– Так вроде обычно после года ставят? Не на сорок же дней. Или временный?

– Постоянный, – сказала Лариса. – Потом скажешь мне, что думаешь.

Я пожала плечами. Если честно, мне было все равно.

Но на кладбище у меня возник вопрос, который я задала дочери только в машине, когда мы возвращались домой.

Мне показалось, что Родионова хоронили в соседнюю могилу…

Лариса кивнула. Мама, сидевшая с нами в машине, только усмехнулась.

– Что вы провернули? – закричала я.

Лариса пояснила, что попросила двух сотрудников кладбища перенести памятник, оградку и все цветы с соседней могилы на могилу Родионова, а на той поставить памятник ему. Если в ближайшее время появятся родственники похороненного в предыдущей могиле господина, у них не должно возникнуть подозрений, ведь следующая за истинной могилой Родионова теперь утопает в цветах и венках, как недавно утопала могила Родионова. Посчитают, что немного ошиблись – если у кого-то вообще возникнут вопросы. Сегодня же никто не задал никаких вопросов вслух – из тех, кто пришел на сороковины по Родионову.

– И во сколько тебе это обошлось? – спросила я у дочери.

– Гораздо дешевле, чем может обойтись выплата долей детям Родионова – если такие объявятся, – ответила Лариса.

– А если эти мужики, которых ты нанимала…

– Что они могут сделать, Варвара? – подала голос с заднего сиденья мама. – В органы побегут? И зачем им это? Кстати, они ведь сами не без греха. Успокойся. И радуйся, что у тебя такая мать и такая дочь.

Игорь переехал к нам с Ольгой. Он не хотел больше жить в той квартире, где все напоминало об Андрюше. Он много занимается с Ольгой, но я вижу в его глазах грусть.

Я предложила ему родить общего ребенка. У меня нет противопоказаний по здоровью, да и в любом случае теперь можно сделать ребенка в пробирке. Дело фактически поставлено на поток. И деньги на ЭКО у нас есть.

Но Игорь твердо сказал нет. Потерю еще одного ребенка он не перенесет.

– Почему ты думаешь про потерю?! – воскликнула я. – Почему мы должны его потерять?!

Но Игорь все равно был против. Я не решилась забеременеть «случайно». Подожду внуков. Хотя когда Лариса соберется… Может, даже Ольга родит раньше.

Прошло полгода. Приближалась зима. Я работала с клиенткой в зале, когда внезапно раскрылась дверь и появилась возбужденная теща Федора Ледовских, новая директриса, с который мы прекрасно сработались. Она на самом деле оказалась деловой женщиной, в душу ни к кому не лезла, работала. Уже шел ремонт в новом филиале нашего центра, который мы собирались открыть с ней на паях.

– Простите, – сказала директриса. – Варвара Игоревна, вам нужно немедленно ехать к мужу на работу. Я уже позвонила всем вашим следующим клиенткам и отменила занятия.

Потом она обратилась к даме, которая в эти минуты худела под моим руководством, и предложила за счет центра или обертывания, или бочку, или баню, или бассейн – все, что пожелает клиентка.

– Он жив? – только и смогла произнести я посиневшими губами.

Клиентка резко вдохнула воздух.

Директриса улыбнулась.

– Жив. Мальчик нашелся. Поезжайте, Варвара Игоревна.

Пока я неслась на машине к офису Игоря, строила различные версии. Где все это время находился Андрюша? Почему он не выходил на связь? Проскакивала и черная мыслишка: а что теперь будет со мной? С нашими с Игорем отношениями?

У компьютерного магазина Игоря, в котором располагался его офис, собралась куча журналистов. Увидев всю эту братию, я объехала дом сзади и вошла с черного хода. Охранник меня знал и проводил к директору. В кабинете у того сидел и знакомый следователь, и двое незнакомых мне мужчин. Игорь вскочил, сгреб меня в объятия и закричал:

– Андрюша жив! Нашелся!

– Где он? – только и смогла вымолвить я.

– Пока в Лондоне, – ответил один из незнакомых мне мужчин.

– В Лондоне? – переспросила я.

