— Похитителей за дураков держишь, потомок, да? Как бы не так — бабенку сопровождал уже знакомый тебе волосатик. Ни на шаг не отпускал, все время оглядывался. А Видова шла спокойно, не трепыхалась. Будто не под конвоем.

— Карток тоже следил за ней? — справившись с волнением охотника, увидевшего жирную дичь, спросил Романов, заранее зная ответ. — Или просто прогуливался?

— Следил. Настырно и неумело.

— Ты пошел за Видовой?

— Обижаешь, потомок! За Картоком. Тем более, что наши с ним интересы совпадали. Но тут произошло неожиданное: дама зашла в ювелирный магазин, самодеятельный «пастух» не решился последовать за ней, затоптался возле входа, огляделся и увидел «электрика». Признаюсь, я малость оплошал, не соориентировался во время…

Дальнейшее Петька изобразил в лицах. Угрожающе удивленное — Картока и радостное — детектива. Нагромождая ломтики правды на щедрые пласты бессовестного вранья, используя весь свой немалый арсенал артистических данных, Петька обнял за плечи Ян Яновича. Даже прослезился. Тот соответственно тоже притворился обрадованным. Дескать, жена послала купить подарок ко дню рождения сестрицы, а где еще можно найти его, как не на Арбате. Вот и ходит, мол, присматривается.

— Но я его быстро расколол. Как — не имеет значения. Описывать детали

— терять дорогое время, ты ведь знаешь мои способности… Оказывается старый приятель попросил его последить за одной дамой. Естественно за приличное вознаграждение. По описанию Картока этот самый «приятель» — наш давний знакомец и даже заказчик. Ванваныч. Представляешь?

— С трудом… Видову дождался?

— Нет, она не вышла, в магазине тоже ее не оказалось. Продавцы и владелец-директор, которым я пред"явил фотокарточку, корчили удивленные гримасы. Не было такой дамы — весь сказ! Вознеслась к Божьему престолу, испарилась, распалась на атомы и молекулы!

Вместо ясности — сплошная путаница. Романов не стал ковыряться в подробностях, равнодушно зевнул. Он не притворялся — спать хотелось зверски.

— Считай, необходимость слежки отпала. Утром мне звонил Ванваныч. Попросил, вернее, потребовал выбросить из головы похищение Видовой и все с ним связаное. Проболтаетесь, мол, ноги перевяжу с руками, голову приклею к заднице. Короче, полный набор бандитских угроз. Простил аванс. Так что, поставим точку.

Дружинина больше всего поразило «прощение» немалого аванса. Он непонимающе моргал, открывал и закрывал губастый рот, даже мычал.

— Перестань кривляться! — в очередной раз прикрикнул шеф. — Лучше скажи: чем думаешь заняться. На выбор: сексуальные шашни дамочки из высшего света, пропажа деловых бумаг в солидной фирме, кража в антикварном магазине. Выбирай.

Романов листал бумаги в папке, бегло просматрвал копии заключенных договоров. Вообще-то, закрученные дела он знал на память, но для уважающего себя президента фирмы более солидно не вспоминать, глядя на потолок, а вычитывать.

— У меня — свидание, — промурлыкал ласковым котенком хитрый компаньон.

— Отказаться не могу, вежливость — достоиство королей. И царей — тоже, — ехидно добавил он.

— С кем? Если с красоткой — не советую. Узнает жена — круглые вырежет. В приемной — стеснительное хихиканье. Наверно невинная Манька представила себе процесс «наказания».

— Нет, к бабам я равнодушен. Пообещал встретиться с… Картоком. Упомянул о Картоке и упрямо набычился. Романов отлично изучил своего компаньона: примет решение — все просьбы, самые веские доводы, прямые требования отлетают от него, как теннисные мячи от стенки.

— Надеюсь, ты усвоил, что дальнейшее расследование остановленно?

— Усвоил. Но когда мы с Картоком сговаривались опростать бутылочку я об этом не знал… Прости, шеф, но к Ян Янычу я все же пойду. Обязательно.

Романов сожалеюще покачал головой. Если Бог лишил человека разума, то это на всю оставшуюся жизнь.

— Ладно, так и быть, встречайся. Только осторожно, не засветись.

