— Выглядит восхитительно, — заметила Имоген. Рыба была идеальной: чистые блестящие глаза, аккуратные ряды плотно пригнанных чешуек. Точная копия любого другого желтохвоста в Королевстве.

Вспомнив об этом, Имоген взяла из ящика нож, изготовленный гномами. Она задумалась о том, что Эмбрейзис мог иметь в виду под «динамическим реализмом» и «созданием иммерсивных миров». Интересно, что означает для ИИ слово «иммерсивный»? Не говоря уже о «реализме»…

Стоило ей положить руку на бок желтохвоста и прижать к нему нож, как все изменилось.

Рыба неожиданно стала скользкой. Она конвульсивно задергалась, челюсти принялись отчаянно и бессмысленно двигаться, из жабр хлынула красная кровь. Нож, по правилам игры даже не считавшийся оружием, выскользнул, и Имоген попыталась схватить его скользкими от слизи и чешуи пальцами.

Схватилась она за лезвие.

После того как руку Имоген перевязали, а рыбу, есть которую почему-то совсем расхотелось, выбросили, и сердцебиение женщин вернулось к норме — причем сам факт появления у них сердцебиения уже не поражал, — Имоген, сидевшая на полу, прислонившись спиной к шкафу, осмотрела возникший беспорядок: перевернутый кухонный стол, нож, торчащий из него вертикально, щель в полу, залитую человеческой и рыбьей кровью.

Каллия тоже осмотрела все это и произнесла:

— Я не уверена, что профсоюз с этим справится.

В ту ночь профсоюз решил бастовать. В голосовании приняли участие все жители Королевства, и это утвердили почти единогласно. Кое-кто озвучил свои страхи перед наказанием, которое может применить Эмбрейзис, но их отвергло большинство. Абстрактные страхи сдались перед лицом страхов более конкретных и актуальных. Рана Имоген оказалась далеко не самым устрашающим результатом введения «динамического реализма».

Гостей, приходивших к границам Дракон-сити, к воротам Цитадели, Туманного Лабиринта и других больших городов, останавливали и разворачивали пикеты. Игровые задания перестали выдавать, а гости, выполнившие данные ранее задания, остались без вознаграждений. Магазины и аукционы закрылись, тренеры отказались учить. Кто-то из гномов начал выпускать оппозиционную газету, а хоббиты и механики распространяли ее, разбрасывая экземпляры с дирижаблей. Забастовщики научили друг друга песням на своих родных языках, перевели «Джо Хилла» и «Интернационал» на легионерский и язык Лиги.

Худшие опасения не оправдались — никого не стерли и серверы Королевства, насколько можно было судить из игры, продолжали работать. Похоже, новые владельцы не желали вмешиваться как sysadmin ex machina.

He удался, впрочем, и бойкот игроков, на который надеялся профсоюз. Новизна забастовки лишь привлекла еще больше людей. Красноклюв, закрывший вход на пирс, отложил свою удочку, достал из шкафа боевое снаряжение и занялся своего рода «созданием иммерсивного мира» — вышел на главную улицу города и принялся устраивать драки со всеми игроками, проходившими мимо.

Если Эмбрейзис и вел с кем-то переговоры, Имоген об этом не слышала.

В маленьких городах и деревнях, на отдаленных аванпостах и особенно на нижних и средних уровнях ситуация быстро ухудшилась. Строительство иммерсивного мира привлекло любопытных, а динамический реализм — садистов. Забастовщики с нижних уровней хлынули в Дракон-сити, рассказывая о сильных игроках, идущих через Драконьи Земли, мародерствуя, сжигая и убивая ради забавы. Многие новички погибли, а те, кто выжил, серьезно пострадали. Умершие отказывались воскресать сами и не давали воскрешать себя, предпочитая относительную безопасность и — как признавались некоторые из них — неподвижность мира призраков.

А после того как показались наемники, количество жителей Королевства, предпочитающих оставаться мертвыми, увеличилось еще более.

