Реальность призрака живых энергично утверждается одними и не менее энергично отрицается другими. Строго говоря, вопрос ещё не решён; именно с целью решения его я и приступил к настоящим исследованиям.

Вопрос этот был уже предусмотрен полковником де-Роша и мною, лет пятнадцать тому назад, при изучении эстериоризации чувствительности. Известно, что в глубокой стадии магнетического сна чувствительность субъекта излучается вокруг него, образуя равноотстоящие поясы-слои, более или менее плотные, более или менее чувствительные, как показывает нам рисунок, исполненный одним субъектом г. де-Роша; а затем происходит сгущение флюида, сперва с обеих сторон субъекта в форме, имеющей иногда сходство с соответствующей стороной его; обе эти формы затем соединяются налево от субъекта, образуя его двойник, его призрак.

Полковник де-Роша констатировал даже, что призрак принимает объективную форму, и он пробовал фотографировать её. Он водил своего субъекта, г-жу Ламбер, к Надару. Тот снял фотографию и получил изображение полупризрака, а не целого призрака.

"Когда субъект объявил, что призрак образовался на расстоянии метра от неё с правой стороны, я протянул свою руку в указанное место, где она почувствовала прикосновение моей руки, что указывало на то, что я дотронулся до призрака; мою руку осветили, и направили аппарат на неё. Объектив закрыли. Раму с пластинкой вложили в аппарат, произвели снова темноту и снова открыли объектив для позирования, которое продолжалось около четверти часа.

Велико было наше удивление, когда, при проявлении пластинки, мы увидели… пятно, изображающее человеческий профиль, совершенно такой, как указал субъект.

Удивление усилилось, когда мы сообразили, что если субъект видел своего двойника в профиль, то к находящему против него объективу он был повёрнут фасом. Мы предположили сперва, что так как двойник повторял движения материального тела, подобно тени его, то пластинка была запечатлена в ту минуту, когда г-жа Л. обернулась взглянуть, что делал её двойник. Но тогда профиль был бы обращён в противоположную сторону, и была бы видна левая, а не правая сторона лица. К тому же, на клише были два пятнышка, одно под ноздрёй, другое под правым глазом. Когда мы убедились, посредством микроскопа, что в происхождении этих пятен были неповинны стеклянная пластинка и слой бромистого серебра, я предположил, что это отпечаток двух гипногенных точек, через которые флюид субъектов выделяется быстрее, чем из других частей тела. Произведённый с крайней предосторожностью опыт показал мне, что у субъекта действительно были на правой стороне лица под глазом и ноздрёй две гипногенные точки.[2]

Было, следовательно, установлено, что на, пластинке была проявлена правая сторона призрака: но каким образом это произошло? И только несколько недель спустя, я узнал, что голубой призрак, появившийся с правой стороны субъекта, был лишь воспроизведением одной только правой половины субъекта".

Полковнику де-Роша принадлежит великая заслуга, что он первый установил, насколько возможно научно, что чувствительность некоторых людей — сенситивов — может экстериоризоватся под продолжительным действием магнетизма, а затем, сгущаясь, эта чувствительность образует изображение или, вернее, флюидическое тело субъекта, которое видимо для некоторых людей, в специальных условиях. Он установил, как сделал это и я, что это таким образом образованное тело, этот призрак может удаляться от субъекта, но мы оба тогда ещё не исследовали свойства, способности, возможности, которыми он обладает. Этот вопрос составляет предмет моего настоящего труда. Теперь, беря вопрос, каким он был пятнадцать лет назад, я буду лишь побочно касаться экстериоризации, отсылая читателя, интересующегося этим вопросом, к замечательному труду полковника де-Роша: "Экстериоризация чувствительности".[3]

Я должен сказать, что слова экстериоризация и раздвоение принимают вообще за синонимы, но я вынужден дать им более точное определение. Я называю экстериоризацией состояние субъекта, чувствительность которого излучается вокруг него, а раздвоениeм — состояние, во время которого чувствительность эта заключена в призрак, уже принявшем форму субъекта.