– Норка смогла его вывезти по поддельным документам. А он находился под действием какого-то препарата, теперь уже не определить, какого, так как он, конечно, давно вышел из организма. Андрюша был заторможен и плохо понимал, что происходит, пока они тут проходили таможню и пограничников. В самолете он стал приходить в себя, и Норка явно увеличила дозу. Окончательно в себя он пришел только в каком-то небольшом домике, найти который не сможет. Она его не выпускала и оставляла прикованным к кровати и с кляпом во рту. Тварь!

– Но он смог сбежать? – посмотрела я на Игоря, потом на других мужчин.

– Не оттуда, – усмехнулся знакомый следователь. – А от расслабившихся охранников одного известного олигарха.

И следователь назвал фамилию желанного для многих русских и не русских дам холостяка, правда, не из первой, а второй десятки списка «Форбс».

Я не понимала, какое отношение этот олигарх имеет к Андрюше и Норке. Мне пояснили. Он оказался биологическим отцом Андрюши. В свое время он проживал в том же спортивном общежитии, что и Нора (которая тогда была Элей), у них был недолгий роман, потом он Элю бросил, потом занялся бизнесом и добился огромных успехов. Вот только в брак законный не вступил и детей не нажил.

– По нашим сведениям, он не может больше иметь детей. Сказались последствия всяких нехороших болезней, – сказал один из незнакомых мне мужчин. Из ФСБ? Я не стала спрашивать. Какая мне разница?

– И вдруг появилась Нора с ребенком, – заговорил знакомый следователь.

– Олигарх, конечно, убедился в своем отцовстве. Но ребенок и так внешне похож на него.

А я ведь думала, что Андрюша мне кого-то напоминает, вспомнила я. Ведь фотографии олигарха часто мелькают в прессе. Но я никак не могла их соотнести с этим мальчиком…

Андрюша переехал в одно из поместий олигарха на территории Англии, его больше не кололи никакими препаратами, наоборот, вокруг него вилась прислуга, желавшая ему всячески угодить. Но Андрюша хотел назад в Россию, к Игорю, к которому относился, как к отцу, к школьным друзьям, по которым страшно скучал. Но ему не дозволяли общаться ни с кем, кроме самого олигарха и его доверенных людей. Вероятно, Нора предупредила, что мальчик норовистый и потребуется какое-то время на то, чтобы он принял свое новое положение как неизбежность.

Олигарх даже приглашал психоаналитика для внезапно обретенного сына.

Андрюша решил, что единственный способ сбежать – это притупить бдительность всех. Сопротивление и упрямство ни к чему не приведут. Он стал покладистым, показывал, что ему все нравится в новой жизни, и его даже стали вывозить на прогулки, потом в магазины, где он выбирал диски и книги о вампирах.

И вот в одном из крупных магазинов Лондона наконец у него появилась возможность сбежать. Изначально Андрюша планировал бежать в русское консульство, но ему на пути попалась редакция газеты «Сан» – ежедневной бульварной газеты, которая издается тиражом свыше трех миллионов экземпляров. И Андрюша завернул туда.

Его там выслушали с большим вниманием, интервью записали, потом позвонили в полицию, из полиции позвонили в консульство. Прямо в эти минуты проходит пресс-конференция Андрюши для средств массовой информации различных стран, аккредитованных в Лондоне.

Он заявляет о том, что хочет домой в Россию, к человеку, который его растил, то есть к Игорю.

– Его удастся вернуть? – посмотрела я на знакомого следователя и двух незнакомых мужчин.

– Девяносто девять процентов, – сказал тот, кого я посчитала представителем ФСБ. – Биологический отец – гражданин России, а не Англии. Мальчик въехал в страну по поддельным документам. Скандал разразился грандиозный. Сам мальчик страстно желает домой.

– Но олигарх, наверное, сделал Андрюше новые документы?

– Сделал, – ответили мне. – Но ведь Андрюша не с неба свалился. Он жил здесь, ходил в школу, общался с другими ребятами. Есть масса свидетелей. Хотя на олигарха работает целая свора высокооплачиваемых адвокатов. И он на самом деле биологический отец ребенка. Но сам ребенок непреклонен в своем решении вернуться в Россию и никогда больше не видеть олигарха. В этом деле олигарх просчитался. Европа писает кипятком от очередного скандала, связанного с русскими. Можно легко догадаться, что по поводу олигархов в целом и этого случая в частности выдаст наша пресса.