно посмотрела на Вову и Степана Петровича. Они переглянулись.
– Ну валяйте, – устало сказала я. – Надоели уже. Вам ведь тоже заказчик нужен?
– Вы понимаете, Катя… – начал Степан Петрович.
– Мы участвуем в совместной акции по обезвреживанию международной террористической группы, – родил Вова.
– Совместной с кем? – уточнила я.
– С органами ряда европейских стран.
– Вы понимаете, Катя, – опять подал голос Петрушкин, – что данная информация не подлежит раскрытию частным лицам, каковым вы являетесь, несмотря на все наше глубокое уважение к вам и личную симпатию.
«Где это он так насобачился речи толкать?» – подумала я. Вслух же заявила, что не настаиваю на раскрытии государственных тайн, меня они, откровенно говоря, мало интересуют. Но если я правильно поняла, то господа, последние прибывшие, хотели разыскать террористов? Так они, можно сказать, их уже нашли. Вон Саид сидит (он, кстати, опять потерял сознание), о местонахождении трупов его сообщников он им недавно рассказал. План начертил? Начертил. Идите ищите. Подключайте австрияков, поскольку дело происходит на их территории. И вот вам банда налицо.
Саид прихватил Тума из того дома, где он изначально дислоцировался в Австрии, перевез сюда, поскольку был лично знаком с Ромазом Георгиевичем и имел с ним общие дела.
– А у Ромаза не спросишь, потому что он мертв, – хмыкнул Вова. – Как ты хорошо придумала, Катенька. Но ты не учла еще одного: нам – и нашим коллегам – точно известно, что банда была интернациональной и включала русских. Как ты это объяснишь им? Не рядом ли с тобой сидят ее русские участники?
В ответ я заметила, что дезинформация, скорее всего, прошла потому, что для многих европейцев, американцев и прочих грузины и другие жители бывшего Советского Союза – все русские. Большинство арабов (ну или часть), состоявших в банде, учились в России, знают русский, на котором они, кстати, и общались с грузинами. Не исключено, что в подчинении Ромаза Георгиевича были и настоящие русские ребята. Да взять хотя бы его личного телохранителя Колю. И банда, насколько я поняла, специализировалась на «обработке» наших соотечественников. У Вовы найдется какое-то другое объяснение?
На несколько секунд воцарилось молчание, потом Степан Петрович обратился ко мне с вопросом, я ответила, что сегодня успела пообщаться с Саидом и с Тумом, от которых и получила вышеизложенные сведения.
– Так прямо тебе все и выложили, – хмыкнул Вова.
Я пояснила, что прибыла в дом, когда Саида тут не было, лично вытащила из подпола Тума, потом мы вместе связали Саида и допросили его. А затем у Тума прихватило сердце.
– И что ты делала дальше? Почему не позвонила в «Скорую», в полицию?! Ты же прекрасно знала, что Тума взяли в заложники!
– Потому что примчались ребята, – я кивнула в сторону сидящих на полу Кости с Саней. – Я же не знала, как настроена эта парочка. Решила временно затаиться.
Всем было интересно где. Я промолчала.
– Напоминаю вам, господа, что именно я нашла Тума, – продолжала я. – И мне хотелось выступить героиней и попасть на первые полосы газет, передав его правоохранительным органам. Которые так и не смогли его отыскать. А вы мне помешали. Ясно?
Костя спросил, не пора ли развязать их с Саней. Я была всецело за, но Вова со Степаном Петровичем и их третьим товарищем наше мнение не разделяли. Вова спросил у меня, что я хочу от пленных.
– Имя заказчика.
Я посмотрела на Костю с Саней.
– Мы не знаем имени! – заорал Саня, честно глядя мне в глаза. – Можем только дать координаты, как с ним связаться.
– Валяйте, – сказал Вова.
Саня назвал телефонный номер на Кипре, где на автоответчике следовало оставлять информацию. Шеф, как называли его парни, вскоре сам перезванивал по продиктованному ими номеру. Но чаще он звонил сам – на трубку, имеющуюся у ребят.
«Неужели Тимофей?» – опять пронеслась неприятная мысль.
– Когда вы должны были звонить ему? – спросил майор Петрушкин. – Какое было последнее задание? И, кстати, как он передавал вам деньги?
С деньгами, как сказали парни, каждый раз было по-разному, но заказчик всегда был с ними честен, поэтому и получал требуемый сервис.
– Неужели вы не знаете, как его зовут? – заорала я. – Если вы помните, что он имел дела с Рождественским в банке «Невский»…
– Ну не помним мы, как его зовут! – заорал в ответ Костя. – Когда он на нас вышел тогда, еще в России, морду его тут же вспомнили, а как зовут – нет. По-моему, он даже обрадовался, что мы не помним, да, Саня? Я еще тогда спросил, как вас по имени-отчеству, он и говорит: «Зовите просто шеф». А нам какая разница?
– Опознаете, если увидите? – полюбопытствовал Вова.
– Конечно, – кивнули парни.
Но у Вовы и компании с собой не было нужных фотографий, как, к сожалению, и у меня.
– Лет хотя бы сколько? – решила уточнить я.
– Да тридцать с небольшим где-то, – протянул Саня. – Молодой мужик.
«Тимофей. Кипр. Тридцать с небольшим. Общие дела с покойным Рождественским». На душе у меня стало муторно.
Вова с Петрушкиным тем временем опять вернулись к последнему заданию парней. Костя с Саней колебались.
– Так, ответите нам на все вопросы и катитесь на все четыре стороны! – принял решение Петрушкин. – Катя в принципе права. Нам хватит и араба. И Ромаз Георгиевич со всем кланом Абрашидзе давно у нас поперек горла стоял. Нам нужен главарь. Я даю вам слово – при Катерине, – что мы вас отпустим после того, как возьмем его. А пока… поживете в одном домике.
