Я достаточно хорошо ее знал и потому счел за лучшее промолчать.

— О господи, я не хотела, чтобы так вышло, — заплакала Лейла. — Барри…

— Знаю, — кивнул я. — Я тоже не хотел, чтобы так вышло.

И тут я получил вопрос, которого не ждал:

— Ты ее сильно любишь?

В такой ситуации ответ мог быть только честным: — Да.

— У меня тоже есть друг, — призналась Лейла. — Потому-то и бесится Этан. Прежде ни с кем меня делить не приходилось.

— Рад за тебя, Лейла, — улыбнулся я и не удержался от вопроса: — Карлик?

— Да. В прошлом году познакомились на Фестивале маленьких людей. Живет в Орегоне, работает в страховой компании.

Она невольно улыбнулась, и я от души пожелал счастья своей бывшей. Лейла заслуживает небольшой подстраховки. Как и любой из нас, разве не так?

— Надо же, не могла тебе раньше сказать: я привезла телевизор со спутниковой антенной. В багажнике.

Беспорядки начались в Южном Централе,[32] и причиной послужил слух о «мутационной чуме», такое прозвище дала пресса распространяемому Группой вирусу. Вскоре они вылились в самый настоящий бунт, с грабежами, поджогами автомобилей и бросанием камней — всем тем, без чего ни один настоящий бунт не обходится. Полиция Лос-Анджелеса применила микроволны и вяжущую пену, но разогнанные смутьяны перегруппировались в нескольких местах и опять взялись за свое. СМИ, истинные виновники заварухи, как водится, перешли от нагнетания страстей к попыткам их унять. Телевидение, ЛинкНет, голографические издания и стенные экраны надолго отдались «говорящим головам». Журналисты объясняли, что вирус способен выжить только в телесных жидкостях, не передается воздушным путем, не вызывает рака, не гноит нервы и не превращает человека в зомби. Никто, понятное дело, в это не верил.

Прошел слух, будто штаб Группы находится в складском здании на берегу и там прячутся главари террористов. Вскоре толпа подожгла склад, пожар перекинулся на другие дома и двинулся на запад. Губернатор вывел на улицы части национальной гвардии.

«Смерть создателям мутантов!» — требовали самодельные плакаты.

Толпа вздернула на виселицу картонную фигуру с лицом Джейн.

Едва Фрида и Джон приземлились в Лаксе,[33] их взяли в плотное кольцо робокамеры. В последние дни фото Джейн с близняшками где только не мелькало. Баррингтоны-старшие попытались улететь, но власти закрыли воздушное пространство над городом, и пришлось снова посадить флаер в аэропорту.

С приходом сумерек бунт поутих, чему изрядно способствовал слух о мутантах, которые тайком выбрались на улицы, чтобы перезаразить всех до единого. Народ растекся по домам. Несколько часов кряду я просидел в Линке, да только ни от кого из дикторов или репортеров не услышал правды насчет вируса, усиливающего желание нянчиться. Горожане догадывались, что их поимели, но не знали, как именно. Реакция общества на происходящее была мне понятна.

— Барри, иди поешь, — позвала Джейн.

Они с Лейлой в кухне что-то состряпали из консервов. Лейла растопила камин, а Этан, вернувшийся из леса угрюмым и с той минуты нисколько не подобревший, устроился за столом вместе с близнецами. Почти весь день он провел снаружи, курил черт знает что, а девочки циркулировали вокруг него, как дезинтегрирующиеся звезды вокруг черной дыры. Бриджит при нем рта не раскрывала — похоже, побаивалась, зато с Белиндой он вел долгие тихие беседы, не переставая при этом скалиться. Лейла и Джейн постоянно курсировали между кухней и столом во дворе, меж собой они общались до того деликатно, что это бросалось в глаза. Мне совсем не улыбалось, чтобы Бриджит или Белинда объяснили, кто здесь, какие чувства к кому испытывает. Любого на моем месте угнетало бы общество этих пяти человек, но никто из нас не мог никуда свалить.

— Барри, — снова окликнула меня Джейн.

— Ему не нравится, когда ты с ним обращаешься как мать, — заявила Белинда.

— Ребенок, умолкни, а то пожалеешь.