Дружинин самодовольно ухмыльнулся и задрал гордую башку с вечно растрепанными волосами…

На обед домой Романов не поехал — скопилось много материалов по другим, не Ванваныча, делам, расследуемых фирмой. Попросил Маньку изготовить крепкий кофе и купить в ближайшем комке что-нибудь съедобное. Сластолюбивая секретарша принесла не бутерброды или сытные булочки — печенье и бисквиты.

Так и просидел до вечера, бегло просматривая бумаги и закусывая сладостями. Желудок не напоминал о себе — иногда постанывал, но — в меру, терпеть можно.

— Роман Борисович, разрешите уйти на полчаса раньше, — глядя на книжный шкаф, попросила Манька. — Я отработаю.

— Свидание?

Девица засмущалась, замахала пухлыми ручками. От этих жестов немедленно проснулись пышные ее груди — затрепыхались, запрыгали. Посоветовать телке носить более тесные бюстгалтеры Роман не решился — обидится.

— Вы скажете… Просто хочу пробежаться по магазинам, присмотреть наряд на осень… Сейчас, правда, много хороших вещей, но не все мне по карману…

Врет ведь толстуха, равнодушно подумал Романов, для пробежки по магазинам достаточно времени после работы. Скорей всего, свидание с таким же толстым мужиком. Но теперь не старое время, за моральный облик подчиненной начальник не отвечает.

— Можещь идти, — разрешил он. — Отрабатывать — не заставлю.

После того, как девица наложила на лицо еще один слой краски и выпорхнула из офиса, в помещении стало как-то неуютно. Под порывами ветра задребезжала открытая форточка, по комнате закружился хоровод пылинок, невыключенный в приемной компьютер, выражая негодования, тихо ворчал.

Тоска зеленая!

В половине пятого Роман спрятал в сейф папки с бумагами, выключил компьютер, прошелся по комнатам. Увлеченная мечтами о предстоящем свидании, Манька может начисто позабыть о невыключенной газовой плите, свете в туалетной комнате, вообще обо всем на свете.

Проверив комнаты фирмы, президент включил сигнализацию, запер входную дверь и поехал домой. Все, твердо решил он, с сегодняшнего дня — щадящий режим труда и отдыха, никаких сидений заполночь за дедовым архивом, полноценное питание. Подспудно знал — решимости хватит максимум до вечера, но чувствовать себя волевым человеком было удивительно приятно.

За закрытой дверью соседей — знакомый концерт: визгливые крики женщины, мужская матерщина. Кажется, деньги врученные утром главе семьи, нашли достойное применение. Разве зайти и напомнить пропойцам о достигнутом с ними соглашении?

Романов несколько минут нерешительно переступал с ноги на ногу. Потом решил не портить себе настроения, ограничился предупреждающим постукиванием в дверную филенку. Не дожидаясь ответного звериного рыка, поторопился укрыться в своей квартире.

Из-за приоткрытой двери ванной — веселое пение, плеск воды, шлепки ладошками. Девчонка моется.

— Добрый день, чистюля!

— Ой, папанька! Наконец дождалась… Только не заходи — я голая. Переоденься — сейчас будем обедать.

Дашка выпорхнула из ванной самым настоящим ангелочком. Скорее — бесенком. Голова обмотана полотенцем, легкий, прозрачный халатик почти не скрывает наготу, в глазах — озорные огоньки.

Роман ожидал обиду, упреков — ведь пообещал возвратиться к трем, а сейчас — около шести. Ничего подобного. Дашка ограничилась сочувствующим почмокиванием.

— Похудел-то как, осунулся. Разве можно так мучить себя?

Переодевшись в махровый банный халат и разношенные шлепанцы, сыщик неторопливо умылся, причесался м появился на кухне улыбающийся, веселый.

— Чем порадуешь, хозяюшка? Признаться, оголодал до безобразия, не поем — тебя проглочу.

Хотел было подшлепнуть «дочку» по упругой попке — во время удержал руку. Вспомнилось застолье в честь совершенолетия. Вдруг она сочтет отцовскую вольность призывом и повиснет на шее, снова подставив пухлые губки? С"умеет ли он удержаться?

Видимо, Дашка разгадала его сомнения — покраснела и отвернулась к газовой плите.

— Будь добр, папанька, нарежь хлеб и достань глубокие тарелки. На первое — уха из сазана, на второе — тефтели с вермишелью.