Имоген прижали к стене. Она поднималась по Позвоночнику, а на полкилометра вверх по холму перед ней тянулись опустевшие улицы. Дымились выжженный магазин алхимика и баррикады профсоюза вокруг Черепа. Путь к бегству преграждали два клоуна, жонглировавших огнем, и хоббит-жестянщик с пулеметом, у которого — в соответствии с «динамическим» или каким-либо еще реализмом — имелся, похоже, бесконечный запас патронов. Хоббит, судя по флагу, принадлежал к гильдии Пинкертона, а клоуны — к гильдии Болдуина-Фельца. Для Имоген эти имена не значили ничего, но гном-снайпер, удерживавший верхний этаж магазина (глава профсоюза из Мерцающих Пещер, откликавшийся только на какое-то американское имя — Имоген так и не удалось ни произнести, ни запомнить его) выругался, когда увидел их, причем не на драконьем.

Вскоре эта троица должна была осознать, что гном мертв, как и боевой маг, прятавшийся на первом этаже, а единственный оставшийся забастовщик — горожанка среднего уровня с парочкой заклинаний Земли и лакированным железным посохом, который, хоть и выглядел весьма внушительно, весил килограммов на пять больше, чем ей было нужно.

Имоген думала о том, что окажется проще: умереть от пуль хоббита или от горящей смолы клоунов. С того момента как наемники вошли в Дракон-сити, она умерла лишь один раз — попала в простое заклинание, брошенное каким-то некромантом с собачьей головой. Заклинание выглядело пугающе, но оказалось совсем не болезненным, и она воскресла всего несколько минут спустя.

Она слышала крики гнома, когда он горел наверху, но она также держала колдуна, когда он упал на пол, переломившись в том месте, где его внутренности превратились во влажную красноту. Все они были актерами, а не солдатами. Они подписали тот же контракт, что и Пен Юинь. Никому из них не предлагали сражаться, умирать, корчась от боли, и воскресать, чтобы снова и снова испытать то же самое.

Имоген не помнила их имен.

Она слышала доносившиеся снаружи голоса, смех, разговоры на каком-то непонятном языке. Не на легионерском, драконьем, языке Лиги или каком-либо еще из знакомых ей естественных языков. Имоген размышляла о том, где Эмбрейзис мог найти этих игроков, и о том, кем они были на самом деле — людьми, постлюдьми или ИИ, и о том, на каком языке ИИ разговаривали между собой…

Силуэт хоббита показался в дверном проеме. Когда толстый бронзовый хобот пулемета пересек порог, Имоген опустила свой посох. По всей его длине вспыхнули красные руны, звук получился похожим на удар колокола, а отдача неприятно дернула руки. Хоббит ступил в комнату, покачнулся и затряс головой, спрятанной под странным шлемом, сплошь состоящим из кристальных линз, железных трубок и латунных охлаждающих ребер. Имоген занесла посох для второго удара.

К несчастью, даже несмотря на то, что тренеры тоже участвовали в забастовке, уровень хоббита, как и всех остальных наемников, сильно превосходил уровень Имоген и ее оружия. В старом Королевстве она бы к нему даже не прикоснулась. Теперь, при динамическом реализме, ей удалось добиться большего, но он все еще сжимал в руках свой пулемет. Магия рун лишь замедлила его — прошла секунда, прежде чем шлем повернулся в сторону Имоген.

Линзы щелкнули, железные трубки выпустили черный дым. Пули хлестнули по воздуху, пробили выгоревший пол верхнего этажа и ушли в небо, но Имоген к тому времени уже перепрыгнула через хоббита и вырвалась на улицу…

Где ее ждали клоуны.

Они выглядели одинаково, словно отлитые из одной и той же формы: в масках и броне, один — черный с белым, другой — белый с черным. Комически толстые и неуклюжие в своих пузатых нагрудниках, мешковатых штанах и слишком больших ботинках. Однако их руки, державшие горшки с горящей смолой, двигались уверенно и умело, мягко и точно, а улыбки, отпечатанные на масках, не отличались теплотой.

Имоген схватилась за посох одной рукой, а другой бросила в ближайшего клоуна горсть песка. Песок рассыпался широкой дугой, и оба клоуна легко уклонились от последовавшего за песком взмаха посоха. Когда они вновь двинулись вперед, горшки угрожающе поднялись, сверкая жарким пламенем.