Бриджит в притворном страхе распахнула глаза:

— Белинда, он не шутит!

Та зыркнула на меня с ненавистью, но промолчала. Лейла посмотрела в мою сторону недоуменно, Этан поднял голову, и я бы все на свете отдал за то, чтобы заполучить синдром Арлена на этот один-единственный миг и понять, о чем думает мой сын.

— Мне тут не нравится! — заявила нам с Этаном Бриджит, и ее глаза наполнились слезами. — Вы плохие!

Джейн поспешила ее обнять.

— Девочки, вы просто устали. Вот поужинаете и ложитесь в кроватку. А утром все будет хорошо.

Окситорин…

Кто действительно устал, так это я. Почти ничего не соображал. Но все-таки вспомнил слова Надутой: «Восприимчивость к генной модификации у каждого своя, наподобие того, как восприимчивость к холере зависит от группы крови».

Что-то не заметно никакого повышения заботливости у Белинды, наблюдающей, как Джейн нянчится с Бриджит. Таким взглядом можно кактус засушить.

Из кладовки, которой не существовало в пору моего владения дачей, Лейла вынула три спальных мешка. Детей уложили на полу в спальне. Этан удостоил лишь презрительным взглядом мешок, расстеленный для него в углу гостиной. Джейн и Лейле на двоих досталась кровать.

Мы с Этаном укладывались последними. Я залез на бугорчатый диван, выключив все источники света, кроме телевизора — перед ним сидел Этан и смотрел какую-то ерунду. С его прекрасного лица — и как только нам с Лейлой удалось сотворить этакое чудо? — сошла угрюмая мина, мышцы расслабились, и появилась улыбка нормального пятнадцатилетнего мальчишки.

Нормальный… Карлики не любят это слово и редко им пользуются. На то есть серьезные причины.

Но вот он, мой сын, и как тут удержишься от попытки достучаться до его сердца?

— Что смотрим?

— Ничего. — Мигом вернулась мрачность.

Меня это рассердило.

— «Ничего» ты бы смотреть не стал. Так что же?

— Не лезь ко мне с дурацкой логикой, — буркнул Этан. — Я тебя знать не знаю…

Неужто он чуть-чуть поколебался, прежде чем сказал следующую фразу? Как хотелось бы верить.

— …лилипутишка убогий.

Мы перекинулись через темную комнату уничтожающими взглядами, затем я повернулся на бок, закутался в одеяло и попытался уснуть.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Джейн потрясла меня за плечо:

— Барри! Барри, проснись! Белинда сбежала.

Я рывком сел, уставился на спальный мешок у камина. Мешок был пуcт. А мой рассудок — холоден и ясен.

— Посмотри, обе ли машины на месте.

Ну конечно, одна исчезла. Мой «лексус».

— У него даже водительских прав нет, — посетовала Лейла.

За рулем сидела она — у меня слишком разболелись ноги. Джейн пришлось оставить с Бриджит, которая так и не проснулась.

В темноте Лейла вела очень медленно и дрожала на опасных участках серпантина, но руки сжимали баранку надежно. Да, это уже не та юная карлица, что самозабвенно танцевала на Фестивале малого народа Америки. Не та новобрачная, что с обожанием ловила каждое слово самодовольного муженька.

— Я-то думал, он понимает, как опасно сейчас возвращаться, — проговорила Лейла.

— Он понимает. Потому-то и сбежал.

Она покосилась на меня и вновь сосредоточилась на управлении машиной, не забывая посматривать на обочину. Что это, уж не брешь ли в кустах? Не могли туда улететь автомобиль? И не следы ли покрышек выхвачены светом фар?

— Не потому, — возразила она. — Из-за девчонки. Белинда хотела домой, я видела, как они весь день шушукались. Могла бы сообразить… Но он же не такой, как все дети! А ей еще только одиннадцать… Поди додумайся, что он способен попасть под ее влияние.

Все верно. Лейла не виновата, это я должен был обо всем догадаться и предвидеть побег, ведь Белинду я знаю гораздо лучше, чем моя бывшая. Близняшке ничто не мешало в точности распознать чувства Этана и сыграть на его слабостях. Наверное, она при этом даже не думала, просто дала волю инстинктам.