Я методически изложу свои исследования в этой совершенно новой области знаний о человеке и просто опишу факты в том виде, как я наблюдал их; моя искренность будет очевидна для всех, но отрицатели конечно не преминут утверждать, что я сам обманулся или был обманут. Но для меня это — безразлично.

Эти опыты трудны не только для экспериментатора, но также и для субъекта, который делает шаги в этой области под руководством и ответственностью первого.

Во время опытов этих жизненность тем более исчезает у субъекта, чем большая будет у призрака сгущённость и чем важнее производимые им явления. При большом сгущении призрака мускульная сила совершенно пропадает, взор потухает, пульс и дыхание становятся незаметны, наружная температура сильно падает и субъект впадает в глубокою летаргию, из которой бывает часто трудно его разбудить.

Когда утомлённый субъект ослаб от чрезмерной работы, требуемой от призрака, когда он взволнован, смущён или удивлён, в особенности появлением незнакомого для него лица, не симпатичного для него, он может впасть в весьма опасный обморок, который требует спокойного, но энергичного магнетизирования в течение получаса и даже трёх четвертей часа, чтобы вывести субъекта из чрезвычайно тяжёлого состояния, в котором он находится. Приведённый в чувство и разбуженный, он ощущает сильнейшее изнеможение, которое может продолжаться несколько дней, если не позаботились в ходу опыта слегка усыпить его, чтобы потом разбудить; и это приходится делать до пяти-шести раз в течение сеанса, продолжающегося от часу до двух часов. Как видите, на долю субъекта выпадают большие и не безопасные трудности.

Но когда экспериментатор достиг достаточной опытности, чтобы окружить субъектов нужными заботами и принять необходимый меры предосторожности для устранения опасностей, он замечает с величайшим удовлетворением, что субъекты всё более и более заинтересовываются исследованиями, которые совершенно покоряют их, их умственные и душевные способности расцветают, ясновидение у ясновидящих становится более ясным и точным, а физическое здоровье, если оно не вполне хорошее, быстро улучшается. Все хорошо руководимые субъекты единодушно признают эту пользу; и потому они большей частью желают увеличить число опытов.

Часто и весьма даже часто сеанс кажется чрезвычайно утомительным для субъекта. При своём пробуждении субъект бывает слаб, даже в изнеможении; он часто прямо дрожит от холода, и челюсти у него судорожно щелкают; он всегда жалуется, что температура в комнате, где производят опыты, слишком низкая. Если в камине огонь — он должен быть всегда, по крайней мере с 1-го сентября до конца мая — он подходит к камину с величайшим удовольствием. Он греется минуть восемь-десять, а затем ему надо подкрепить силы ужином, которому он делает должную честь. В большинстве случаев силы довольно скоро возвращаются, но иногда проходит час и даже полтора часа после пробуждения, прежде чем они вернутся и субъект будет себя чувствовать совсем хорошо. Этот срок значительно сокращается, если, как я уже говорил, усыпить субъекта и через несколько минут разбудить, ничего не требуя от него. Я всегда так поступаю со всеми субъектами после каждого сеанса, когда они согреются, и я с удовольствием замечаю, что они чувствуют себя тогда лучше прежнего и силы у них прибавляются, а не уменьшаются.

Во время большей части раздвоения мускульная сила у субъекта почти ничтожная; после первого пробуждения она всегда бывает ниже нормальной и вообще она заметно увеличивается через 16–20 минут после второго пробуждения. Это я констатировал с помощью динамометра Обри на некоторых субъектах. Я измеряю вытягивание правой руки перед сеансом, когда мускульная сила должна быть нормальная; измеряю его после первого пробуждения и в третий раз после второго. Вот цифры, собранные после целого ряда наблюдений. Для сокращения, привожу полученные мною цифры перед сеансом и после второго пробуждения.